Элемент Водоворота
Шрифт:
Темари и Шикамару увлеченно разговаривали, расположившись на расстеленном на одном из барханов дорожном плаще Нары. Девушка что-то рассказывала, Шикамару внимательно слушал, прищуренным взглядом провожая красный диск солнца, иногда кивал, а временами даже что-то отвечал. Расслабленная поза ленивого гения и не покидавшая лица Темари легкая улыбка свидетельствовали о взаимном удовольствии от общения, что привлекло внимание даже Наруто, а уж для бросавшего на парочку сердитые взгляды Канкуро было абсолютно очевидным.
Из пустыни повеяло прохладой, Наруто зябко повел плечами, поднял повыше воротник плаща, оглянулся на оставшиеся за спиной покрытые хрустящим под ногами песчаным ковром
От грустных мыслей его отвлекло появление Гаары, который быстрым шагом вышел из ворот и сразу направился к Джирайе. Заверения во взаимной поддержке, благодарности за отличную организацию экзамена и договоренности держать связь быстро сменились рукопожатиями, теплыми словами прощания и удушающими объятиями, в которые Удзумаки не преминул заключить своего друга, отчаянно пообещав совсем скоро снова наведаться в гости.
Алое солнце исчезло за горизонтом, дав зеленый свет для отправления.
====== Глава 28. Ронин ======
Кабуто шел не разбирая дороги, не замечая смены времени суток. Плотнее запахнув темный плащ и надвинув на лицо капюшон, он не реагировал на внешние раздражители и позволил мозгу отключиться. Только временами сознание выталкивало его в реальность, заставляя недоуменно оборачиваться и подслеповато щурить глаза в попытке сориентироваться в пространстве. Его мысли, пожалуй, впервые в жизни пущенные на самотек, путались и переплетались, смешивая прошлое с настоящим и упорно не представляя будущего.
Чаще всего он мысленно возвращался в освещенную тусклым светом мигающих ламп лабораторию, куда зашел перед уходом. Медленно прошел вдоль столов, проведя ладонью по холодной металлической поверхности, скользнул невидящим взглядом по пробиркам и склянкам, бездумно перелистал несколько страниц журнала наблюдений. Он был даже благодарен Учихе, который выпустил всех заключенных, избавив его от необходимости решать их судьбу. Остановился в дверях на прощание, окинув последним взглядом помещение, которое было его родным домом на протяжении нескольких лет, прежде чем затопить лабораторию вместе с бесконечными запутанными коридорами убежища, оставив под слоем мутной воды воспоминания, достижения и цели. Похоронив в подземелье все, что осталось от Орочимару. И от своей прежней жизни.
Кабуто был идеальным вассалом и делом своей жизни считал служение Орочимару-сама. Подобравший его когда-то саннин стал его единственным ориентиром в жизни, точкой отсчета, эквивалентом стабильности. Непростая судьба Якуши с детства заставляла его подстраиваться под обстоятельства, под людей, под ситуацию. К моменту, когда его встретил Орочимару, Кабуто больше всего напоминал податливую глину, из которой можно было вылепить все, что душе угодно. Он был талантлив и легко обучаем, умел быстро ориентироваться, не боялся работы, не имел предубеждений, суждений и стереотипов. Он был чистым листом, на котором Орочимару принялся выводить замысловатые письмена, навязывая собственные
На самом деле Якуши не очень-то разделял высокие цели Орочимару, не был в восторге от его методов и никогда всерьез не испытывал ненависти к его врагам. Он просто делал все, что от него зависело, чтобы защитить своего сюзерена*, чтобы порадовать его, обеспечить комфорт и поддержку. Стремился быть опорой для него и непреодолимой преградой для его недоброжелателей. Готовый выполнить любой приказ, он служил саннину верой и правдой, руководствуясь прочитанным еще в детстве Бушидо**. Он никогда не оставлял своего господина, просчитывал ситуации на несколько шагов вперед, предугадывал, предвосхищал, исправно подстилал соломку, чтобы смягчать падения. Но все-таки не уберег. И стал ронином***. Без хозяина, без цели, без принципов. Без ориентиров. Снова чистый, как белый лист.
Некоторое время он просидел недалеко от затопленного убежища, бездумно разглядывая ровные стволы деревьев. Потерянный и безучастный. Он не помнил, как и почему, но он поднялся, ссутулил плечи и, перекинув через плечо дорожную сумку, отправился в путь.
Сначала ему казалось, что первые же встреченные им путники непременно его узнают и сообщат властям ближайшей Скрытой Деревни, благо выбор был велик: Орочимару успел чем-то насолить едва ли не каждому селению на континенте. Измученный отсутствием перспективы, Якуши почти хотел этого. Это бы внесло в его «безъякорную» жизнь хоть какую-то определенность. Через некоторое время он даже поднял голову и начал заглядывать встречным в глаза, провоцируя визуальный контакт, с замиранием сердца ожидая прочитать узнавание и испуг. Но никому не было до него дела. Увидев лихорадочный блеск в его глазах, путники крепче прижимали к себе сумки и ускоряли шаг, никто не хотел тратить время на разглядывание укутанного в плащ незнакомца.
За неделю скитаний по пыльным дорогам континента он встретил бесчисленное количество путников, шиноби и гражданских, но ни один из них не задержал на нем взгляд дольше секунды. Якуши чувствовал себя незаметным, ничего не значащим, никому не нужным. Иногда ему даже казалось, что он остался в том подземелье, лежал на самом дне, придавленный тоннами воды, а его не нашедший покоя дух пустился в путешествие, невидимый для окружающих. Он улыбался, почти поверив в это, и только редкие грубые толчки в плечо и недовольное бормотание проходивших мимо людей возвращали его к действительности. Грязной, серой и однообразной дороге, по которой он брел без цели.
Был ли он в отчаянии? Скорее, остро ощущал безысходность своего положения, странную апатию и отстраненность. Он как будто смотрел на себя со стороны и не узнавал. Он не знал, куда он идет и зачем, но оставаться на одном месте было куда хуже, чем бессмысленно скитаться. Движение, пусть и безыдейное, давало иллюзию изменения ситуации. Эту иллюзию он безошибочно определял, но предпочитал не отвергать ее сразу, обманывая уставший разум призрачным завтра, в котором, возможно, он найдет смысл. Он вновь и вновь непроизвольно выпадал из реальности, только время от времени поднимал голову, фиксировал время суток и, напряженно прислушиваясь к организму, давал ему то, что требовалось в тот момент: пищу, воду или сон. Он ночевал на постоялых дворах или у костра, перекусывал в попадавшихся по дороге чайных домах.