Элитные спецы

Самаров Сергей Васильевич

– Я люблю не службу, я люблю порядок…

Ширвани выходит и не видит насмешливого взгляда в спину. Но знает, что именно так смотрят ему вслед подчиненные. Пусть смотрят… Лучше так, чем с подозрением… Конечно, его, как человека, поставившего себе конкретную и четко определенную задачу, не может не радовать такое отношение противника к службе. Но другого и ожидать не приходится. Ширвани хорошо знает, что в охрану идут только те, кто не умеет и не любит работать. Эти люди даже к такой простой задаче, что ставится перед ними, не могут относиться со старанием. И это на руку самому Ширвани и его помощникам. Он сам работать не любит и предпочитает приказывать другим. Но здесь он изображает собой человека беспокойного и очень ответственного. За что его и ценит начальство. Недавно даже на планерке отмечали активность Ширвани. Его это очень повеселило, хотя внешне он никак своего веселья не проявил.

Ширвани выходит через центральную проходную научного корпуса и осматривается с крыльца. Прямо против

проходной центральная площадь города с неизменным стандартным памятником вождю мирового пролетариата. По левую сторону здание городской администрации, бывшее некогда горкомом партии, справа церковь, недавно еще, пару-тройку лет назад, бывшая городским краеведческим музеем. Когда закрыли музей и начали восстанавливать церковь, Ширвани знает только понаслышке. Его тогда еще здесь не было. Зато он сейчас находится здесь. И будет находиться послезавтра, когда церковь торжественно откроют и проведут в ней первую службу. Может так случиться, что первую и последнюю… По крайней мере, Ширвани все постарается сделать, чтобы эта служба была последней… Хотя здание красивое… Его глазу, конечно, милее минареты мечети, но христиане тоже умеют строить храмы. По крайней мере умели раньше… И сейчас пытаются подражать предкам… Естественно, церковь носит имя святого Никодима Столбовского. Это городской собор. А есть в городе еще и соборы монастырские. Но это в другом конце улицы – с крыльца за стандартными десятиэтажными зданиями не видно даже куполов. Там службы идут уже давно. Монастырь восстановили, и восстановление, как говорят, во многом финансировалось ядерным научным центром. Ширвани хочется думать, что и эти деньги пропали зря, потому что и монастырь прекратит свое существование… Здесь все прекратит свое существование…

В монастыре сейчас непривычно людно. На празднование переноса мощей святого Никодима приехало много людей. Приехало, не зная, что их здесь ждет! И вообще в городе многолюдно. Ощущается большая суета. И многие не знают, чем эта суета вызвана. Но это известно Ширвани. Известно потому, что он приложил руку к организации предстоящего действа. Приятно чувствовать свое могущество. Пусть и не личное, пусть коллективное, но могущество… То самое могущество, что заставило собраться в заштатном небольшом городке людей, отвечающих за антитерроризм в трех странах, в трех крупнейших державах мира. И есть надежда, что и главы государств сюда же пожалуют… Ненадолго, но объявятся… Объявятся в самый нужный момент, когда все и произойдет…

Окончание учений международных антитеррористических сил назначено на послезавтра на двенадцать часов дня. На тринадцать часов назначено перенесение мощей святого Никодима с некогда деревенского, а ныне городского кладбища в стены монастыря. Главы государств обязательно пожелают принять участие в таком знаменательном событии.

А на четырнадцать часов, когда шествие будет в самом центре города, назначена атака!

* * *

По площади проходит группа православных монахов. Судя по тому, как они рассматривают само здание и Ширвани на крыльце этого здания, монахи не из местного монастыря. Местные монахи смотрят не по сторонам, а под ноги, смиренно опустив головы. И вообще они выглядят не так. Эти приезжие, поспешившие на церковный праздник, молодые, крепкие парни, не знают при этом куда и зачем они спешат на самом деле. Но это уже их беда, и она доставляет только радость Ширвани. То есть он не такой классический злодей, чтобы радоваться чужой беде. Вовсе нет. Он просто радуется масштабам происходящего и предстоящему достижению собственной цели. Это событие изменит мир. По крайней мере тот мир, что окружает Ширвани и его единомышленников. Он обязан изменить, он не может не изменить… Он принудит российские власти в гораздо большей степени прислушиваться к словам, которые доносятся с национальных окраин… Пусть и здесь, в середине России, узнают, что такое отчаяние… Такого отчаяния, как предстоящее, Россия еще не испытывала… И англичане, и американцы тоже вздрогнут, потому что это предупреждение прозвучит и для них… В этот раз для них беда не будет массовой. Пострадают только главы государств и антитеррористические подразделения спецназа. Но пусть знают… Пусть знают…

Ширвани начал задыхаться от гневных мыслей. Он знает за собой эту черту – эмоции захлестывают, поступки могут стать опасными. Но еще рано давать волю эмоциям. Он умеет хорошо управлять собой. И единственным глубоким вдохом Ширвани гасит гнев, смотрит на чистое белесое небо и спускается с крыльца, направляясь к стене, где ведут работы строители. Сегодня они должны закончить кладку и установку контрольного оборудования. Только это мало чем поможет…

* * *

Уже на обратной дороге в нагрудном кармане рубашки подает сигнал коротковолновая рация.

– Слушаю! – почти по-военному рявкает Ширвани в трубку.

– Ширвани…

– Я.

