Эликсир равновесия
Шрифт:
Поводырь Великих в роли бешеной собаки для Повелителя Тени. На такой афоризм могла сподобиться только Бо.
— Он не болен, — уверенно выдал Йехар. — Кажется, он просто понял то, что должен был понять уже давно…
Андрий из нас всех выглядел самым непонимающим, но Эдмус ему постарался растолковать предельно доходчиво: «Дошло-о-о-о-о!»
— Куда? — не понял Андрий.
— До Веслава. Или к Веславу. А поскольку Веслав уверен, что до него все доходит с первого раза — он… ну вот…
— Заболел? — вставила Бо.
Спирит не ответил. Он как раз смаковал вторую половинку лягушачьей лапки,
— И что теперь? — продолжал торможение Андрий.
— Теперь Веслав что-нибудь придумает, а потом лечить придется нас, — я немного подумала и добавила радостно: — Ну, если будет, кого лечить.
— Интересно, он повторит на бис ту сценку «я — клинический идиот»? — помечтал Эдмус.
Йехар сделал жест, обозначающий «едва ли».
— Но мне кажется, его лучше не тревожить.
На рыцаря все посмотрели с укором. Даже Бо. И без того ясно было, что если Веслав какой-то непонятный (и выражение «Тео покусал» при всей нелепости тут вполне подходит) — лучше к нему не соваться и помощь не предлагать. Вспышки ярости Повелителя Тени может не выдержать конструкция этой квартиры. Тем более, ее могут не перенести наши хрупкие организмы.
— Скажи что-нибудь такое еще, — фыркнула блондинка, — простое, и что мы знаем.
Йехар повиновался с готовностью:
— Если у вас есть дела, которые нужно завершить, или мысли, которые нужно додумать…
Он виртуозно завершил наше совещание. На странника замахали руками, как на полесского бабая, и Дружина разлетелась по комнатам, не желая дослушивать эту фразу.
Хотя не могу поручиться за Андрия. Кажется, он все-таки побежал какие-то мысли додумывать.
Следующие пять дней прошли без Веслава и в мыслительной деятельности. Нет, не моей, я думать не могла, как и остальные. За нас мыслил алхимик. Это было видно: время от времени из его логовища высовывалась костлявая рука и утаскивала какого-нибудь члена Дружины, кто имел неосторожность остановиться рядом с дверью лаборатории. Как Веслав понимал, кто перед его дверью оказывается и когда — вопрос для Повелителей Теней.
Дружинники торчали в лаборатории полчаса-час, потом появлялись бледные, ничего не разглашали, ходили задумчивые — полный набор симптомов. Эдмус из общего круга выбивался. После визита в лабораторию он знай себе подкарауливал остальных и гонялся за ними с громким: «Дошлоо-о??» Хуже всего было непривычному Андрию. Книги по рунам, которые он нашел в коллекции Веслава, валились у парня из рук. Йехар, впрочем, не отставал. Похоже, он откопал где-то (хотя непонятно, где) словарь фраз, которые следует произносить перед неминуемой кончиной. И теперь решил их перепробовать все до единой, в том числе и за обедом. Больше всего мне понравились его изречения типа: «Конечно, Ольга, тебе бы не стоило… но я понимаю, что ты пойдешь все равно. Если мы не вернемся оттуда, то все…» Банально, разумеется, но мне было радостно, что странник хоть что-то понимает за меня. У меня при мысли о Небиросе коленки начинали выбивать барабанную дробь друг о друга.
К тому же мое и без того веселенькое состояние омрачалось тревогой из-за алхимика. Веслав не появлялся совершенно, как он питается — было непонятно. Хотя для того, кто перемещается через тень, перемещения на
Безобразие. Последние двое суток я чуть ли не дежурила перед дверью лаборатории — и никакого эффекта. А тут еще Андрий, которого просто распирало от какой-то тайны и который обливал меня сочувствием из глаз каждый раз, когда проходил мимо… Я пыталась кое-что выпытать у новичка (пришлось оставить дежурство), но партизанские корни никуда не делись: Андрий сначала перешел на родной язык, потом замкнулся в молчании, сочувствия при этом не потерял, но не сказал ничего. Уходя из их с Йехаром комнаты, я могла бы поклясться, что вслед мне он процитировал: «Цвёрда трымаўся юнак на дапросе…»[1]
Наверное, он заразил меня духом «рельсовой войны», разведок и прочих прелестных атрибутов партизанщины, но только к исходу пятого дня я решилась на вылазку. Без надуманных причин. И даже без стука.
Комната встретила меня полутьмой и молчанием. Веслав света не зажигал, он всегда говорил, что темнота помогает думать. Сейчас он был занят все тем же, а может, просто уснул: сидел за столом, голова опущена на сложенные руки, на столе вместо эликсиров или перегонного аппапара — вырезанные из цветной бумаги квадратики, уже с обтрепанными краями, от частого перекладывания с места на место. Под рукой — с десяток листов, исчерченных формулами.
— Если на что-то и годится мой дар — так чтобы носом не клевать за столом, — заметил он, когда я вошла, чем тут же опроверг версию о своем возможном сне.
Я углядела второй стул и села рядом.
— Это ты о…
— О главном даре. Об алхимии, конечно.
Теперь я заметила, что на столе стоит еще стакан, наполовину наполненный, вроде, водой, и пузырек с какой-то жидкостью.
— А ты этой дрянью здоровье не угробишь?
Он нервно хихикнул, и мне стало неловко за вопрос. В самом деле, здоровье тут уже совсем ни при чем.
— Да я раньше это литрами глотал, — пожал плечами Веслав. Он проделал эту манипуляцию, не поднимая лица от рук и обращаясь, видимо, к столу. — Когда в лаборатории три эликсира доходят и за каждым — постоянный присмотр…
Слово, одно-единственное, вылетело куда раньше, чем я придумала, как начать разговор:
— Волнуешься?
— Угу.
Прогресс, что хоть признал.
— Может, помочь чем?
— Не надо, — сказал как отрезал, потом тон смягчил: — Я имел в виду — незачем. Вроде бы все готово. С остальными я говорил, они готовятся. Просто я пока не совсем уверен. И просто я понимаю, что не компоненты на места в формуле расставляю.
— Может, так и надо, — заметила я тихо.
— Это хотелось бы. В первый раз вот так манипулирую людьми, — он наконец голову поднял, и я поняла, почему он с этим не торопился: лицо изжелта-серое, глаза усталые, мертвые. — Неприятно воображать последствия своих ошибок.
Мне показалось, что он имеет в виду и меня в том числе (Йехар же говорил, что если не вернемся — так все). Но уж как-то очень странно все выходит: а мне ни полсловечка о том, что придется делать. Я посмотрела на лежащие по столу квадраты. На формулы.