Эликсир равновесия
Шрифт:
Андрий встрепенулся, как мальчик, которому предложили поиграть в войнушку, а Бо лопнула еще один пузырик и заметила:
— А у Милии все сокрушительно.
Бутылку Веслав больше не трогал. Ее горлышко все еще дрожало напротив фонарика, а взгляды всех ушли немного левее. Ромашка. Странно, что не книжка, было бы символичнее.
— С Тео сложнее всего, — Веслав зачем-то потрогал ромашку и вытер пальцы о поверхность стола. — По логике он — первый претендент на основную роль в нашем обряде: его дар исключительно светлый, он воскрешает стихии и цветы, но заставить
— Сердца, — подсказал Йехар. — Почему ты замялся так, будто это непристойное слово?
— Из? — переспросил Эдмус. — Это у Тео? Да у него все «через», и сердце тут ни при чем, тут замешаны другие органы.
И он демонстративно захлопнул пасть, пока в него никто ничем не швырнул.
— Спросить бы Высшие Силы, что Тео может делать в Небиросе, — раздраженно заметил Веслав. — Он же источник только своего мира. В крайнем случае, он может принять на себя часть защиты, но призывать его в Дружину только из-за этого!
— Арка уже показала, что ничего не делает просто так, — напомнил Йехар.
Бо почему-то перестала жевать. Более того, она смотрела на ромашку с такой тоской в глазах, что меня затошнило. Бутылка на столе медленно начала покрываться инеем.
— Перемены равновесия никогда не проходят без жертв, — сказала она потом, как будто что-то припоминая. — Йехар, это ты говорил, да? И если в Небиросе мы попробуем провести этот обряд — то кто-то должен будет…
— Да брось! — это сорвалась я. Жутко было слышать Бо, говорящую настолько не своим голосом. — Такого не может быть.
Бо с тем самым отстраненным видом, который в последнее время был присущ Виоле, лопнула пузырик.
Андрий по очереди осмотрел наши лица и запаниковал:
— А есть что-нибудь такое… положительное?
Оптимист, однако. В наш пятый призыв мы исчерпали лимит положительного. Хватит нам и того, что Повелитель Тени оказался настолько человеком… ну, ладно, может, не совсем человеком. Веславом. С его классификацией возникали проблемы даже у самого Веслава.
— Да, — раздраженно ответствовал Веслав. — Положительное в том, что этот эликсир можно решить, если определить катализатор. Энергию, которая будет задавать тон всей реакции. Начальный импульс. Объясняю доступно?
— Когда это ты о таком заботился? — удивился Эдмус. — Ничего, продолжай, мы смирились. Наши мозги будут переваривать эту информацию долгими бессонными ночами, так что не удивляйся моим торжествующим крикам вроде: «Дошло! Дошло! Мы вля-а-а-апались!»
Йехар ударил Эдмуса взглядом. К помощи рук или Глэриона он в последнее время старался не прибегать. Считал предпочтительнее нравственное бичевание. Спирит, разумеется, прикинулся серьезно ушибленным.
— Веслав. Из того, что ты сказал сейчас, мы поняли, что ты еще не определил этот катализатор?
«Дошло-о-о-о-о!» — шепотом порадовался спирит за странника. Будь взгляд Йехара чуть потяжелее на этот раз — и Эдмуса бы ушибло по-настоящему.
Веслав
— Нет. Но это должна быть стихия. Чья-то стихия… кто-то из них.
Он провел пальцем по кругу предметов, который лежал на столе. Нож. Будильник. Фонарик. Ромашка. Половина лягушачьей лапки — спирит все же успел оприходовать деликатес.
— Пять предметов. Кто-то из пяти…
Бо лопнула еще один пузырик. Она все еще выглядела отвлеченной, но уже по-своему, по-блондиночному.
— Раз-два-три-четыре-пять-шесть, — посчитала она. — Ой, а разве тут не шесть предметов на столике лежит? Ой, Веслав, чего я не понимаю? Или это ты не так посчитал?
Алхимик открыл рот, посмотрел на столик и открыл рот еще шире. Эдмус заинтересовался, сместился так, чтобы Йехару труднее было доставать до него взглядами, и взялся за счет:
— Ножик — раз, часики — два, фонарик — три, ромашка — четыре, лапка… ну, ладно, посчитаем ее как целый предмет… пять. Ага, бутылка — шесть! Наверное, она олицетворяет у нас самого Веслава. Ну, знаешь, тройной коньяк, скляночки-пузыречки. Или… Йехар, дай нам какое-нибудь красивое предположение насчет емкостей!
Какая-то муха, которая доселе мирно жужжала у окошка, заметила распахнутый рот алхимика и приняла его за врата мушиного рая. Она радостно устремилась туда, но реакция Повелителя не подвела: Веслав быстро сомкнул челюсти. Муху перехватил языком Эдмус. Он же и похвалил Веслава:
— Приятно видеть, что тебя не зря учили на Повелителя.
Алхимик не ответил. Он смотрел на предметы на столе. С непривычным для него выражением лица. Оно было спокойным, но не холодным и расчетливым по-алхимически, а просто усталым. И грустным.
Голос, когда он заговорил, был тоже не слишком веселым. Но слова поразили нас, как удар молнии с небес. Поверьте, я знаю, о чем говорю: мне стоит только вспомнить первый призыв.
— Ты права, Бо.
Если бы в помещении оставались мухи, они пришли бы в полную растерянность. Столько заманчивых, широко распахнутых ртов…
Через пару секунд раздался невнятный голос Андрия.
— У меня что-то с челюстью…
— Кажется, я разучился считать, — затем медленно и размеренно проговорил Веслав. Он вдруг взял меня за руку и говорил так, будто обращался только ко мне. — Тео говорил, что я зря решаю всё способом противовесов и все усложняю. Наверное, он тоже был прав. Но алхимики недолюбливают простые решения. Арка забыла об этом. Она усложнять не любит.
Последние слова — это уже задумчивость. Моя челюсть тоже начала побаливать. Веслав отпустил мою руку, встал и, больше не прибавив ничего, побрел в свою лабораторию. Такую походку мы видели у него только раз: после тяжелейшего поединка на мечах, когда он, шатаясь, добирался до трибун и волочил клинок за собой. Читай на Книгоед.нет
Мы как-то сами собой отсидели минуту молчания. Хотя и не могли точно сказать, в память кого.
— А он заболел, да? — наконец спросила Бо. — А можно его как-нибудь полечить? А то у него такое лицо, будто его Тео покусал…