– Это Василий Платоныч… Зайди ко мне…

Василий Платонович занимает должность генерального директора по режиму. То есть отвечает за безопасность предприятия, за сохранение государственной тайны. Ему же подчиняется и внутренняя охрана ядерного научного центра, и, частично, командование полка внешней охраны. Хитрый старый лис с бесцветными ничего не выражающими глазами. Смотрит вроде бы

сквозь тебя, но иногда возникает ощущение, что глаза эти обладают рентгеновскими свойствами.

– Иду… Я работы по внешнему периметру проверяю.

– Я знаю. Поспеши, тут с тобой один генерал познакомиться хочет.

Ширвани давно ждет этого приглашения. Он даже предполагал заранее, что встреча состоится в кабинете Василия Платоновича. Так и оказывается. В принципе это не ясновидение. Это естественный ход вещей. Именно в этом кабинете и должны происходить такие разговоры. А если приехал какой-то генерал, то в этом тоже удивительного мало – идут учения, и тот, кто командует учениями, обязан встретиться с человеком, осуществляющим охрану в «день Х»…

3

Полковник Солсбери или, как он сам посредством переводчика представляется, «просто Джимми Солсбери», веснушчато-рыжий, улыбчивый и жизнерадостный командир английского антитеррористического подразделения «QJ-7», ни секунды не сидит на месте. Он уже насиделся, когда все долго и внимательно обсуждали общее и не детализированное положение за длинным столом в обширном кабинете генерального директора центра. А теперь, когда деловая часть встречи закончилась и командиры подразделений, задействованных в учениях, перебрались в кабинет того заместителя, который отвечает за безопасность (Джимми долго переспрашивал своего переводчика, который никак не мог правильно перевести название должности – «заместитель генерального директора по режиму», переводчика сильно смутило слово «режим» в данном контексте), переходит от окна к столу, от стола к книжному шкафу, где ему обязательно нужно просмотреть корешки всех книг и даже потрогать сами книги, потом «читает» развешанные по стенам грамоты и дипломы. При этом Джимми не понимает по-русски ни слова. Но ему, видимо, достаточно просто увидеть, чтобы продемонстрировать всем свою белозубую улыбку и прекрасное настроение. Короче говоря, англичанин ведет себя, как типичный стопроцентный американец.

Американский же полковник – Оливер Доусон, в противовес Джимми, выглядит абсолютным, как телеграфный столб, англичанином. Он сух и внешне, и, кажется, изнутри. Невозмутим, неулыбчив и, должно быть, упрям. Сразу садится за приставной стол и ждет делового продолжения после парадного разговора. Попутно через переводчика задает короткие вопросы командиру полка охраны подполковнику Дубенко, присутствующему здесь же.

Генерал Астахов присматривается к иностранцам и не видит в них партнеров, которым можно открыться. Он вообще не видит здесь человека, которому можно открыться и рассказать, что террористы готовят действительную и замысловатую попытку захвата ядерного научного центра. Настолько замысловатую и многоходовую, что охрана вполне может запутаться в профилактических действиях. И это террористы настоящие, а вовсе не какие-то условные «зеленые». Этого даже генеральный директор центра знать пока не должен. В принципе в такой открытости нет никакой необходимости. «Альфа» обладает достаточными резервами, чтобы перекрыть все пути дополнительными заградительными группами. И ни к чему доверять это дело в чужие руки – в американские или в английские. Ни все дело, ни часть его… Может быть, в прибывших отрядах и есть прекрасные специалисты, еще будет возможность проверить, но они не знают ситуации, а генерал слишком мало знает их, чтобы доверить такое важное мероприятие. Ну и, конечно, главный аргумент, высказанный в самом начале планирования операции полковником Согриным, имеет решающую роль – идея проведения учений подсказана в уши высокопоставленных американских военных чиновников. С какой стороны подсказана – это ясно. Но не ясно, насколько эти «уши» связаны с теми, кто подсказал им. Есть ли обратная связь? При излишней откровенности террористы могут узнать раньше времени, что их здесь поджидают. Тогда можно ожидать любой отчаянной акции в любом другом месте. В том месте, где нет поблизости сил, способных предотвратить террористический акт.

Владимир Васильевич размышляет так, чтобы успокоить себя. Как-то неуютно он себя чувствует в роли неискреннего хозяина, не доверяющего всем гостям огульно, хотя не доверять следует только кому-то одному. При этом может оказаться, что этого одного здесь вовсе нет. И тем не менее… Приходится отводить глаза, когда коллеги стараются смотреть прямо, приходится улыбаться фальшиво, когда тебе навстречу улыбаются открыто и с симпатией…

Накануне произошел серьезный, даже слегка на повышенных тонах разговор с руководителем службы безопасности президента. Как и полагается руководителю службы безопасности, тот был категорически против приезда президента в Столбов в подобной обстановке. Тем более против приезда еще и американского президента и английского премьер-министра. Хорошо, что до этого разговора с самим президентом беседовал директор ФСБ. И президент понял необходимость своего присутствия в городе. Иначе придется объяснять президенту и охране президента США, премьер-министру Великобритании и его охране – почему отложен заранее согласованный визит в город ядерщиков. И опять может случиться утечка информации. Более того, даже если утечка и не произойдет, то террористы заметят изменение планов антитеррористов и изменят свои. Никому не известно, какие планы у них есть в резерве. Поэтому лучше избегать сюрпризов и делать то, что вызывает опасения, но тем не менее контролируется…