Эльфийский клинок
Шрифт:
Словно внезапно налетевший порыв холодного ветра гасит неосторожно оставленную свечку – так сразу умолкла и насупилась команда, а сам Фарнак, презрительно кривя губы, опустил голову.
– Черта? – осипшим голосом произнёс Фолко. – Что это такое? Я никогда не слышал о ней!
– Неудивительно, – бросил Фарнак. – О ней знаем лишь мы да те, кто её провёл. Наши корабли не могут пройти дальше – их заворачивает обратно… Со стороны это похоже на… – Он наморщил лоб от усилий выразить словами то, что видел. – Однажды мы увидели, как через неё прошёл эльфийский корабль – их она пропускает, нас нет… Ладно! – вдруг оборвал он. – Эй, вы, лентяи, не видите, что ветер упускаем?! Хьярриди! Куда смотришь! –
Люди торопливо бросились по местам.
После этого разговора Фарнак проникся к хоббиту если не уважением, то хотя бы интересом, и они часто беседовали. Кормчий рассказывал много и охотно, словно торопясь поделиться наболевшим с редким, как он сам признался, собеседником. Он говорил о походах на юг и на север. На юг – за ценным деревом, золотым песком и диковинными фруктами, идущими на стол гондорских богачей, на север – за костью морского зверя и прочными, непромокаемыми шкурами, из которых в Арноре шьют одеяние для панцирников. Перед мысленным взором заслушавшегося хоббита проходили нескончаемой чередой неизведанные страны и таинственные острова – иные покрытые вечными снегами от ледяного дыхания северных ветров, иные изнывающие от жары, изливаемой на них стоящим точно в середине неба солнцем… И о бесчисленных боях, в которых довелось сражаться эльдрингам – так называл себя Морской народ, – говорил Фарнак. О стычках с угрюмыми, беспощадными племенами дальнего Юга, где в море зелёных зарослей бесшумно и неотвратимо настигают храбрецов пущенные неизвестно кем отравленные стрелы, раны от которых смертельны; как по ночам к стоянкам выходят удивительные исполинские звери с телом быка и головой медведя, а поутру с деревьев высотой с добрую гору спускаются гигантские пауки, ловко мечущие на десятки шагов свою липкую паутину; нужно быть всегда начеку, там в любую минуту можно ждать нападения…
Хорошо говорил Фарнак, и лишь одно заставляло хоббита внутренне съёживаться от невысказанного протеста – когда эльдринг упоминал эльфов. Для него это были враги, и никаких сомнений или колебаний у него не оставалось. Они должны уйти, твердил он. Люди должны сами выбирать свои пути, следуя советам лишь своего разума. Слушая кормчего, Фолко неожиданно припомнил незабвенного Олмера, и вдруг у него мелькнула необычайно ясная, холодная и оттого ещё более пугающая мысль: а что, если эти ненавидящие эльфов сговорятся?
Но эти мысли приходилось держать при себе, а пока хоббит пользовался случаем и присматривался к Морскому народу. Несмотря на то что «дракон» казался не очень большим, на нём было почти сто сорок гребцов-воинов: на внутренней стороне борта в строгом порядке висело вооружение каждого из них, в любую секунду готового сменить весло на меч. Хоббит пробовал завести с ними разговоры, но эльдринги держались хмуро и на вопросы почти не отвечали. Хоббит вспомнил монету Тервина; среди гребцов были схожие по виду с теми, от вожака которых хоббит получил этот необычный подарок; но все осторожные попытки разузнать что-либо окончились ничем. На прямой вопрос – где они были этой весной, Фарнак, усмехнувшись, бросил: там, куда ворон костей не заносил.
