Элемент Водоворота
Шрифт:
– Я согласна, – проговорила наконец старушка, подняв внимательный взгляд на Пятого Кадзекагэ.
– Благодарю за содействие, – ответил тот, поднявшись. – Выступаем на рассвете. Всем спасибо, заседание окончено.
Бросив многозначительный взгляд Темари и Канкуро, Гаара вышел из зала, направившись на крышу резиденции, чтобы слегка успокоиться, вдыхая прохладный ночной воздух. Шукаку затих, как это всегда случалось с ним после таких истерик. Он словно выплескивал всю энергию и на несколько часов становился спокойным и обманчиво безобидным, как котенок. Острый приступ головной боли, вызвавший временное потемнение в глазах, прошел, сменившись слабостью и тяжестью в висках. Гаара даже подумал, что может рассчитывать на час безопасного сна, столь необходимый перед важной встречей.
Саюри
Якуши Кабуто подходил в высшей степени ответственно к новой для него роли учителя, как, впрочем, и к любому делу, которое ему поручали. В первый день их занятий он только задавал вопросы, стараясь выяснить особенности способностей Саюри и возможности их использования. А способности у девушки были неординарными и, как она сама объясняла, достались они ей от матери. Поскольку она потеряла родителей в раннем возрасте, полноценно и подробно узнать о своих способностях она не могла. Что-то открывалось ей само на уровне генетической памяти и рефлексов, что-то удалось осознать под руководством Джирайи его излюбленным потолочно-пальцевым методом, но знания были обрывочными. Все это усугублялось еще и длительным сроком, в течение которого она вообще не тренировалась и даже нарочно старалась как можно меньше вспоминать о своих способностях.
Саюри практически не могла использовать нинджуцу и применяла лишь простейшие техники, поскольку попытки исполнить что-либо сложнее уровня С оканчивались, как правило, плачевно для ландшафта в лучшем случае, а в худшем – грозили оставить их без крыши над головой. Зато она имела явные способности к генджуцу. Проведенная специально для нового сенсея неуклюжая демонстрация способностей заставила его сесть на стуле ровнее, поскольку спустя пару минут стараний, в течение которых Саюри тщательно хмурила брови и забавно морщила нос, ее силуэт растворился в воздухе, словно облако тумана. Кабуто недоверчиво приподнял бровь и огляделся по сторонам – ее нигде не было, он не мог ее видеть, слышать, чувствовать ее чакру. Двери и окна в помещении были закрыты. Она просто исчезла. Через пару часов обсуждения и полевых испытаний выяснилось, что при достаточном уровне тренировки Саюри могла создавать генджуцу, которое по ее желанию могло скрывать ее присутствие ото всех, причем не только визуально, но и на уровне всех органов чувств и даже сенсорных способностей.
Кабуто всегда мечтал дать имя какой-нибудь технике и, воспользовавшись случаем, гордо назвал наследственные способности Саюри Техникой Хамелеона, а затем задался вопросом, сможет ли она заставить исчезать вместе с собой предметы и, может быть, даже других людей. Однако в первую очередь было необходимо разобраться со слабыми местами техники. А их, по существу, было два. Во-первых, она не давала физической защиты. За примером далеко ходить не пришлось – во время тренировки Якуши пару раз банально наступил Саюри на ногу. А во-вторых, на ее поддержание требовалось довольно много чакры, концентрировать которую в достаточном объеме ввиду длительного отсутствия тренировок девушка могла лишь в течение нескольких минут.
Но были и явные плюсы, и, видимо, для баланса, их тоже было два. По словам Саюри, во время тренировок с Джирайей ей удавалось блокировать воздействие генджуцу на себя, правда, она не была уверена, что сможет проделывать это с любым уровнем техник, ведь генджуцу никогда не было сильной стороной Отшельника.
