Элемент Водоворота
Шрифт:
– Через час остановимся на ужин, – не глядя на Нару, проговорил саннин, тот кивнул. – Отправляйся вперед и поищи подходящее место для ночлега.
Шикамару снова кивнул и умчался прочь. Джирайя усмехнулся, провожая его взглядом: все-таки ему ужасно повезло иметь помощником этого парня. Несмотря на внешнюю отстраненность и перманентное выражение лица, словно он всем делает одолжение, он справлялся на отлично. По правде сказать, Нара справлялся настолько хорошо, что Отшельнику вообще не было нужды заботиться о делегации, главой которой он был назначен высочайшим повелением Хокагэ. Парень делал все так, словно у него была написана подробная и исчерпывающая
Как и ожидалось, выбранная Шикамару поляна была идеальна для привала столь многочисленной группы шиноби. Неподалеку журчала лесная речка, поляну окружали высокие деревья, дающие убежище от возможного ночного ветра. Нара быстро разделил присутствующих на три группы: одни собирали дрова, другие приносили воду, а третьи сортировали припасы. Весьма благоразумно в группу вместе с Саем Шикамару поставил только девушек, что сводило к минимуму вероятность обсуждения темы яиц, если только, конечно, в меню ужина не было омлета. Довольный результатами своего труда, ленивый гений устроился под деревом, скрестил руки на груди и блаженно прикрыл глаза.
Ему хотелось быть сенсором. Тогда не пришлось бы бесконечно прочесывать делегацию взад и вперед с тем лишь только, чтобы убедиться, что никто не отстал, не оторвался и не отошел слишком далеко в сторону. Если бы он мог регистрировать чакру на расстоянии, как это делала, к примеру, Ино, то ему было достаточно только прикрыть веки и сконцентрироваться, чтобы увидеть своим внутренним глазом всех подопечных шиноби и расслабиться. Но такими способностями Нара не обладал, поэтому порядком устал и не преминул воспользоваться возможностью вздремнуть, утолив голод рисовой лепешкой и фруктами, которые заботливо подложила в его походный рюкзак вездесущая маман. Конечно, Темари обязательно подчеркнула бы, насколько жалким он выглядит с маминым сухим пайком в руках, но, в конце концов, ее здесь не было, а значит, он имел право на эту маленькую слабость.
Через полтора часа его разбудил звук повышенных голосов. Не открывая глаз, он смог различить запальчивые крики Наруто и издевательский тон Сая. Шикамару вздохнул. Всю вторую половину дня он не отходил далеко от взрывоопасного Акаши. Нет, сам АНБУ оставался спокоен в любых обстоятельствах, даже слишком спокоен, зато мог вывести из себя любого, кроме, пожалуй, Какаши-сенсея и Джирайи. Первый не сдавался только потому, что ему хватало ума отключать восприятие речей Акаши сразу после того, как в предложении появлялись отдельные, уже всем хорошо знакомые слова-якори, поэтому через определенное время общение с Какаши Саю просто надоедало. А Джирайя, наоборот, вдруг доставал из кармана блокнот и лихорадочно что-то записывал, временами просил Сая повторить предыдущую реплику или уточнить, что конкретно он имел в виду. Такое поведение Отшельника несколько обескураживало короля эпатажа, поэтому он старался держаться от эксцентричного мужчины подальше, выбирая другую жертву и вынуждая Шикамару не терять бдительности. Ночного привала Нара ждал, как избавления, но, судя по всему, его надеждам не суждено было сбыться.
Как и ожидалось, проблема не стоила и выеденного яйца, как бы крамольно это ни звучало в сложившихся обстоятельствах, и решилась путем применения Какаши-сенсеем обманного маневра с раменом, который, судя по всему, действовал на психику голодного Наруто гораздо сильнее, чем уже порядком поднадоевший Сай. Когда конфликт был исчерпан и все участники похода занялись, наконец, ужином, сам Копирующий
– Вы вообще не будете есть во время нашего похода, Какаши-сан? – за его спиной неслышно возник Харука, который, присев на корточки, протягивал ему рисовую лепешку и кружку с кофе. – Или будете есть по ночам, как в прошлый раз? Это чертовски вредно для фигуры. Я даже боюсь предположить, какую длинную лекцию о здоровом питании прочитал бы Вам Гай-сан, узнай он о Вашем поведении, – губы туманника расплылись ехидной ухмылке.
– Вы не поверите, Харука-сан, но он-то как раз и посоветовал мне лечебное голодание в течение полутора дней, – парировал Какаши, откладывая книгу и краем глаза уловив появившегося на горизонте Джирайю с блокнотом и карандашом. – Он утверждает, что это для фигуры как раз очень полезно.
– Ему, безусловно, виднее, – ответил туманник. – Однако мне было показалось, что Вам доставляет неудобства Ваша маска. Если Вы стесняетесь, могу использовать Технику Скрывающего Тумана. Даже обещаю, что не стану подглядывать.
– Уверяю, в этом нет необходимости, – Копирующий улыбнулся, прищурив видимый глаз.
– Что Вы прячете под маской, Какаши-сан? – задал юноша прямой вопрос, увидев даже через плотную черную ткань, что собеседник открыл от неожиданности рот. – Наруто утверждает, что у вас кроличьи зубы или что-то вроде того, – поинтересовался Харука, наблюдая, как на не скрытом маской участке правой щеки Копирующего появляется подобие румянца.
– Насколько я помню, ни одна из его попыток увидеть мое лицо не увенчалась успехом, – скептически нахмурил брови Хатаке. – Пойду, проверю окрестности, – поспешно поднявшись и сунув в карман книгу, джонин скрылся между деревьями.
Туманник проводил его слегка удивленным взглядом – Какаши никогда не выходил из их импровизированных соревнований в красноречии настолько быстро и под таким прозаичным предлогом – и заметил, как жабий отшельник расстроенно покачал головой и убрал за пазуху свой блокнот.
Джирайя устроился ближе к костру, прислонившись спиной к стволу дерева, протянув к огню босые ноги, и покуривал трубку, выпуская в воздух аккуратные, идеально ровные колечки дыма и блаженно щурясь после каждой затяжки. В колышущихся рыжеватых отблесках костра на его лице выделялись мелкие морщинки, незаметные при дневном свете, делавшие строгое лицо саннина более добрым и близким. Правый глаз Отшельника периодически приоткрывался на несколько секунд, чтобы оценить обстановку в спящем лагере и на мгновение встретиться взглядом с одиноко сидевшим у огня и задумчиво смотревшим на танцующие язычки пламени Харукой. Затем веки снова смыкались, а на сухих, слегка потрескавшихся губах появлялась мечтательная и вдохновенная улыбка, свидетельствовавшая либо о внезапно снизошедшем на писателя озарении, либо об активизировавшейся в вечерние часы необузданной фантазии.
Сейчас как никогда было видно удивительное единение этого человека с природой: одетый в свое неизменное зеленое кимоно саннина, с взлохмаченной гривой колючих седых волос Джирайя смотрелся в лесном пейзаже необычайно органично, будто дух леса Тэнгу*, присевший отдохнуть в своих владениях, а его кряхтение и покашливание от саднивших горло паров забористого табака исполняли неотъемлемую партию в ночной симфонии наряду с редким уханьем совы, стрекотанием сверчков и кваканьем лягушек в речушке неподалеку от лагеря.