Элеонора Дузе
Шрифт:
и не утрачивает правдивости, то, во всяком случае, несколько теряет
в силе воздействия».
Однако рецензент добавляет: «Крупнейшие звезды, увы, меркнут,
и сейчас всеми остро ощущается необходимость, чтобы над театраль¬
ным горизонтом Италии взошли новые, не менее крупные. Потому-то
мы и поглядываем сейчас вокруг — не блеснет ли где первый ослепи¬
тельный луч. Несомненно, что именно такое будущее уготовано Ду¬
зе, и оно не за горами».
час после памятного спектакля, Луиджи Рази замечает:
«Да, триумфальный успех того вечера трудно забыть. Актриса и
сейчас у меня перед глазами — в скромном черном с пояском платье,
отрешенная от всего, что ее окружает, живущая в атмосфере лжи,
вины, преступления, смятения, ужаса, отвращения, ненависти, стоит
она у окна, опершись о подоконник. Когда Тереза в белой подвенеч¬
ной фате, охваченная внезапным страхом, прижимается к Лорану,
чья любовь уже не может заглушить угрызений совести, когда, цепе¬
нея от ужаса, она видит портрет убитого Камилла и с широко раскры¬
тыми глазами, не в силах произнести ни слова, показывает па него
Лорану, когда, упрекая любовника за убийство, она слышит душераз¬
дирающий крик госпожи Ракен и нервно впивается пальцами в спин¬
ку стула и, наконец, в последнем акте, когда любовь превращается в
непримиримую ненависть п разбитая параличом мать злорадно улы¬
бается, наблюдая за терзаниями обоих преступников,— я весь дро¬
жал, холодок пробегал у меня по спине и, покоренный ее игрой, я не
осмеливался даже аплодировать. В тот вечер старый сторож театра
«Фьорентини» сказал мне:
— Синьор, это она!»
Разделяя всеобщее восхищение, Джачинта Педзана воскликнула
тогда: «Пройдет немного времени, и, уверяю вас, это хрупкое сущест¬
во станет величайшей итальянской актрисой!»
На это представление в Неаполь приехал и граф Жозеф Примолк,
кузен Наполеона III, в последние годы прошлого века всячески содей¬
ствовавший налаживанию культурных отношений между Римом и
Парижем. В 1897 году в статье, посвященной Дузе, он вместе с неко¬
торыми письмами Дюма-сына опубликовал также и свои заметки об
этом неаполитанском спектакле.
«...В знаменитой сцене разговора между двумя женщинами Элео¬
нора, подхваченная страстным порывом, могла не бояться и высоко
держать голову под взглядом Педзана, которая, словно львица, следи¬
ла за каждым ее движением. Казалось, знаменитая актриса, оказав¬
шись рядом со своей ученицей, испытывает скорее удовлетворение,
нежели зависть. Последняя же прекрасно сознавала тот переворот,
торый совершался в пей самой. Золя был бы доволен. Эти женщины, с
пеной у рта сверлившие друг друга глазами, были великолепны, и
трудно было сказать, чье мастерство было выше» **.
Об этом исключительном успехе узнал также Золя (по-видимому,
от Дюма-сына, большого друга Примоли), который, прослышав, что
в Турине готовится постановка его драмы, послал туда свою жену
Александрину. Узнав, что спектакль произвел самое благоприятное
впечатление на жену, Золя просил Примоли постараться пригласить
молодую итальянскую актрису в Париж для участия в благотвори¬
тельном спектакле в пользу «Помпоньер», парижского приюта для
малолетних сирот. Однако предложение это не могло быть осущест¬
влено, потому что, как справедливо заметил Джанкарло Мепикелли,
Элеонора Дузе еще не считала, что ее искусство достаточно созрело
для этого ***. Полагаем, однако, уместным заметить, что даже в пору
своей артистической зрелости Дузе не любила соединять искусство с
благотворительностью.
23 августа исполненный признательности Эмиль Золя прислал
Джачинте Педзана телеграмму. «Меня не слишком огорчил провал
«Терезы Ракен» в Париже,— писал он,— ибо надеюсь, что придет
день, когда Моя драма будет иметь такой же успех, какой выпал ыа ее
долю в Неаполе» .
Огорченный тем, что не сумел организовать «образцовую» труп¬
пу, отвечающую его новаторским идеям, Джованни Эмануэль в конце
года ее оставил. Справедливая по натуре, не желающая «погрязать в
театральной халтуре», побуждаемая чувством солидарности с Эма¬
нуэлем, Элеонора Дузе также ушла из труппы. Об этом мужествен¬
ном поступке товарища по искусству Эмануэль вспоминал потом о
живейшей признательностью.
ГЛАВА IV
Воссоединение отечества, столь долгое время и с таким горячим
нетерпением ожидаемое, наконец осуществилось. Однако страна, ра¬
зоренная вековой эксплуатацией, оставалась бедной, разобщенной
различным уровнем жизни, формами управления, диалектами. Нача¬
лась энергичная перестройка во всех областях жизни, создание
подлинно единого государства. Но еще долгое время оставались тщет¬
ными попытки осуществить второе непременное условие Рисорджи-
менто: «Создав Италию, нужно создать итальянцев» 45.
Театр играл исключительную роль в эпоху Рисорджи-
менто, поднимая патриотический энтузиазм, поддерживая возвышен¬
ное благородство духа молодежи. Если бы и дальше, говоря словами