Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
Темный эльф хмыкнул и откинул голову на каменный пол. Лавво, чертов шутник.
Эльфийка шевельнулась.
— Что… — она приподняла голову и выдохнула, — мы что…
— Связаны между собой? Да. — Злорадный тон исчадия привел ее в недоумение, а самодовольное лицо с застывшей на губах усмешкой разожгло в сердце вал возмущения.
— Не смей улыбаться!
— И в мыслях не было, — рассмеялся Габриэл.
Отчаянная злость эльфийки внезапно обернулась рассветной птицей смущения. Она уткнулась в его грудь, чтобы скрыть румянец. Нелепость! Еще никто и никогда не заставлял ее сердце так странно трепетать. Исчадие! Свалился же на
Габриэл чуть слышно вздохнул и уже серьезно добавил:
— Чувство юмора у него не изменилось.
Белый Лебедь фыркнула. И спросила через минуту:
— Где мы?
— В тюрьме.
Свет фонарей выхватил темные контуры двигавшихся по углам «привидений». А точнее, других пленников.
Арианна приподнялась, пытаясь их рассмотреть, и потянула за собой связанного с ней парня. Внезапно мир перевернулся и она оказалась придавлена к полу сильным, но легким телом темного эльфа. Лица девушки коснулся терпковатые ароматы медового ореха и сумеречного снега.
— Предпочитаю быть сверху, — бесстрастно молвил он, обращая взор в темноту.
— Нахал, — прошипела она и замерла.
Дети Сумерек легко скрывали чувства за невозмутимыми, хладнокровными лицами, но повелевать сердцами, увы, не умели. Даже против воли Белый Лебедь уловила, как бешено в этот миг колотилось его сердце, а потом ужаснулась — ее сердце ухало во много раз громче. Но почему?
— Я вижу других заключенных, — спокойный, теплый голос прогнал сердечное наваждение.
— Остин? — Спросила она, чувствуя, как затихает биение в груди.
Серо-синие глаза шерла изучили черные углы и ниши подземелья.
— Он в углу. Просыпается. Огр пока спит.
Лязгнул засов, заскрипела железная дверь и тишину ворвался жаркий ветер. Габриэл поморщился. Арианна осталась недвижна. В платине огня появился Лавво и пять стражей в латах и тяжелых ботинках, облепленных металлическими заклепками и крючками.
— А… проснулись, — утер он рот. — Поднимайте этих двоих, — он кивнул в сторону связанных воина и эльфийки. Нырнул в угол и, осветив полусонного Остина рыкнул, — этого тоже. — Через мгновенье переместился к Мардреду. — И этого.
Тот, запрокинув голову, громко храпел с блаженной улыбкой на морде.
Лавво пнул его в сломанную ногу и прорычал:
— Подъем!
Огр дернулся и разлепил желтоватые глаза, блеснувшие под веками полумесяцами из чистого золота. Оглядев переводчика пьяным взором, он смачно отрыгнул и выдавил:
— Ты кто?
… Колеса отстукивали по рельсам, выбивая мерную музыку порядка. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук. Через каждый пять минут металлический грохот и шум затмевал свистящий гудок, через каждые десять — меж сидений пробегал тролль-контролер в блестящем цилиндре и сером шарфе, через каждые пятнадцать — состав подкатывал к очередной станции и резко останавливался, отчего скрипел и ухал хуже визга голодных шакалов.
Темного эльфа и его спутников сковали по рукам и ногам, усадили в один из вагонов и под конвоем повезли в Королевский квартал. Лавво рухнул на кожаное сиденье напротив и с удовольствием посматривал на Остина, Арианну и Мардреда, одурманенных верещанием и грохотом. Сердца сотканных светом и добром переполняли ужас и отвращение ко всем этим мертвым механизмам, неживым двигателям и неодушевленным конструкциям, которые, тем не менее, двигались, «кричали» и создавали извращенное подобие жизни и смерти. Лишь исчадие ночи оставался холоден и равнодушен
— Нравится мой мир? — Хихикнул мостовой тролль.
Габриэл смерил его высокомерным взором и отвернулся к закопченному окну, отлитому из некачественного стекла. Темно-голубые глаза принялись запоминать, все чего касались (будет проще во время побега). Пейзажи сменялись стремительнее полета облаков. Мощеные белым камнем перроны с фонарями и лавочками; высокие виадуки с узорными перилами и массивные подвесные мостки-арки; трубы далеких заводов и кварталы в дыму и пепле.
Сверху донесся гул. По булыжной мостовой потекла тень. Темный эльф приподнял голову и в грязном мареве неба различил контуры гремящего дирижабля. Единственный в своем роде, он служил средством передвижения для богатых господ, ведь на узеньких улочках Троллевого рынка, запруженных лавками, магазинчиками, кирпичными стенами, рухнувшими железными будками, обломками колес и механизмов было невозможно не то, что проехать, а нормально пройти.
— Прекрасное творение изобретателей квартала Фабричных Молотков. Король Брегентус заказал себе похожий. — Лавво закинул голову, сверкнув полами котелка, — пожалуй, я тоже такой закажу. — Он подмигнул Арианне, — ведь скоро стану богаче короля.
Бело-мраморное лицо эльфийки не выказало чувств, но в глубине изумрудных глаз всколыхнулся огонек скорого возмездия. Переводчик захихикал.
— И не надейся, дорогая.
Раздался свисток. Вдоль окон прокатился голубоватый вал кипящего пара, состав ухнул и остановился на станции вокзала Ржавых Часов. Чтобы не привлекать внимания, ручные кандалы с пленников сняли, а ножные утяжелили пятифунтовыми чугунными гирями, клейменными королевской печатью.
— Не сбегут, — заверил тролль-стражник и, громыхнув тяжелыми ботинками, взревел. — На выход!
… Габриэл бесшумно ступал по перрону, подмечая каждого встречного пассажира, Арианна и Остин, изящно плывущие следом (даже несмотря на кандалы) искали в архитектуре железнодорожного вокзала слабые места, а тяжело хромавший Мардред примечал расположение станционной охраны. Если бежать — то прямо сейчас.
Мимо проходили тролли в разнообразном одеянии. На лавочках болтали уродливые троллины в воздушных шляпках и атласных платьях, затянутых громоздкими корсетами. У фонарного столба топтался низкорослый толстяк в кожаном жилете и широкополом цилиндре. Время от времени он вынимал карманные часы и поглядывал на них с нетерпением. Край его шерстяного шарфа лежал на грязных плитах и об него — точно о коврик вытирали ноги. У железной будки-крепости в металлическом нагруднике и защитных очках-гогглах горланил станционный смотритель:
— Отправление через тридцать секунд! Занимайте места согласно купленным билетам!
Тут и там с тяжелыми дубинами, закинутыми на плечи, прогуливались стражи-охранники. У каждого на поясе поблескивали короткие мечи и овальные щиты из твердой стали.
Габриэл нахмурился. По крыше соседнего магазинчика текла неприметная тень. Ее можно было принять за обрывок тумана или прядь парусины, подхваченной кислотными ветрами. Но тень имела сердце, душу и намерения. Проницательные глаза юного шерла приметили ее еще при тюремном каземате. Там она пряталась в толпе прохожих, скрывая себя плащом и капюшоном. Здесь перемахнула с магазинчика на лавку кузнеца и упорно свернула за Лавво и эльфами к соседнему перрону, начищенному до блеска подошвами приезжих и путешественников.