Елена Аргивская

ЕЛЕНА

Аргивская

Азия

окрест легла; куда ни посмотришь - азийский

мертвый пейзаж за окном, азиатские всё перспективы.

Некуда, значит, отсюда ни сушей, ни морем: тяжолых

воздух не выдержит крыльев, и я не Дедал. Привыкаю

к мысли, что только в четвертой стихии возможно такое -

Азию бросить, чтоб, дымом легчайшим да едким взвиваясь,

к милой Элладе отправиться. Одолевает пространство

дым, забирается в комнаты, слезы из глаз, раздражает

ноздри. Что пишешь сквозь слезы? Ко мне? Подыши этим дымом.

Долгую участь кляну, оставаясь наградой и жертвой.

Старости не заслужила, морщин, седины - движусь бодро

от преступленья к предательству, далее к бедам различным;

перебираю людишек - кто глаже, кто гаже, кто ближе;

перебираю наряды - что ярче, дороже, теплее;

перебираю места, страны - где мне богаче, свободней;

перебираю судьбы варианты - и ни к одному не склоняюсь.

Кто мне сопутствовать сможет во всех упражнениях плоти,

духа, кто не постесняется быть молодым и влюбленным,

в бедах страны не участвовать, не замечать их, покинуть

родину в самый разгар их? Пускай там терзают друг друга,

пропадом пусть пропадают - нам чистое ложе готово.

Сроки означены - вот они. Всё ли войной забавляться

странам, народам: нам - пленом, им - властью над нами? Неволя,

воля свои исчерпали возможности, глохнут в далеких,

в близких последствиях. Скоро сметать, что остались, фигурки

будет Клио, никаких других средств не имея сквитаться

с нами со всеми, начала, концы свести, лишь бы хоть как-то

полупобеду - одним, другим - поражение полной

мерой.

Время теперь убыстряется, мы его токи сплошные

чувствуем всем естеством: голодаем едва от обеда

и холодаем едва от костра. Как с горы час сорвавшись,

падает весом своим, приминая, сгнетая событья.

Им - тем, кто смертные, - страшно, мы ж предвкушаем награду:

будет за краем войны нам прекрасное место для жизни.

Так поддавай жару, муза; мети, смерть, по войску чужому,

по своему; убывай, народ, счетом! Преграда меж

нами -

тысячи тысяч живых, кому мертвыми лечь в деле ратном.

Мы ли причина их смерти? Нет, только зависим от смерти...

ПРОЛОГ

Кормилица

Десятый год в плену позорном маемся,

всё испытали: радости и горести.

Как принимали нас, стелили под ноги

пурпурные ковры, грузили золотом

запястья, шеи, уши; адамантовый

преследовал нас блеск; одежды легкие

скользили по телам, а песни звонкие

звучали ночь-полночь. Как спать, как бодрствовать

в таком чаду?

А после, навалилась как

беда на город, - так другое дело, так

врагини мы, гречанки. Страсть позорная

к нам привлекала юношей - они теперь

оставили, иных объятий ищущие,

любовницы костлявой вожделеющие.

Их матери, их жены, сестры лица в кровь

царапают, всё ищут, обезумевшие,

кому отмстить. Но греки настоящие

там, под стеной, их не достать - мы туточки,

бессильные, несчастные родством своим.

Ах, девонька моя, в паскудной старости

я ослабела, защитить-то как смогу,

укрыть тебя от гнева этих праведных,

и сильных, и безжалостных? Одну тебя

винят в войне - как будто что мужчин уймет,

от меди отвлечет, как будто до тебя

проклятый Илион сто лет бездействовал,

оружием не потрясал и битв не знал!

Так что же все на нас?

ПАРОД

На орхестру выходят греческие пленницы.

Хор

Мы - свита благой Афродиты,

не к лицу нам труды и заботы,

плен уныл нам, позор не страшен,

мы живем в этой Трое дикой.

Мы войне и она нам лишняя.

СТРОФА 1

Ты темна, богиня,

светла, богиня,

как тебе послужишь,

оставшись вчуже?

Лишь тебя увидишь,

ты в члены внидешь:

никакого тука, какого дыма -

плоть огнем палима,

тобой сладима.

АНТИСТРОФА 1

Есть ли путь не стыдный,

путь не обидный,

как тебя, богиня,

сильна богиня,

ублажить, ославить,

твои чтоб справить

игры-поминанья, тебя желая,

мать страстей благая,

всё несытая?

Хор

Что ж ты прибираешь, Клио,

наши жизни, наши судьбы?

Сор летучий, прах блескучий

радости земной - богине

для чего, богине сильных,

умных, мертвых? Мы - живые,

суетливые созданья,

мы - безмозглые бабёнки,

мы слабы на передок и

духом. Нам верни то мало,