Эльфийская сага. Изгнанник
Шрифт:
Габриэл ударил в переносицу — из носа хлестала бордовая кровь, отсверкивая раскаленной сталью. Распластавшийся правитель, зажимал искалеченное лицо и ревел от гнева, кляня бывшего друга.
— Мечи в ножны!
Злобно шипя, конвоиры спрятали клинки и, лязгнув, отступили.
— Ваше Величество. — Страж протянул Брегону платок.
Король заткнул окровавленный нос и гнусаво выдавил:
— Когда я закончу, ты сам будешь молить меня о смерти. Стража!
Брегона подняли и оттащили к обломку корявого пня с двумя изогнутыми голыми ветками, облепленными нитями паутины в капельках холодной росы. Он замахал руками, прогоняя помощников.
Золотистый
Брегон встал и прислушался. В кромешной тишине дурного леса растворялся шелест шагов отпущенных на свободу пленников. Где-то неподалеку злобно ворчали и клацали стальные клыки чудищ. Мутное озеро булькнуло, запузырилось — кожистый плавник проскользил над поверхностью, резанув гладь. Что-то легкое, длинное, с шипящим хрипом прошуршало по траве около невысокого, заросшего жесткой омелой бугра, походившего на могилу павшего храбреца. Твари учуяли сладкий запах эльфов и потекли к поляне в ожидании пролитой эльфийской крови.
Скоро, скоро, усмехнулся король и бросил ненавидящий взор на гордо расправившего плечи изгнанника. Молодой наглец не собирался подчиняться его королевской власти — глядел дерзко и высокомерно.
— Сейчас узнаем, такой ли ты стойкий, каким всегда пытался казаться, — сипло — в нос, булькнул Брегон. — Ты в меньшинстве, друг мой. Сколько еще надеешься продержаться?
— А ты? — Огромные черные глаза Габриэла залились сверкающим серебром.
Брегон сморщился, но под платком этого не заметили.
— Конвой!
Грянуло железо, и королевский отряд сомкнулся вокруг шерла черно-серебристой стеной.
— Вы, — обратился король в сторону, — научите его покорности.
Огромные лапищи в тяжелых, облицованных сталью перчатках легли на плечи конвоиров и растолкали, как кукол. В широкий круг вошли три громадных орка в грузных доспехах и рогатых шлемах. Фаруханцы. Первый сжимал тяжеленую кистень, второй — шипастую палицу, а третий — громадную облицованную сталью дубину.
Габриэл наклонил голову набок, глухо выдохнул и оценил богатое разнообразие холодного оружия, так милостиво припасенного для него одного. С приходом Брегона к власти от элитной высокоорганизованной темноэльфийской армии не осталась и следа. Ряды солдат и гвардейцев пополнили тысячи голубокожих орков-наемников из Фаруха, степняки из Ажинабада и Диких Степей, немерцы, отряды черных гоблинов, гермероссцы и прочие мерзавцы и подонки, готовые резать и жечь за жалованье в десять золотых и стакан кислого вина. Не зря по Мерэмедэлю шептались — это закат Подземного королевства, закат величия темных эльфов…
Орк с кистеней вышел вперед. Поражающие жестокостью глазища блеснули в щели забрала. С хриплым смешком орк гаркнул что-то на родном аноттэ.
— Посмотрим, — прошипел Габриэл.
Зазвенела выброшенная вперед цепь и в угольных глазах эльфа отразилась стремительно приближающаяся гиря. Груз просвистел возле уха, не задев легкого воина, ускользнувшего в противоположную сторону в последнюю секунду. Фаруханец зарычал, получив отдачу кистени, но устоял и атаковал повторно. С грацией дикого хищника Габриэл снова подался вбок и изящным отскоком ушел от летящего в голову металла. Кистеньщику повезло меньше — на этот раз отдача опрокинула его — он перекувыркнулся через голову, потерял шлем и с жутким лязгом рухнул мордой в твердь, взвыв от невыносимой боли.
Два
Палица, сверкнув зеркалом в звездном свете, с треском ударила эльфа в грудь. Ребра затрещали и он задохнулся. Дубина полетел в голову. Рухнувший на колени Габриэл едва успел прикрыться, выбросив вперед левую руку, и удар пришелся в область ниже локтя. Раздался хруст — шерл взревел от боли. Из рванной раны брызнул кровяной фонтан, заливая руту, растоптанную сапогами в труху.
Новый сокрушительный удар в ребра опрокинул его на спину, от следующего голова взорвалась болью, последний пригвоздил к берегу пруда. Взлетевшая пыль, накрыла воина облаком серебра, скрав кольцо конвоиров. Перед глазами разлился черный шелк неба с тонкой дугой золотистого месяца на западе, приправленный хрупкой звездной пылью востока и севера.
— Держите его, — скомандовал Брегон, входя в круг. — Руки развяжите. Правую вытяните! Мне нужна ладонь. Держите, его ладонь, я сказал!
Габриэл рычал и сопротивлялся, но сломанные ребра и переломанная левая рука ослабили его как никогда. Потерявший шлем орк зажал его горло железным ухватом, второй — с иссеченным лицом и сломанным коленом (даже со связанными руками темный эльф оказался грозным противником), оттянул правую руку и прижал запястье сапогом к мертвой тверди поляны.
Со стороны леса выло, рычало, бряцало клыками — со всех уголков Стих Оргула к месту расправы стекались разбуженные зубастые гады. Брегон поднял палец, прислушавшись к хрусту веток, треску кустов, реву ядовитых глоток, скрежету стальных когтей, шелесту кожистых крыльев:
— Эта музыка мне по сердцу. Слышишь? Они спешат полакомиться тобой.
Габриэл не слышал. Его грудь тяжело вздымалась — ему не хватало воздуха, стальные тиски ухвата давили шею. Лоб покрыла испарина. Из носа толчками выливалась густая рубиновая кровь. Бледное бескровное лицо искажали судороги боли, под глазами чернели свинцовые пятна, губы то ли что-то шептали, то ли хватали зловонный воздух обители мертвых.
Вид сломленного противника высек на тонких Брегоновых губах улыбку превосходства — король был удовлетворен. Он степенно опустился на колено и коснулся рукояти с навершием из обсидиана. С тихим шелестом из ножен пополз закаленный клинок.
— Узнаешь? Конечно, — самодовольно улыбался Брегон, глядя как по лезвию Эттэля течет ясный свет месяца. — Помнишь Три Закона, друг мой? Что гласит третий закон? Огонь в сердце воина не должен погаснуть. Я лишаю тебя огня.
— Я вернусь за тобой…
Сверкнуло лезвие, взлетевшее под звездный купол, и острая, пронзительная боль заставила Габриэла захлебнуться. На миг он оглох и онемел. Клинок вошел в правую ладонь, разрывая плоть и кость. Дыхание перехватило, в легких забулькал воздух, глаза заволокло слепотой.