Элемента.М

Лабрус Елена

Дом стоял на склоне и дорожка, по которой пошла Ева, оказалась широким пологим спуском, если огибать дом по большему радиусу или небольшой крутой лестницей, если идти ближе к стене. Ева выбрала лестницу, на всякий случай, покрепче держась за перила и внимательно глядя под ноги. Только ступив на ровную поверхность, она позволила себе поднять глаза.

С этой стороны дом выступал в сад большим полукруглый эркером, над которым был открытый балкон с ровными столбиками массивных перил. Таким же полукругом, только большего диаметра, обрамленная такими же перилами, выдавалась вперед площадка перед домом. Пока Ева видела впереди за ней

только небо и далекие силуэты деревьев. Но по мере того как она приближалась к перилам, пейзаж становился все шире и разнообразнее. Сначала видны были только заснеженные поля и лес до самого горизонта, но затем появилась река. Она змеей выползала откуда-то из-за леса, и словно специально изогнувшись петлей к подножию этого замка, вновь исчезала где-то за деревьями. У Евы перехватило дыхание от открывающихся перед глазами просторов. А когда она подошла к самым перилам и увидела прямо под ногами симметричные узоры низких подстриженных кустов, воздуха в ее груди не осталось совсем.

– Охренеть!
– вырвалось у нее вслух.

"И они живут здесь вдвоем, с поваром и экономкой? В замке, похожем на Версаль?" Евины чувства не вмещались в переполненный эмоциями мозг. Представшая перед ней картина и восхищала, и угнетала ее одновременно. Немного придя в себя, она начала замечать детали. Все те же белые статуи, стоящие по парку и на лестнице, спускающейся вниз широкими пролётами с двух сторон от площадки, на которой она сейчас стояла. Арки, ажурные, полукруглые, изящные, перекрывающие в нескольких местах дорожки. Ева пыталась представить, как все это будет выглядеть весной: широкая синяя лента реки в изумрудном обрамлении полей; белоснежные каменные фигуры в изгибах замысловатых рисунков кустов, покрытых мелкими листочками словно плотным темно-зеленым бархатом; и плетущиеся по перголам розы: красные, белые, розовые, персиковые, желтые. Ева даже закрыла глаза, чтобы представить себе эту картину. Но ее прагматичный мозг лишил ее этой возможности. "В нашем климате не растут розы!" - вспомнила она и, опечалившись, открыла глаза. И эти витые голые арки показались ей такими одинокими. Никакие другие растения кроме роз, она представить себе на них не могла. Она тяжело вздохнула.

– Наверно, летом здесь еще красивее, - прозвенел тоненький как ручеек голос прямо рядом с Евой.

Она дернулась от неожиданности.

– Простите, я не хотела Вас пугать, - сказала неизвестно откуда появившаяся девушка, - Вы, наверно, Ева?

В длинной белой шубе с накинутым на голову капюшоном она не была похожа на земное существо. И сверкнувшие, как показалось Еве, в свете солнца ледяным блеском пронзительные голубые глаза вызывали стойкую ассоциацию со Снежной королевой. Правда, льняные волосы странного зеленоватого оттенка придавали ей большее сходство с Русалочкой, как и этот высокий, но неровный, словно ломающийся, голос.

– А ты, наверно, Виктория, - догадалась Ева.

– Виктория Шейн. Рада с Вами познакомиться, - и она потянула Еве тоненькую как веточка руку.

Ева удивилась этой протянутой руке («разве девушки так здороваются?»), но виду не подала, сняла перчатку и аккуратно пожала эту холодную как лед куриную лапку.

– Взаимно. Ты не замерзла?
– отпуская руку девушки, забеспокоилась Ева.

– Нет. А руки у меня всегда холодные, - улыбнулась эта девушка-девочка.

Ева помнила, что ей должно быть что-то около двадцати лет, но глядя на это тщедушное существо,

Ева не дала бы ей больше пятнадцати.

– Сегодня замечательный день для прогулок, - сказала Ева, - Солнечно и очень тепло.

– И всюду снег, - поддержала ее Виктория, глядя вдаль, - Я так люблю снег! И Россию, - добавила, она, немного помолчав, - Но мама увезла меня в страну, где не бывает снега. Хотя, спасибо, что не в Африку.

И она искренне улыбнулась Еве.

– Россия - большая. Здесь тоже не везде бывает снег, - улыбнулась Ева.

– Это не правда! Не всё, где бывает снег - Россия, но в России снег бывает всегда!
– ответила Виктория и они обе засмеялись.

– Я тоже пыталась представить себе этот парк весной, - сменила тему Ева.
– И цветущие розы на всех этих арках.

– Хотела бы я это увидеть!
– искренне поддержала ее Виктория.

– Но розы в нашем климате не растут, - вздохнула Ева.

– Так странно слышать это "но", - ответила собеседница, - Не растут или не зимуют?

– А есть разница?
– удивилась Ева.

– Колоссальная!
– удивила ее Виктория.
– Пойдёмте! Если, конечно, Вы не против прогуляться, - пропищала она.

– Я не против, - согласилась Ева.

– Тогда вниз, - и Виктория показала рукой на левую, ту, что была со стороны Евы, лестницу.

На площадке перед спуском стояла женская статуя с длинными распущенными вьющимися волосами и полуобнаженной грудью. И смотрела прямо перед собой, на статую на правой лестнице. Ева готова была к надписи у ее ног. «Афродита. Венера.» Но на кого она смотрела?

– Подожди, - сказала Ева Виктории, резко сменив направление и почти побежав на противоположную сторону площадки.

К ее удивлению Виктория последовала за ней.

– Гефест?
– уставилась Ева на коренастую фигуру бога.

– Гефест. Вулкан, - прочитала вслед за ней Виктория.

Гефест смотрел вниз. На женскую фигуру у подножия лестницы.

– Но почему Гефест?
– недоумевала Ева, спускаясь.

– Почему что?
– спросила ничего не понимающая Виктория.

– Почему Афродита смотрит на Гефеста?
– толи ответила, толи спросила у девушки Ева.

– Наверно потому, что она статуя и ее так установили, - ответила она недоумевая.

– Да, они все статуи, но мне кажется, в том, куда направлен их взгляд есть определенный смысл. Вот Афродита. Гефест был ее мужем, но любила она Адониса. Вот не удивлюсь, если там стоит Адонис, - и она показала пальцем на подножие левой лестницы.

– Адонис умер, и ее выдали замуж за Гефеста, - ответила Виктория.

– Адонис не умер, его убил Арес, - сказала Ева.

– Ну, живее от этого он не стал, - парировала своим писклявым голосом Виктория.

– Как раз стал! Каждую весну его отпускали на землю повидаться с тоскующей по нему Афродитой.

– По ее просьбе! Или по просьбе Персефоны, - удивила Еву девушка.

– То есть?
– не поняла Ева.

– То есть сам Адонис если бы и вернулся, то только ради Диониса, - улыбнулась в ответ она.

И они спустились к подножию лестницы. Впрочем, судя по шлему, который был виден издалека, Ева и так знала, что Гефест смотрит на Афину. И табличка гласила "Афина. Минерва".

– Гефест смотрит на Афину, - констатировала Ева.

– А Афина смотрит на небо, - задирая голову, сказала Виктория, - Что лишний раз подтверждает ее статус богини-девственницы.