Выяснив это, Якуши предложил следующий план тренировок: основное время они посвящали работе над восстановлением и совершенствованием владения Техникой Хамелеона и попыткам распространить ее на окружающие предметы и людей. На втором месте по важности было тайджуцу и кенджуцу, чтобы улучшить навыки ближнего боя и использования оружия. Третьими были медицинские джуцу, которые, помимо того что были просто полезными, еще и позволяли научиться концентрировать чакру и управлять ею на более высоком уровне. На нинджуцу времени и сил у них не оставалось, но Кабуто это не сильно беспокоило: он хорошо усвоил простую истину, что для успеха необязательно работать над своими слабыми сторонами, лучше тратить силы на развитие того, к чему у тебя и так есть талант.
Тайджуцу оказалось неплохим и восстановилось довольно быстро. Мышечная память не подвела. Временами Саюри казалось, что во время спарринга ее тело отделяется от разума и действует самостоятельно, используя полученные несколько лет назад знания. Возможно, это происходило потому, что пусть и в пассивной форме, но все-таки она практиковала тайджуцу ежедневно, а может быть, надо будет при встрече поблагодарить Майто Гая за столь тщательно и глубоко вдолбленные навыки. Как бы то ни было, но уже на третий день занятий девушка смогла уложить Кабуто на лопатки и недвусмысленно упереть маленькую босую ступню ему в горло.
– Что ж, неплохо, – прохрипел Якуши и милостиво разрешил ей вставать на полчаса позже, сократив утреннюю тренировку.
Навыки владения оружием, а главное, использования его для защиты по-прежнему оставляли желать лучшего. Метание кунаев и шурикенов давалось ей с трудом, отбивать их при помощи укороченной катаны, подаренной Отшельником Джирайей, получалось несколько лучше, но все же недостаточно хорошо. Но Кабуто совершенно точно видел прогресс, не унывал и, как и положено хорошему учителю, подбадривал и хвалил свою ученицу после каждого занятия.
Вообще за прошедшие две недели Якуши словно открылся с новой стороны. Его все чаще можно было застать в приподнятом настроении, он даже пытался шутить. Неуверенность, легкая рассеянность, а временами и заторможенность, свойственные ему в обычной жизни, полностью исчезали в тренировочном бою. Он был собран, расчетлив, быстр и на удивление силен. В его глазах светились спокойствие и уверенность вперемешку с удовольствием, как у человека, который преуспел в трудном, но все же любимом виде спорта. Наблюдая за ним, Саюри мысленно радовалась, что он намеревался участвовать во всех потенциально опасных предприятиях вместе с ней. Хотя она и не оставляла попыток переубедить Кабуто и заставить его отказаться от этой дурацкой затеи, но пока безуспешно.
Больше всего ей нравилось наблюдать за Якуши во время уроков по медицине. Его лицо и жесты преображались, приобретая величественность и торжественность, в каждом движении сквозило мастерство, он увлеченно рассказывал, забывая о времени и отвлекаясь на смежные темы. Именно во время этих занятий он чаще всего улыбался, мягко, почти украдкой, словно не веря, что его губы еще помнят, как это делать искренне, без притворства. Как-то Саюри поймала себя на мысли, что в жизни Якуши случилось всего две по-настоящему хороших вещи: он нашел свое призвание – медицину, и, как бы странно это ни звучало, встретил Орочимару, который был тем единственным человеком, которому Кабуто был небезразличен. Пусть отношение саннина к нему было во многом пользовательским и не всегда добрым, но все же парень чувствовал себя нужным, а временами необходимым, и это значило для него так много, что он готов был сделать все что угодно для своего господина. Якуши искренне и преданно любил его. И что более всего удивляло, Кабуто никогда не старался приукрасить свою историю, не стремился оправдать свои поступки, не перекладывал ответственность за них на других людей. Он принимал свое прошлое таким, какое оно было. И именно это давало надежду, что все, о чем он рассказывал, на самом деле теперь было позади.