Эльфийское жертвоприношение
Шрифт:
— Явились, не запылились, — окинув их взглядом, поправилась. — Запылились. Чего так долго?
— Ты посмотри туда, — указал рукой направление он.
В том направлении был столб пыли и двигался он в нашу сторону. Выглядит тревожно в свете последних событий.
— Ты до леса сможешь доскакать, а то чуть живой? — тревожно спросила я. — Ещё не факт, что это за нами, но бережённого Богиня бережёт.
— Постараюсь дотянуть, — пришпорил чуть живую кобылку горе всадник.
Я оглянулась в последний раз, и мы с Ликом тоже не стали задерживаться, рванули за друзьями. У нас было маленькое
К лесу мы уже обогнали Танна с Велинкой, поэтому опять ждали их. Заехали поглубже, так чтоб с дороги нас было не видно и спешились.
— Ну что будем делать? — поинтересовалась я.
— Обедать, — ответ меня не просто ошеломил, а дубинкой пришиб. — Может этот отряд и не за нами вовсе, а по своим делам едет. А время обеденное, так что можно и перекусить, и ноги размять, а то все затекло.
Он так демонстративно потёр мягкое место, что сразу стало ясно, что конкретно у него затекло. Костер разводить не стали, поели всухомятку мяса с сухарями, и запили водой. Лошадям дали немного овса и отпустили пастись, ослабив подпруги.
Уже подумывала немного отдохнуть, но тут этот…. этот… чтоб ему… Взял меч и предложил поразмяться. Хотела увильнуть и сделать вид, что не поняла намёка, но меч у горла не предрасполагает к созерцанию природы. Пришлось мне взять своё оружие и отбиваться от наскоков.
Фехтовать-то меня учили, а к реалиям жизни я оказалась не приспособленная. Мало того, что он дерётся не по правилам, так меня ещё на этих правилах и подлавливает, находя слабые места в обороне. А я-то, наивная, думала, что хорошо владею мечом… Видно, в отместку, за отбитый зад, он решил уровнять наше положение. При моей прямой атаке, нырнул под руку, в повороте отвёл мою руку с мечом и с размаху травмировал мой зад, по-другому не скажешь. Я теперь, как он, не смогу в седле сидеть. Да что там, в седле, я и на земле не смогу. И повторял этот трюк, при каждом удобном случае, ни одного не упустил. Бедная моя попа…
Изверг загонял меня так, что ноги меня уже не держали, я, всё-таки, принцесса, а не воин. Я не удержалась на моих несчастных ножках, завалилась и растянулась на полянке, отказываясь вставать даже при угрозе жизни. Мой мучитель все ещё бодренький, ухмылялся:
— Бедная, маленькая девочка, совсем замучили.
Я только покивала головой, соглашаясь, не реагируя на явную провокацию. Что б меня поднять, ему придётся придумать что-то поинтереснее.
Какая же здесь красота! Тишину нарушают только трели птиц и беспокойство ветерка высоко в кронах деревьев, да ещё лошади щиплют траву и трясут головой, отгоняя назойливых насекомых. Голубое небо подглядывает за нами сквозь кружево листвы и прячется снова. Покой.
Видя, что никакими угрозами меня не сдвинуть с места, Танн примостился рядышком, закинув руки за голову.
— Может, расскажешь мне про свою семью?
— Ты же говорил, что знаешь про неё!
— Одно дело, в каком виде она дошла до моих ушей, и совсем другое подлинная история!
— А чего ты у Рисаны не спросил?
— Мне интересно послушать её из первых уст. Так расскажешь?
— Да
— А как же правящая императрица?
— У правителей доля такая — жениться не по любви, а за того, на кого укажут родители в интересах государства. Он жене не изменял, но из служанки сделал мою мать фрейлиной при императрице. Был жуткий скандал, но он настоял на своём. Потихоньку от всех, обучал её манерам и этикету. Не сам, конечно, а придворный учитель. Моя мама старалась, и у неё получалось все лучше и лучше. На выпады императрицы не реагировала, на провокации не поддавалась. А когда стало совсем нестерпимо, вмешался сам император и поставил условие, что её Величество не трогает фрейлину, а он не отсылает её в Северный замок.
Были, конечно, попытки отравить мою мать, но она готовила сама и видела, когда еду кто-то трогал. Хотя один раз все же вызывали лекаря и ему, слава Богине, удалось её спасти. После чего у императора с императрицей состоялся серьёзней разговор и маму больше не трогали.
Правящая императрица скончалась при родах, оставив императора с младенцем на руках. Ребёнку нужны были оба родителя, и мой отец женился на моей маме. Став императрицей она заботилась о приёмном сыне, как о своём собственном, даже няньки и те редко получали его в руки. Через год родилась я, плод взаимной любви. Вот, в принципе, и всё.
— Ничего себе 'всё'! Можно легенду слагать. А как брат относится к тебе?
— Отлично относится. Жалеет только, что родился первым, так как груз ответственности за государство ложится на его плечи. И невесту ему уже подбирают при всем его сопротивлении, с каждого бала умудряется сбежать.
— А тебе подобрали уже жениха? — с лёгкой тревогой, которую старался скрыть изо всех сил, спросил Танн.
— Было дело.
— И как? Понравился? Когда свадьба?
— Я пока что свободна, потому что никто на свадьбу ещё не согласился.
— Почему? — изумился Танн и с лёгкой иронией добавил. — Они для тебя недостаточно хороши или ты для них?
— Когда просыпаешься в дёгте и в перьях, о свадьбе как-то думается в последнюю очередь, пытаешься избежать скандала. Ну, или когда роскошные локоны приходиться остричь почти налысо из-за того, что 'неудачно' свалился с лошади в репейник и никакими маслами не смогли их привести в порядок. Когда у тебя, прям на балу, падают штаны, потому что ремень лопнул, тоже о свадьбе речи не идёт. Чего ты смеёшься?! Им вот было совсем не смешно! — из последних сил сдерживая рвущийся наружу смех, изобразила обиду.
Танн хотел что-то спросить, не мог выговорить и слова. Смеялся так, что из глаз слезы текли. Невозможно на такое смотреть и не присоединиться. Наконец, отсмеявшись от души, Танн смог констатировать:
— Ой, ты меня уморишь! Больше не могу, уже живот болит! Я с тобой своей смертью не помру — лопну от смеха!
— Не лопнешь! — успокоила его я. — Просто раздуешься как пузырь и улетишь, заодно и меня порадуешь.
Он пропустил мою издёвку мимо ушей.
— А как родители отнеслись к тому, что ты с женихами сделала?