Эликсир равновесия
Шрифт:
— Таким я представлял себе фашизм в детстве, — дрожащим голосом сообщил Андрий.
Эдмус выхватил из рук Виолы пудреницу, посмотрелся в зеркальце и издал хрипящий звук. Триаморфиня пожала плечами.
— Что? Я в жизни никого не размалевывала, делать мне нечего. А на усы карандаша не хватило…
Веслав поймал мой умоляющий взгляд и взялся за перетирание цветков иван-чая в ладонях…
Когда через часик мы тронулись в путь, Эдмус был сгорбленным, но не старым лицом арабской национальности. И почти в национальном же костюме: его голову венчал обруч Йехара, под который
Таким образом, все подручные средства были использованы во благо, и Веслав, осмотрев нашу работу, сделал неохотный вывод:
— Вроде, человек.
Хотя с таким типом в автобусе я бы ни за что рядом не села. Ну, да это только к лучшему.
Мобильник Андрия остался у меня в квартире, а ближайшую остановку нам пришлось искать час с лишним, и это время для меня растянулось на полсуток. Сперва Эдмус выяснял, как ведут себя у нас в мире «такие, как он», и даже рвался пообщаться к двум лицам кавказской, что ли, национальности, продающим у дороги арбузы. Эдмуса путем постоянных колотушек Виолы удалось заставить угомонить, но тут Андрий с вечной манией отличника поинтересовался у Веслава о возможностях Повелителя, и нам пришлось терзаться по второму кругу.
Оказалось, это все равно, что спросить прежнего Веслава о его достижениях в алхимии.
— Теневые двойники? Не сказал бы, что это просто. Прежде всего, нужно понимать сущность моей стихии. Мир тени практически представляет собой негатив нашего мира, соприкосновение с которым губительно влияет почти на все живое — ну, на все стихии. Обычно теневой мир своих свойств не проявляет, а люди и не подозревают, что их тени — воплощение самого худшего, что есть в них самих. Ходят себе. Так вот, Повелитель может извлечь свойства теневого мира и использовать их в своих целях. Хотя едва ли в благих. Убивать с помощью той же развертки — легче всего, как и шпионить. Перемещаться сложнее: при недостаточной сосредоточенности рискуешь навечно сделаться тенью какого-нибудь столба. Но при определенной сноровке можно вытворять такое…
Его голос мечтательно зазвенел, и Йехар тут же осведомился подозрительно:
— Ты действительно хочешь избавиться от этого?
— Конечно, — ответил Веслав, мгновенно увядая. — Ты же видишь, что со мной творится.
До Всеволожска мы больше не разговаривали.
** *
Улица Александровская — просто верх разнообразия. Иногда мне кажется, что на ней представлены все образцы зданий за последние полстолетия. Здесь и только что строящиеся торговые центры, и перекосившиеся хрущовки, и относительно новые девятиэтажки…
Тем не менее, нас интересовала именно хрущевка, расположенная с сомнительным комфортом, вроде вида на проезжую часть.
— …и помните, — наставляла я, когда нам открыли подъездную дверь после первого же звонка, — мама считает меня преуспевающим архитектором, который мирно проживает в богемном Питере… кхм, хоть и в бабушкиной квартире… время от времени отправляется в длительные
Здесь лестница закончилась, а я не успела нажать на звонок квартиры, как дверь распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с моей родительницей.
— Здравствуй, мама, — сказала я, как мне показалось, довольно оптимистичным тоном блудной дочери.
Мать оглядела нас секунд в пять.
— Господи, какой ужас! — наконец охнула она, и челюсть у меня поехала в сторону.
Хотя, если посмотреть на нашу команду со стороны… наверное, это была ожидаемая реакция.
— Ты с гостями, а я в магазин не ходила! — продолжила моя родительница, и я несколько приободрилась. — Ну, что же вы там стоите, проходите…
Квартира была трехкомнатной — наследство от сварливой маминой тётушки, за которой мама присматривала последние пару лет. Но в коридоре нам явно пришлось тесновато. Хотя маму это не особенно огорчило: она стоически она выслушивала мои бессвязные объяснения о том, что, мол, это мои коллеги, хотя, наверное, все-таки друзья, и что нам придется тут остаться на денек, ну или чуть побольше — и в конце-концов мне серьезно начало казаться, что ее нужно наградить чем-то вроде Ордена Почетного Легиона.
— Ну, конечно, — просто сказала она, когда я выдохлась, а Йехар за моей спиной от неловкости ситуации скукожился почти до моего роста, — хорошо, что вы заехали летом, а то нам бы не хватило одеял.
Но самым потрясающим была сцена знакомства с остальными. Вернее, Андрия мама уже знала как «коллегу-архитектора», Эдмус на нее особого внимания не произвел, Йехар покорил манерами, Виолу она сначала и не заметила… вот едва я представила Веслава, как мама всплеснула руками:
— Ну, наконец-то, Оля! А я уж думала, когда дождусь… — и через секунду ее уже не было в квартире: рейд по магазинам манил своей срочностью.
Мы с Веславом недоуменно посмотрели друг на друга.
— А что, так заметно… — начал алхимик.
— Да совсем нет! — ответил Эдмус. — У вас лица так и дышат недружелюбием друг к другу, вы и на знакомых-то не очень похожи…
— Твоя матушка необыкновенно проницательна, Ольга, — Йехар почему-то с трудом сдерживал смех.
— Оля, вы за руки держитесь, — уныло добавил Андрий.
Что?! Я и алхимик тут же отскочили друг от друга, насколько позволял коридорчик, и устремили взгляды в разные стороны.
— Если ты пару раз гребнешь в его сторону правой или левой ногой — все будет выглядеть еще более убедительно, — проникся Эдмус. — Веслав, ты опровергаешь все слухи о том, что ходячие мертвяки не краснеют…
Веслав привычным жестом размахнулся — и его ладонь ушла в пустоту, реакции спирита хватило, чтобы увернуться даже в узком коридоре.
— Тебе нужно отдохнуть, — встревожился Йехар. — Ты только недавно встал с постели, и сегодня был бой…
— А вам, думаете, кроссы бегать можно? — огрызнулся Веслав, но прозвучало это вяло. — Ладно, сколько нам еще торчать в коридоре?