Елена Троянская

Джордж Маргарет

В ту же минуту его окружили троянцы, ненадолго он исчез из виду, но вырвался из окружения, сгибаясь и крича. Он был ранен неизвестным солдатом. Вдруг Гектор преградил ему путь, поднял копье и ударил его в нижнюю часть живота так сильно, что копье вышло из спины.

Ахилл лежал, распростертый на земле, тщетно пытаясь встать. Гектор снял с него шлем — свой законный трофей — и поднял высоко над головой. Потом склонился над раненым и отбросил шлем. Одетый в доспехи Ахилла, перед ним лежал Патрокл. Он прошептал:

—

Запомни, Приамид, жить тебе остается недолго. Рок всемогущий и смерть стоят перед тобой очень близко. Вскоре падешь от руки Ахилла, богоравного сына Пелея.

Едва Патрокл договорил, как смерть осенила его, быстро от тела душа умчалась и опустилась в Аид.

Не дрогнув, Гектор вырвал копье из бездыханного тела. Он посмотрел вверх на стены, где стояли троянцы, призывая его и других скорее вернуться.

— Сначала я должен сделать одно дело! — крикнул Гектор в ответ.

Он стал срывать золотые доспехи с мертвого тела: снял резной нагрудник и бросил на щит, рядом — поножи, сверху положил шлем. Это были знаменитые доспехи, которые вручили боги отцу Ахилла, — великолепный трофей. Гектор подозвал колесницу и погрузил на нее доспехи. Тело убитого Патрокла осталось лежать обнаженное и окровавленное. Гектор с помощниками хотел погрузить его на другую колесницу, но тут налетел Менелай и попытался отбить тело Патрокла. Они рвали его в разные стороны, как шакалы, рыча и не отпуская. Наконец Менелай — меня удивила его сила, которой не помешали раны, — одолел и под защитой двух Аяксов понес тело Патрокла в лагерь.

— Сюда, сюда! — кричали троянцы, стоя на стене. — Возвращайся, Гектор, и мы отпразднуем твою великую победу!

— Отпразднуем, когда закончится война и греки уплывут! — отвечал Гектор.

Он решил заночевать со своим отрядом в поле, но остальным позволил вернуться на ночь за городские стены. Возможно, он боялся встречи с Андромахой и хотел избежать очередного мучительного прощания.

Стражники открыли Скейские ворота, со скрипом отвели назад тяжелые створы, и воины, покрытые пылью, усталые, ковыляли через них. Дожидавшиеся родные бросались им навстречу, уводили домой, где были приготовлены горячая ванна и еда. Те же, у кого не было родственников, брели в солдатскую столовую. Позади несли раненых через город в дальний квартал, где за больными, увечными и умирающими день и ночь ухаживали врачеватели и женщины.

Андромаха уединилась в своих покоях и склонилась над ткацким станком. Она не выходила на стену, всегда ожидая Гектора в одиночестве. Некоторые считали, что из гордости, но я знала, что из страха.

— Просыпайся, моя госпожа, — прошептала Эвадна. — Просыпайся, он идет.

Но я не спала в обычном смысле слова. Я, словно дым, висела на грани между реальностью и сном, между «здесь» и «везде». Возвращаться было нелегко — словно меня тащили на длинной веревке через

черный туннель. Я старалась остаться там, где была, но тяга была сильнее.

— Елена! — У кушетки стоял Парис, совершенно такой, каким я видела его в своем сне. Разве что испачкался еще сильнее, да на доспехах появились глубокие царапины, но сам он был цел и невредим. — Мы сражались достойно! Как ты могла проспать все это время?

Я села. Сказать ли ему, что я все видела? А вдруг это отобьет у него охоту рассказывать мне, что он пережил?

— Если бы ты не вернулся, я бы не проснулась. Это самый лучший выход для меня, — ответила я и погладила его золотые волосы, испачканные пылью и потом.

— Мы сражались в самом лагере греков! Мы с Гектором и Энеем прорвались первыми за ворота. Гектор пробил их плечом! Потом мы стали поджигать корабли!

— Великолепно! — воскликнула я.

— Заночевали в поле. Хотели возобновить бой с первыми лучами солнца и сжечь оставшиеся корабли, но не удалось.

— Однако мы видели дым…

— Дым от тех кораблей, что подожгли накануне. Но утром появился Ахилл, а с ним — свежие силы. Нам не удалось подойти к кораблям, чтобы поджечь их.

— Ахилл?.. — Нет, я не смела сказать ему правду. Мне предстоит пережить все еще раз, и выслушать страшную новость от Париса, и сделать вид, будто я потрясена. — Но я слышала, что он обиделся на греков и отказался воевать.

— Мы думаем, он увидел горящие корабли, увидел, как близко мы подошли, узнал, что мы ранили их вождей, и не выдержал. А может, он решил воспользоваться случаем — Агамемнон ведь ранен. Как бы то ни было, но он вступил в битву, поднял греков, и они оттеснили нас назад.

— У него талант — заряжать отвагой сердца земляков.

— Мирмидоняне засиделись со своим вождем по палаткам и охотно бросились в бой. Он привел их под самые стены Трои — уж это ты, наверное, видела?

— Да, конечно. Правда, я плохо разглядела из-за толпы. Расскажи мне, как все было.

— Он попытался взобраться на стену. Ярость и скорость подбросили его чуть ли не на самый верх. Правда, Антимах сказал, что здесь что-то не так. Все говорили, что обычно Ахилл бегал быстрее и копье метал дальше. Поэтому когда Гектор убил его…

— Без труда?

— Да, совсем без труда. Поэтому никто особенно не удивился, что под доспехами Ахилла оказался Патрокл.

— Неужели Гектор ни о чем не догадывался?

— Он находился в пылу борьбы, да и золотые доспехи ввели его в заблуждение. Конечно, для него это был удар. Он забрал доспехи как трофей, сейчас они во дворце у Приама.

— Говорят, якобы носить их может только Ахилл: так они тяжелы и велики, но, похоже, это не так.

— Гектор собирается носить их. Завтра снова будет сражение, — закончил рассказ Парис. — Но до завтра еще далеко.