Эликсир равновесия
Шрифт:
— А ведь водителю мы ничего не заплатили. Ввели человека в убытки…
Веслав, который опять приклеился к Кодексу, тихо зашипел сквозь стиснутые зубы. Кажется, в рядах Дружины вскоре появится вакансия.
— Андрий, а ты не забыл, что финансовые ресурсы у нас, то есть у Веслава, не бесконечны? Билеты на шесть персон тоже недешево стоят — или будем вводить в убытки железнодорожников?
— Я заплатил водителю, — отозвался Йехар, на секунду отвлекаясь от лекции Эдмусу. — Не берусь утверждать, что золотой шэйриал короля Астраганакса —
Веслав молча уткнулся лицом в Кодекс.
— Я расплавил его Глэрионом, чтобы никто ничего не заподозрил…
Теневая наковальня вернулась в руку Веслава и приобрела еще более устрашающий вид. После чего все вспомнили о другом золоте — молчания.
* **
Высокий утес и ревущее море. Высокое серое небо. Холодный ветер.
Мир спиритов, хотя я никогда не видела в нем моря.
Высокая, светящаяся изнутри фигура на обрыве. Одинокая.
Светлая странница Милия всегда умудрялась быть одинокой. Даже когда сотрудничала с нами. Так числилось в ее внутреннем Кодексе. Веслав не зря терпеть не мог подобные документы.
— Грядет великая битва между светом и тьмой, — о, да, это Милия. Она не соизволила обернуться и поздороваться. И выражения ее. — Скоро Дружине предстоит определиться окончательно. Пути света тернисты, и ваше противостояние не может пройти без жертвы — чьей-то жизни. Я готова. Если выбор падет на меня…
Тут раздался хлопок вдалеке, и детский голос радостно завопил:
— Головастик стал лягушкой! А лягушка опять головастиком! А угадай, что было раньше?
Пафос Милии смылся с лица так, будто ее обдало водой из моря.
— Хайя! — она кинулась с утеса бегом. — Что ты натворила опять, несносное ты создание?!
Я пошла следом и слегка удивилась, когда скалистый утес перетек в широкую просторную лужайку с журчащим ручейком. Вдалеке темнел лес с одиноким домом. Оттуда доносились голоса. Счастливые голоса.
— Время такое смешное, — засияла Хайя мне навстречу зелеными глазищами. — Хочешь, я тебе немножко подарю?
Она протянула ко мне сложенные чашечкой руки, как будто что-то давала в них. Я приняла игру и подставила свои ладони, но тут вмешалась Милия:
— Хайя! Ты — опять? Ты — ученик светлого странника, и не должна себя так вести! — от ее окрика у меня нечаянно дрогнули и разошлись в разные стороны ладони. Хайя, уникальный стихийник времени, вперилась в Милию укоризненно:
— Из-за тебя она расплескала время. Теперь его у них нет.
— Захочет — зачерпнет сама, — раздраженно отмахнулась Милия, в глазах у нее начал разгораться тот самый фанатический огонек, которого я опасалась. — Какое это имеет отношение к их миссии? Арка призвала их, чтобы они уничтожили тьму… или восстановили равновесие… хотя иногда всего лишь достаточно качнуть чашки весов… о чем я говорю?!
Я понятия не имела. Мне было и неинтересно.
— Время, — смешная штука, — повторила Хайя, вычерчивая узоры на откуда-то взявшемся песке. Почему-то под палочкой, которую она держала, узоры получались кроваво-красными и тут же расплывались. — Туда тебе смотреть не нужно.
— Почему?
— Потому что ты и так туда смотришь. Зачем люди лгут о времени? Оно не умеет лечить.
Она с силой воткнула палочку в песок, и из-под нее потекло что-то темное и густое. Я ощутила свою стихию. Видоизменённую: кровь.
Милия подняла свой скипетр — всегда белый, он теперь тоже светился красным.
— Мой свет убивает, — сказала она. — Мне будет труднее всех поднять глаза, когда произойдет та встреча. Мне будет…
Хайя засмеялась, когда ручеек крови стал на глазах превращаться в ручеек простой воды.
— А знаешь, что еще так смешно во времени? — не дала она Милии договорить. — Ты за ним гоняешься, и его тебе не хватает. А то вдруг его у тебя много, но ты не понимаешь, что его не может быть много. А еще оно умеет приходить.
— Приходить? — переспросила я, но она уже кивнула туда, где над утесом засветилась неожиданным золотом старая каменная дуга. Неясная фигура появилась там, за золотой завесой — и через секунду меня катапультировало из сна.
Сон. Сон же… под боком не спеша прыгают колеса поезда. Утро, и рассвет был давно, но пассажиры в вагоне не торопятся просыпаться. Виола в купе напротив застыла, смотрит в окно. Почему-то сразу ясно стало, что она не сомкнула глаз ни разу за ночь.
Я треснула кулаком в верхнюю полку и подождала, пока с нее свесится голова Веслава.
— Ну, и сколько еще будет действовать эта твоя… интуитивная штука?
— Вещий сон? — удивился алхимик, свешиваясь почти по пояс. — Что-то часто, может, на втором витке реакция не так пошла… ладно, шутка. Кто на этот раз?
— Милия и Хайя.
Говорить можно было свободно: заглушки Виола поставила еще при посадке. Андрий храпел, а Йехар и Эдмус учинили словесную баталию. Кажется, речь шла как раз об Андрии, точнее, о том, на кого возложить почетную обязанность: затыкать новичка каждый раз, как на него найдет желание выдать что-нибудь не в тему.
— Я?! — возмущался спирит. — Нет, почему я-то? Не говоря о том, что меня самого нужно затыкать… что я с ним делать буду — шутки рассказывать?
— Мы рады бы взять эту обязанность на себя, но если вдруг наша рука окажется тяжелее, чем нужно…
— А со мной ты как-то такого не боялся!
— Помилосердствуй, Эдмус. Едва ли чтобы вывести тебя из строя, хватит наших скромных сил.
— «Наших» — с Глэрионом, ты имеешь в виду? Ну, спасибо… и не гладь меч, я знаю, что ты хочешь попробовать!