Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
— Исход битвы еще не предрешен. — Габриэл встал.
В час расставания он предстал перед Эриданом статным и гордым воином великого королевства Сумерек.
— Что бы ни случилось, что бы ты ни узнал, помни, я не только твой учитель, я твой друг. Помни, Эридан.
… Арианна стояла у крепостных ворот, наслаждаясь теплом рассветных лучей. Над пиком Караграссэм всходил огненный шар. Кипевшая пеной Этлена, полыхала раскаленным морем огня. Под ногами волновались душистые травы. Воздух звенел трелями цикад. Тихо и безмятежно было наступавшее весеннее утро
— Дитя, нам пора, — позвал Эвер Ясноглазый.
Снежно-серебристый хэллай, дремавший у ног девушки, вскинул голову и повел серыми ушами.
Теплая рука опустилась на ее плечо:
— Арианна.
— Выступайте без меня, валларро Эвер. Я пойду с лордом Габриэлом, — ее нежный голос был преисполнен решимости.
— Уверена? — Встревожился Эвер, оборачиваясь к темному эльфу. Габриэл как раз укладывал вещи в походную сумку: плащ, шерстяное одеяло, съестные припасы.
— Да. Ступайте в Гелиополь. Мой брат отправится с вами.
Эвер Ясноглазый заглянул в пронзительно зеленые глаза эльфийки и на прекрасном лице владыки отразилась печаль. Что он увидел: крах надежд, темное будущее или даже скорую гибель девушки?
Вместо ответа, он кратко напутствовал:
— Пусть хранит тебя, Всевидящий.
И покинул ее.
Арианна, охваченная сомнением, стояла у реки до тех пор, пока позади не раздались взволнованные голоса. Дети звонко восклицали:
— Смотрите! Смотрите!
Она развернулась; Лютый, грозно заурчав, вскочил на огромные лапы. Эльфы бросали вещи и завороженно всматривались в утреннее небо, прикрывая светло-серые, голубые, зеленые и карие глаза лодочками ладоней.
— Это птицы!
— Гигантские птицы!
— Они летят на Запад!
Из лохмотьев свинцовых облаков вальяжно выныривали темные полупятна. Трепетались черные крылья-паруса. Мерцали сталью обтекаемые тела. Купаясь в облачных вихрях, воздушные исполины плыли на фоне висевшего над горизонтом солнца. Словно огнедышащие драконы, ожившие из преданий минувших дней, они устрашали мощью и непобедимостью.
Габриэл бросил сумку и расправил плечи. Рядом взволновано переговаривались эльфы.
— Это не птицы, это флот Его Величества, — пояснил он, не удивившись диковинным творениям. — Держат курс в Ночную Страну.
В отличие от встревоженных светлых сородичей он провожал суда с холодным сердцем и ясным умом. Когда «птицы» утонули в облаках, а их ползущие по рассветной земле тени пропали, он снова заговорил, и его слова прозвучали роковым приговором:
— Там глубоко под землей стучат молоты, куются мечи, льется металл. Торопитесь. Пока на поверхности еще спокойно, но скоро все изменится. Брегон свершил задуманное — он развязал войну.
Глава 14. Пепел и Огонь
Долгое путешествие начинается с одного шага
(Тибетская мудрость)
После полуночи темный эльф засобирался в дорогу. Многие желали ему успеха и светлого неба. Иные сторонились и считали эту затею глупостью. Третьи опасались, что
Он коротко простился с юными учениками и новыми друзьями и, пока запад дремал в свете блеклых звезд, накинул на голову капюшон и нырнул в чернеющий пролесок. Эллион Первый Лук провожал его странным взглядом. Эттэль по-прежнему покоился в его заплечных ножнах, а Габриэл (будучи законным владельцем мастерски сработанного клинка) так и не заявил на него прав.
Это до глубины души потрясло королевского лучника, который, заплутав в лабиринтах невесомой души, теперь не знал: преклониться перед ним за стойкость и сдержанность или рассердиться за пренебрежение. Эбертрейлец прекрасно помнил о древнем законе Детей Сумерек. Сто восьмой постулат Кодекса Воина гласил: чужак, коснувшийся боевого клинка шерла — все равно, что его осквернил, и с того момента шерлу воспрещалось идти с этим оружием в бой. Не от того ли парень стал равнодушен к мечу?
— Ну, и демон с тобой, — махнул Эллион и вернулся к костру.
… Арианна тепло обняла брата и Лекса, попрощалась с подругой Аинуллинэ, набросила на плечи шерстяной плащ цвета последнего снега и с тяжелым сердцем последовала за своим вынужденным недругом-попутчиком. Над головой сомкнулись лохматые ветви берез и звезды, мерцавшие крупными сапфирами, пропали из виду. Тающий сумрак встретил темного господина и его хрупкую спутницу с распростертыми объятиями.
— Я иду с вами. Не забыли? — Нагнала она Габриэла.
— Забудешь это, — колюче молвил он.
Девушка вздохнула. Но не злость шерла причиняла ей боль. Виновником ее грусти был Остин. За все те дни, что они шли от пограничного Оргол Дол, он ни разу с ней не заговорил, а порой делал вид, что не видит и не слышит ее. Он не пришел проститься с ней даже в час, возможно, их последней встречи под мирным небом Триона, заявив, что не может оставить пост. Давний друг едва ли не разбивал ей сердце. А, впрочем, она сама была виновата в его холодности и отчужденности.
… Тропинка плелась через лес, и рассветное солнце то появлялось в просветах густых дубовых крон, то исчезало. Сквозь стволы на западе просматривался сивцовый луг, в туманах востока темнели отвесные силуэты полуразрушенных крепостей, юг блестел зеркалами призрачных прудов.
Утро, напоенное жаром безоблачного неба, обещало знойный и тихий день. Теплая лесная земля приято грела ступни. Воздух дрожал от звенящего, неугомонного стрекота лесных насекомых.
Габриэл шел на два шага впереди, вдыхая терпкие ароматы можжевельника, и бережно раскрывая ветви кленов в росе. Арианна плыла следом, изредка бросая на него острожные взгляды.
Последовать за ним ее вынудило недоверие. Лебедь, хорошо знакомая с хитростью и коварством Детей Сумерек, не поверила в добрые намерения изгнанника, внезапно воспылавшего страстным желанием защитить Детей Рассвета, потому и отважилась взять на себя роль сторонней наблюдательницы, а если потребуется и… безжалостной воительницы.