Элеонора Дузе
Шрифт:
Это и была та золотоносная жила, на которую напал Чезаре Росси.
Однако фортуна всегда заставляет себя ждать.
Сейчас мне вспоминается одно суждение и совет, которые в моем
присутствии высказал Дузе не какой-нибудь профессиональный кри¬
тик, а простой неграмотный человек, впрочем, одаренный огромным
талантом.
В первые годы своей деятельности в качестве руководительницы
в труппе Дузе была ангажирована сперва в генуэзский театр
новезе» , затем в «Андреа Дориа» («Маргериту» ).
Владельцем их был Даниэле Кьярелла, который по своему обык¬
новению прибегал к моей помощи и к помощи других журналистов в
том случае, когда хотел сделать немного рекламы для своих «теат¬
ров», включая «Альказар», и привлечь публику из нового городка,
расположенного вблизи от Камальдоли, где находится вилла Эрмете
Новелли.
Как-то я заглянул в «Дориа, чтобы познакомиться с очередной,
не знаю уж какой по счету жалобой Кьярелла, с которой он собирал¬
ся обратиться к зрителям, абонировавшим ложи в его, как он выра¬
жался, «триатро» *.
Там на собственный страх и риск каждый вечер чуть ли не перед
пустым залом выступала Дузе. Пока я переводил на понятный всем
язык жалобу Кьярелла, мимо прошла Дузе, возвращавшаяся с репе¬
тиции. Заметив Кьярелла, который стоял рядом со мной очень просто
одетый, она подошла к нему и с горечью сказала:
— Мы работаем только для того, чтобы как-нибудь протянуть, до¬
рогой импрессарио!
— Знаете, что я вам скажу? — проговорил Кьярелла, пристально
глядя на знаменитую актрису.
— Что же вы хотите мне сказать?
— Что вы — первая актриса мира, это я вам говорю. Но надо, что¬
бы вы знали себе цену. Надо, чтобы вы разъезжали с импрессарио, ко¬
торый умел бы сделать вам рекламу. Чтобы он показал вас во всех
уголках земли, чтобы заставил публику платить за вход не гроши, а
хорошие деньги. И чтобы вы не играли каждый день, а выступали
только в особых случаях. Вот тогда, чтобы увидеть вас, люди ничего
не пожалеют.
— Ну что ж, я воспользуюсь вашим советом,— ответила Дузе.
Не знаю, помнит ли сейчас замечательная актриса советы Даниэ¬
ле Кьярелла, которые, повторяю, я привел буквально.
Конечно, потом у нее не было недостатка ни в ловких импресса¬
рио, ни в счастливых турне, и она уже знала себе цену» *.
Дузе испытывала постоянную потребность чувствовать себя со¬
вершенно свободной в выборе репертуара, и происходило это, конеч¬
но, вовсе не потому, что она помнила старые советы Кьярелла,
причиной было то, что она постепенно и все в большей степени осозна¬
вала свою ответственность — ответственность художника перед ис¬
кусством. Чтобы спасти в себе актрису новой формации, в которую
когда-то поверил Росси, Дузе пришлось причинить ему боль — рас¬
статься с его труппой, становившейся все более неорганизованной,
игравшей такой старый репертуар, что ей не удавалось выступить да¬
же в «Даме с камелиями».
«Росси все тот же — боится себя, боится других... никогда он не
хотел понять, что я не товар, а человек»,— греша против справедливо¬
сти, писала она в начале 1886 года Д’Аркэ.
В марте произошел окончательный разрыв. «Ну, теперь я сожгла
за собой все мосты и больше уже не могу возобновить отношения с
Росси. С будущего сезона буду работать по-своему и для себя. Это
решение стоило мне тяжелых переживаний. А я ведь ничего лучше¬
го не желала, как, помня успешные результаты нашей совместной ра¬
боты, чувствовать руку Росси, добрую и относительно дружескую. Но
он не пожелал сделать хотя бы малейшей уступки, и паши интересы,
расходясь сперва в пустяках, потом в крупной, привели к разрыву...».
Узнав об уходе Элеоноры из труппы Росси, актер Франческо Гар-
цес78, муж Эммы Гарцес, лучшей подруги Дузе, тотчас написал ей,
приглашая как компаньона вступить в труппу, ставящую своей целью
обновление театра.
4 февраля 1886 года Дузе ответила ему, полностью переписав его
же собственное письмо, дополнив его лишь короткими комментария¬
ми и поставив под ним свою подпись, что свидетельствует о том, на¬
сколько идеи, вдохновлявшие Гарцесса, были созвучны идеям, кото¬
рые уже давно воодушевляли Дузе.
«Моя мечта, мой идеал заключается в том, чтобы иметь возмож¬
ность осуществить на практике то, что является, по моему убежде¬
нию, моральным долгом искусства, которому служу.
Я хотела бы создать (и здесь следует читать: «создам») большую
труппу, которая бы следовала принципам по-настоящему новым, со¬
временным, и отправить на чердак (о, да!) весь старый механизм на¬
шей ангельской организации.
Мне бы хотелось произвести революцию (обязательно) также в
построении мизансцен, в оформлении спектакля, в актерском ансамб¬
ле и т. д. и т. п. Я стремлюсь окружать себя всем тем, что являет¬
ся более... и т. д. и т. п.