Элемент Водоворота
Шрифт:
– Уверена? – осведомился Гаара, вжимаясь затылком в стену в попытке ограничить вторжение в его личное пространство.
– Конечно, – яростно закивала девчонка. – Во-первых, ты спишь, я сама только что видела, – она принялась методично загибать пальцы. – Во-вторых, ты ни разу не монстр.
– Вот как? – Кадзекагэ скептически посмотрел на нее, вскинув едва заметную бровь. Непосредственность и доверчивость этой девицы его, мягко сказать, удивляли.
– Ну, ты совсем не похож на монстра, – протянула она, пытаясь прикоснуться к его бледной руке, которую юноша мгновенно отдернул. – У тебя нет клыков, и рогов, и когтей. И потом, был бы ты монстром, ты бы меня уже давно убил. С особой жестокостью, –
– А мы как раз и собираемся это сделать! – оживился Шукаку, потирая лапы.
– Разве что, ты и правда офигенно сильный, – признала Куротсучи, припоминая, что еще она слышала от Хаюми-сан про Кадзекагэ. – Эта техника с песчаной бурей – ну, просто чума! Первое время было вообще ничего не видно, – принялась рассказывать девчонка, отчаянно жестикулируя.
На следующие полчаса Гаара стал невольным зрителем премьерного спектакля импровизационного театра Куротсучи о прохождении ее командой второго этапа и даже успел поучаствовать в роли статиста, заменявшего «здоровенного злобного парня из Скрытой Травы», который был обезврежен ее первоклассным тайджуцу. К моменту их входа в лабиринт девчонка уже отчаянно клевала носом, зевая и борясь со сном изо всех сил.
– Ох, и как у тебя получается так долго не спать, – вновь зевнула Куротсучи, сладко потягиваясь. – Я вот проспала полдня после экзамена и снова засыпаю. Ты не обидишься, если я тебе в следующий раз все дорасскажу, ведь правда?
– Нисколько, – ответил Кадзекагэ, удивляясь на этот раз энергичности своей собеседницы.
– Какой еще следующий раз? – возмутился Шукаку.
– Ну, тогда пока. Еще раз извини, что прервала твой «сон красоты». Надеюсь, я тебе не очень надоела своей болтовней. Деда мне всегда говорит, что у меня «словесное недержание», – широко улыбнувшись, девчонка закинула руки за голову и почесала затылок.
– Ты нам не просто надоела, ты нас вывела из себя! – отчаянно борясь с влиянием печати подавления, демон ударил хвостом по клетке.
– Ты испугался девочку-генина из Скрытого Камня? – усмехнулся Гаара, наблюдая, как тощая фигурка девчонки скрывается между песчаных стен. – Непохоже на тебя.
– Я просто не люблю, когда любопытные людишки суют свои носы в наши дела, – огрызнулся Шукаку, демонстративно повернувшись к нему спиной. – Сначала Темари и Канкуро, но это еще ладно – родственников не выбирают. Потом тот жизнерадостный оранжевый придурок, от которого пасет лисьей шерстью за три километра. А теперь эта пигалица! Она нам не нравится, и мы больше не будем с ней разговаривать. Так ведь?
– Как получится, – задумчиво ответил юноша, улыбаясь уголками губ. – У меня обычно нет возможности отказаться от беседы.
– Я не понимаю, мой блистательный, тебе меня не хватает? – в голосе демона зазвучали знакомые истеричные нотки.
– Кого-кого, а тебя всегда в избытке, – вслух подытожил Гаара, задержав взгляд на окрасившемся розовой полоской рассвета горизонте.
Стрела – фигура в шоги, которая ходит по прямой только вперед на любое количество полей, достигая вражеского лагеря, превращается в Золото
Золото (Золотой генерал) – фигура в шоги, двигается на одно поле по горизонтали и вертикали и на одно поле по диагонали только вперед.
