Эльфийский бык – 3
Шрифт:
– Это ты зря. От девиц всякого ожидать можно. Вот… чего они вдруг, а? Столько лет жил спокойно.
Нет, на балах Кошкину приходилось играть роль, танцевать там, хотя он и предпочитал дам замужних и степенных, а потому относительно безопасных. А от частных визитов он отговаривался занятостью. И как-то обычно хватало.
– Если позволите… утром эльфийское посольство сообщило о помолвке вашего племянника и открыто признало его принадлежность к правящему дому.
Ванька…
Вот опять от него проблемы.
–
Просто как-то оно… в российских документах эльфийские имена глядятся странновато, да и звучат тоже. А уж в родословной тамошней только эльфы разобраться и способны. Они-то до сего дня благоразумно держались в стороне.
Тут же…
Зазвонивший телефон заставил нервно вздрогнуть, потому как с утра на него звонили люди, с которыми Кошкин вроде бы и был знаком, но не так уж и хорошо. И главное, все эти люди, как один, преисполнились вдруг желанием знакомство продолжить и желательно поскорее.
И оттого понеслись приглашать на какие-то именины.
Семейные ужины.
Охоты…
Чтоб их.
– Да? – осторожно произнёс Кошкин, поскольку номер не определялся. – Слушаю?
– Павел? – прожурчал мягкий женский голос, заставив вытянуться. И только потом Кошкин сообразил, что обладательница сего голоса находится очень далеко и вовсе в последние лет тридцать не покидала пределов Предвечного леса.
– Доброго утра, – Кошкин попытался сглотнуть. Во рту было сухо. – Несказанно счастлив слышать…
– Верю, – перебила его Владычица, что вовсе уж было ей несвойственно. – Прости, что беспокою тебя, однако дело… тонкое.
Кошкин отступил к кабинету и дверь за собой притворил. Не то, чтобы подслушивания опасался. Просто вот…
– Если вы о снимках тех, то я впервые вижу эту девушку.
– Славная девушка. Мы счастливы, что Ива-эн…
В её произношении имя Ваньки звучало несколько странно.
– …сделал свой выбор душой.
– А… как вы это поняли?
– Платье расцвело.
– А не должно было?
Вообще-то Кошкин к платью не приглядывался. Девицу да, глянул, отметивши неестественную гримасу её и общую напряжённость, что позы, что взгляда. Будто она сама не понимала, где находится и что делает.
Тихий смех был ответом.
– Соединение мужского и женского начал даёт новую жизнь. Но какова она будет зависит от каждого. Мужчина даёт силу. Женщина принимает.
– И расцветают цветы. Извините.
Кошкин почувствовал, как краснеют уши, потому что вышло донельзя пошло, но то, что у него в голове, было ещё пошлее. Хорошо, что Владычица в эту голову заглянуть не способна.
Наверное.
Стало ещё неудобнее, потому как вдруг да способна.
– Именно, – она улыбалась. – В данном случае цветы… цветы хрупки и капризны. Они расцветают, когда соединяется сила двух
Интересно, а Ванька знал?
Что-то подсказывало, что нет.
– Это знак для всех, что двое нашли друг друга. Для моего народа – это важное событие.
– Но звоните вы не по этому?
– Нет. Я видела сон…
Вот скажи это любая другая женщина, кроме, пожалуй, матушки, Кошкин бы закатил очи и мысленно прикинул бы, сколько ещё придётся потратить времени на выслушивание подробностей этого самого сна.
– Нехороший.
– Ты всегда был понятлив… нехороший. Тёмный. Я проснулась и призвала вёльву. Мы вместе раскидывали кости…
И лучше не уточнять, чьи именно.
Точнее Кошкин точно знал, что человеческие среди тех костей тоже есть. И что вёльва, белоглазая старуха с лицом молодой девушки, это не просто так.
Случалось встретить один раз.
Хватило.
На всю жизнь хватило.
И голос её, сухой, шелестящий, словно во рту у неё живёт осенний ветер, он запомнил. И то, что было сказано этим голосом.
В общем, передёрнуло.
– Знаю, ты её боишься.
– Опасаюсь.
– Я тоже, – призналась Владычица. – Но она умеет слышать нити мира.
– И что она сказала?
А глаза у вёльвы действительно белые. Не глаза – мраморные шарики, которые кто-то в глазницы вставил. И длинные ресницы прикрывают их, защищая людей от взгляда.
– Сказала, что наступает время сделать выбор. И что вот-вот пробудится древнее зло.
Древнее зло?
Пожалуй, древнее зло вполне можно было считать катастрофой, предотвращение которой требовало непосредственного участия Кошкина.
– А где оно пробудится?
– В Подкозельске.
Подкозельское древнее зло звучало уже не так зловеще. Но… там же Ванька. И девица эта. И Волотов… твою ж.
– Не спеши, – расстояние не мешало Владычице тонко чувствовать собеседника. – Это дело небыстрое.
Надо поднимать бригады.
Устанавливать оцепление.
– И суеты не будет. Вёльва сказала, что там твоя судьба. И твоя развилка. Сказала, что ты поймёшь.
Понял.
Куда уж… понятнее.
– И сказала, что мир сам собирает тех, кто нужен…
А тут уже не совсем понял.
– И что не надо тащить с собою всех.
– А кого надо?
– Извини. Даже я не всегда её понимаю. Она сказала, что те, кто должен быть, придут, ибо такова судьба. А дальше зависит от вас. Передай Ивану, что я рада за него…
– Передам, – пообещал Кошкин.
– Ах да, вёльва ещё просила передать, что тебе стоит преодолеть свой страх перед женщинами.
Страх? Да Кошкин не боится! У него женщины были… разные… всякие… ну, не те, о которых в обществе говорить принято. Да и просто романы приключались. Иногда. Раньше. Но с теми, которые разные и всякие как-то оно проще.