Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
Слева тянулась глухая стена цирюльни, убегая в квартал музыкантов и скрипачей — оттуда летели песни, звон бокалов и сыплющиеся о плиты зубы. Справа пестрели магазинчики с колдовскими книгами и редкоземельными камнями, лавки магических специй и волшебных снадобий. Дальше к востоку грудились прилавки, полные загадочных скелетов, черных фруктов и диковинных существ в позолоченных клетках.
Послышался визг колес и близкое шипение — над головой прогрохотал состав. Пала завеса густого пара, Лавво нырнул в нее, как в водопад, а выйдя — стряхнул с плеч угольную сажу. Через двадцать шагов взмыли кованые ворота громадного замка. Сквозь приоткрытую
— Молись, читай, читай, читай, перечитывай, трудись и обретешь [девиз средневекового общества алхимиков], - без труда перевел он древний лозунг мрачных исследователей.
— А! Господин Лавво! — Донесся голос из внутреннего двора. Сумрак разрезало плывущее пятно фонаря и осветило спешащего к нему тролля. — Господин Утикус вас ожидает.
Лавво кинул охране «ждите тут» и пошел за провожатым. Нос резанули тяжелые ароматы металлов и кислоты. Сбоку стояла глухая стена из серого камня, с другого — открывался овальный двор в фиолетовом свечении. Оно вырывалось из окон главной башни, венчавшей замок куполообразной надстройкой.
— Братья выпаривают эссенцию силы, — пояснил провожатый и свернул за угол, в полутьму. — Сюда, господин Лавво, — и уперся в железную дверцу. Стоило ей распахнуться на переводчика пали лучи зеленоватого света, а воздух замутнило горячим глицериновым туманом.
Лавво сдержался, чтобы не чихнуть и последовал внутрь. Залу заливало светом, сочащимся из настенных ламп. Сияние плелось по полу и стенам и походило на скачущие тени оживших гомункулусов. Он все же чихнул.
Провожатый подвел к огромному круглому столу, в сердцевине которого пыхтел разожженный очаг. На нем кипели колбы из хрусталя, бурлили чайники из фарфора, грохотали сосуды из металлов — все они дымились желтыми и красными испарениями и окружали соседние предметы ожившими кошмарами буйного, нездорового рассудка. Возле них вертелся старый мостовой тролль в пропитанной парами и жидкостями мантии, и на его спине вспыхивал знак Ордена Воды — водопад, текущий в звездную чашу.
— Принесли? — Прорычал алхимик, не отрываясь от колб. В нездешнем свете он казался пришельцем из Адских Расселин. — Оставьте на полке у стены. Деньги заберите там же.
Лавво снял котелок, вежливо поклонился и поспешил оставить чокнутого ценителя ядов в его отвратительной цитадели. Дальше он спустился в крохотный дворик, пересек рыночную свалку, наваленную под пятью перекрестными виадуками, и вышел к западной части рынка. Здесь гудело и скрежетало механическое колесо, приводимое в действие раскаленными струями пара. Оно подавало воду в дома и лавки местных жителей и ею же обеспечивало королевский дворец. По гигантским лопастям стекал свет близких фонарей и Лавво зажмурился, чтобы не ослепнуть.
Бубух. Тут же заорала троллина:
— Смотри, куда прешь!
Переводчик открыл глаза — проходя мимо лавки с благовониями, он задел плечом глиняный горшок и тот рухнул на мостовую. Злобная продавщица вывалила из-за прилавка и затрясла могучими кулаками.
— А, ну возмещай ущерб, негодяй!
Охранники Лавво потянулись к мечам, но он остановил. Протянув крикунье пейс, тролль обнажил гадкие зубы:
— Прошу прощения, госпожа.
Над головой (в который раз) прогрохотал состав и накрыл торговые крыши струями раскаленного пара. Троллина схватила монетку и оставила переводчика в покое. Он заторопился. Намечалось еще две встречи. Сначала Сирикус наведался в квартал, объятый
Домой он вернулся под утро, ликуя и смачно отрыгивая пары Бурлящего Пива. Его рот расплывался в улыбке славного заработка. Некромант и советник осыпали его по-королевски и, дабы отметить этот успех, Лавво заглянул в лучший здешний бордель «Кроличья Нора», где надрался до кончиков ушей и опробовал пару аппетитных «крольчих». Уже много лет его душа была подобна пустому сосуду, наполнить который могли только золото, бриллианты редкой огранки, славная выпивка и кутеж. Мечты юности — разгадать тайны древних, постичь мертвые языки и научиться понимать предков давно ушли в небытие.
… Ключ выскользнул из дрожащих пальцев-сосисок и со звоном упал на порог. Лавво выругался и, подперев плечом дверь, наклонился, чтобы поднять. Визжащий свисток прибывающего состава пропилил в его черепе дыру. Он зарычал, мотая башкой:
— Да сколько можно.
— Сирикус Лавво? — Из темноты переулка донесся глубокий, сильный и одновременно юный голос.
Переводчик выхватил из-за пояса литиевый нож с сюрпризом — в кончике находилась капсула с лунной ртутью и даже незначительный порез или касание к коже вызывали мгновенную смерть неприятеля.
— Кто здесь?
На свет входного фонаря выступили четыре фигуры. Три высокие и утонченные (едва они появились, мрак рассеялся, а воздух наполнился благоуханием весенних цветов) и четвертая — грузная и неотесанная, как обрубок ствола. Лавво принюхался — был еще зверь, то ли пес, то ли волк и он бродил где-то поблизости.
— Я — Лавво, — прохрипел переводчик, — а вы кто?
Впрочем, он уже догадался, что под роскошными плащами скрывались эльфы. Один из них выступил вперед и отбросил капюшон. Отблеск фонаря коснулся красивого снежного лица. Огромные черные глаза вспыхнули кипящим серебром. Лавво разинул рот. Он помнил этот демонический блеск из мира теней. И помнил мальчика лет шести… Теперь перед ним высился гибкий, ловкий и смертельно опасный воин из народа Сумерек.
— Габриэл? — Прохрипел переводчик. — Габриэл, сын Бриэлона?
Темный эльф кивнул.
— Как поживает твой отец? — Отрывисто спросил Лавво. Он отлично помнил, кому обязан жизнью и что долг сумеречному семейству до сих пор не выплачен.
— Он мертв, — сухой безжизненный шепот в ответ. — Нам нужна помощь, Сирикус.
Тот судорожно закивал:
— Да, да, входи. Входите все.
* * *
Увеличительное стекло упало на руну «райдо» и она расширилась. Одной рукой Лавво вертел плат белого шелка, разложенный под настольной лампой, второй водил лупой, выхватывая отдельные элементы сложного орнамента, стелившегося по ткани без пробелов и каких-либо знаков препинания.
— Райдо. Руна Дороги, — сказал переводчик. — Она повторяется в каждой строке по два три раза, а сразу за ней стоит заглавная руна «луны», — он ткнул когтем в ажурный комок, — вот видите? — И крепко задумался. — Почему «луна» выделена, а прочие руны нет?
— Почему? — Габриэл держался у балконной двери и, оттягивая штору двумя пальцами, следил за улицей и железнодорожной станцией, роившейся пассажирами.
Лавво почесал ухо с деревцем во мхе и пожал плечами.
— Я думаю, это криптограмма.