====== Глава 21. Ученик Змея ======
Темные коридоры подземелья были освещены редкими факелами, прикрепленными почти под самым сводчатым потолком. Коридоры, разветвления, снова коридоры, тяжелые деревянные двери на кованых петлях. Шаги отдаются зловещим эхом от каменных стен. Любого неискушенного и непривычного человека инстинкт самосохранения то и дело побуждал бы оборачиваться и с опаской заглядывать в темные боковые коридоры. Малейший
Кабуто мог ориентироваться в этом запутанном лабиринте с закрытыми глазами. Это убежище Орочимару он знал, как свои пять пальцев, впрочем, как и все остальные. Вот и сейчас он шел, словно на автопилоте, погруженный в свои мысли. Свернув в очередной узкий коридор, он остановился на несколько мгновений перед ничем не приметной дверью, вздохнул, стукнул два раза костяшками пальцев, скорее, чтобы предупредить, чем спросить разрешения войти, и, не дожидаясь ответа, решительно открыл дверь.
Комната была так же тускло освещена, у левой стены стояла огромная кровать, по обе стороны от которой Кабуто разместил всевозможные датчики и приборы, а также небольшой столик для инструментов и лекарств. У противоположной стены, там, где должно было бы быть окно, стоял массивный письменный стол, заваленный книгами и свитками. Книг было так много, что часть из них была сложена стопками прямо на полу возле стола. К столу придвинуто кресло, подлокотники которого украшали две извивающихся змеи. Вдоль правой стены расположились стеллажи с книгами и небольшой диван. На кровати лежал хозяин комнаты.
– Орочимару-сама? – тихо позвал Кабуто, пытаясь выяснить, спит ли его господин.
Змеиный саннин лежал абсолютно неподвижно, с закрытыми глазами, черные прямые волосы разметались по подушке. Только тяжелое хриплое дыхание давало уверенность, что он еще жив. Стараясь ступать как можно тише, Кабуто подошел к кровати и быстрым привычным взглядом скользнул по приборам, затем машинально взглянул на часы. Подходило время принимать очередную порцию лекарств.
Это тело протянуло гораздо меньше, чем они рассчитывали, хотя по всем параметрам было не самым слабым. Может быть, техника продления жизни при помощи донорских тел не так универсальна, как казалось раньше. Осталось совсем мало времени. Харкающий кашель прервал размышления Кабуто. В мгновение ока оказавшись у постели хозяина, ирьёнин протянул полотенце, бережно поддерживая Орочимару в сидячем положении. Откашлявшись, саннин кивнул в знак благодарности, вернул Кабуто окрашенное кровью полотенце и откинулся на заботливо подложенные подушки.
– Орочимару-сама, вам необходимо поесть, чтобы принять лекарство, – Кабуто тяжело вздохнул и отвернулся, предвкушая очередную порцию недовольства больного хозяина.
Однако Орочимару промолчал, терпеливо наблюдая, как на его коленях появился поднос с небольшой пиалой бульона и маленькой порцией риса. От вида пищи подступила тошнота. Переборов отвращение, саннин сделал несколько глотков бульона и поставил плошку на поднос, проверяя, примет ли организм пищу. К счастью, отторжения не произошло, он сделал еще несколько глотков, усилием воли допил до конца, к рису не притронулся и закрыл глаза, намекая, что трапеза окончена. Поднос незаметно исчез, уступив место бесконечным склянкам и баночкам, шприцам и пипеткам.
Что бы он делал без Кабуто? Только он всегда был рядом, терпеливо переносил вспышки гнева и ярости, с пониманием относился к сумасбродным идеям, лечил, ухаживал, увещевал, уговаривал, с готовностью выполнял всю грязную работу и, к удивлению самого Орочимару, готов был отдать за него жизнь. При этом никогда не жаловался, только тяжело вздыхал, всегда сохранял хладнокровие и, несмотря ни на что, надежду. Нечто среднее между феей-домработницей, правой рукой и ангелом-хранителем. Разве что колыбельные на ночь не пел, хотя это, наверное, только потому, что не хотел рисковать здоровьем, ведь характер у хозяина не из легких.