И среди прочих историй Фарнак рассказал хоббиту странное предание, бытовавшее среди Морского народа. Якобы старший сын последнего владетеля Гондора, Денетора, Боромир, погибший в схватке с орками у Парт-Галопа, оставил после себя потомство. У Боромира был сын от простой, незнатной девушки, которого отец скрывал от грозного Денетора, опасаясь его гнева. Вроде бы после победы в Войне за Кольцо этот юноша, сын Боромира, явился к великому Королю Элессару – и у них невесть отчего вышла ссора. Внук Денетора покинул Минас-Тирит – то ли его изгнали, то ли он
История эта сперва мало заинтересовала хоббита – мало ли что люди плетут! Однако он запомнил её, решив при случае рассказать её Радагасту и услышать мнение мага по этому поводу…
А дни шли, и Фолко привык к постоянно раскинувшемуся вокруг голубому простору; стоя у борта и глядя на пенящуюся вокруг вскинутого носа воду, он перебирал в памяти события последних месяцев, стараясь понять: чего же они добились и что, собственно, им делать дальше? И вообще, сколько они ещё будут скитаться? Следы «хозяина» орков они потеряли; они допустили ошибку, уйдя из Мории, не выяснив это, нужно было любой ценой изловить ещё нескольких орков и с помощью Кольца добиться от них правды; вместо этого они полезли вниз, и вот Хорнбори уснул вечным сном под тяжёлой плитой в Сто Одиннадцатом зале, а Дори с его Кольцом собирает сейчас, наверное, рати в Железных холмах… Много интересного рассказала им Башня Ортханка – но что им делать с этим? До Аннуминаса они, наверное, доберутся – а что дальше?
Бежала под бортом вечно кипящая белой пеной вода, и Фолко, глядя на неё, неожиданно припомнил своё недавнее видение возле синего цветка, и его словно пронзило – Торин был уже стар… значит, скитаться они будут много лет… так суждено ли ему вообще вернуться на родину?! Неужели ему придётся провести всю свою жизнь в бесконечных блужданиях?! И, не откладывая, он задал тот же вопрос Торину, когда они спустились под короткую носовую палубу, чтобы пообедать.
– Я знаю одно – мы будем странствовать столько, сколько надо, – сурово отрезал гном.
– А сколько надо? Куда мы отправимся после Аннуминаса? Мне вообще-то и дома побывать не мешало бы… Давненько меня там не видели…
– Надо будет столько, сколько потребуется, чтобы изловить этого «хозяина» и покончить с новой угрозой, – пожал плечами Торин. – А после Аннуминаса мы, наверное, отправимся в Ангмар.
Малыш поперхнулся, Фолко едва усидел на скамье. От этого имени на него повеяло давно забытым холодом и ужасом оживших Могильников. Глядя на их изумлённо выпученные глаза, Торин чуть усмехнулся и продолжал:
– А где же ещё искать раскачивающих Средиземье? И если мы увидим в Ангмаре этот герб – трёхзубую чёрную корону – считайте, дело почти сделано.
– А… а потом? – еле выговорил Фолко.
– Потом будет война, – жёстко бросил Торин. – Пора уже понимать, что к чему, Фолко. Зло, зло вновь свило себе гнездо у подножий Ангмарских гор! Чем раньше это гнездо будет выжжено дотла, тем лучше. Но что загадывать? Пока нам нужно добраться до северной столицы, там нас ждут друзья, да и от Дори весточка может подоспеть.
Тем временем минули назначенные Фарнаком десять дней, и точно в указанный срок его «дракон», помогая себе вёслами, ошвартовался в устье Барэндуина, где находилась ещё одна большая стоянка кораблей Морского народа. Фолко и не подозревал, что его родная река, такая плавная и спокойная под окнами его дома, может разлиться так широко, неся на себе десятки разных судов. Здесь привезённые с юга грузы, перекочевав из трюмов на спины мулов, в тяжёлые скрипучие телеги и длинные купеческие обозы, отправлялись в недальний путь к арнорским пределам. Немало встретилось и барж, сплавлявшихся по реке, подобных тем, на которой друзья плыли по Исене. Фолко узнал, что южнее границ его родной Хоббитании, закрытой для людей, на переправе через Брендивин, где бравшая своё начало в Делвинге дорога пересекала реку, тоже был большой перевал грузов; часть купцов сгружала свои товары там.