Элитология Платона
Шрифт:
Вряд ли можно отнести к платоновскому «Государству» и следующую цитату Кропоткина относительно разграничения смысловых границ между «идеалом» и «утопией»: «Утопистами» были все те, — утверждает отец мирового анархизма, — «кто в силу своих личных желаний не хотел принимать во внимание новые, уже намечавшиеся тенденции, новые направления; те, кто приписывал слишком большую устойчивость тому, что уже стало достоянием прошлого, не замечая, что это прошлое было последствием преходящих исторических условий, заменившихся новыми условиями жизни». [301]
301
Там же. С.290.
Если бы Платон действительно занимался «утопией», то тогда эта его философия была бы никому не обращенной, она была бы просто безадресна и непременно была бы вскоре всеми позабыта. Но мы прекрасно знаем, что
Еще Ю.Н.Давыдов правильно, на наш взгляд, подметил, что в «Государстве» Платоном делается акцент на повышенные требования, которые предъявляются к высшему сословию общества, ибо нет прав без обязанностей. [302] Платон является сторонником аристократической формы государства и его проект идеального государства не столько утопия, сколько веберовский идеальный тип. То, что предлагает Платон «утопией» можно назвать весьма и весьма условно, так как средневековье, и об этом уже говорилось выше, почти дословно усвоило эту его схему, применив ее к своей общественной реальности. [303]
302
Давыдов Ю.Н. Искусство как социологический феномен. М., 1968. С.147.
303
См. например: Сказкин С.Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. М., 1981. С.23, 74, 107.
Следующей элитологической проблемой, попадающей в поле нашего внимания, является достаточно часто затрагиваемый вопрос о «коммунистическом» элементе его социальной философии.
«Коммунистический» элитаризм Платона. Некоторые исследователи (Р.Пёльман, Н.Я.Грот, В.Ф.Асмус) давно уже обратили внимание на то, что социальная философия Платона содержит элементы коммунистической проповеди. Однако, рассматривая эту «коммунистическую философию» Платона, они почему-то отказываются видеть в этой теории признаки элитологической концепции. Они лишь отмечают общую схожесть прокоммунизма Платона и того, что в ХХ веке будет называться «научным коммунизмом». Характеристики, данные ими Платону, сводятся исключительно к тому, что он «прототип Т.Мора и Т.Компанеллы, что социальное учение, развитое им в «Государстве», есть «первая проповедь коммунизма и социализма». [304]
304
Грот Н.Я. Очерк философии Платона. М., 1896. С.161.
Отличие коммунизма Платона от «научного коммунизма» марксизма заключается в том, что древний грек вкладывал в это понятие совершенно иное, с точки зрения ортодоксии «извращенное» понимания природы коммунизма. Так Платон отрицает частную собственность и провозглашает тотальное обобществление лишь у элиты (класс стражей и правителей). Классу же производителей надлежит напротив «жить» в рамках частнойсобственности, то, против чего, в частности, активно выступает «традиционный» коммунизм. И так, «коммунизм» Платона только для элиты, отчего мы назвали его «элитаристским коммунизмом». Традиционный же коммунизм вообще антиэлитарен. У Платона, как мы видим, коммунизм поставлен «с ног» (массы) «на голову» (элиту), отчего можно считать это его учение коммунизмом только относительно.
Мы охотно разделяем критику этой позиции В.Ф.Асмусом, назвавшего «коммунизм» Платона мнимым: «Платоновский «коммунизм», — писал он, — вовсе не коммунизм, обусловленный отношениями производства в обществе. То, что Пёльман и его единомышленники называют платоновским коммунизмом, есть «коммунизм» потребления, а не производства: высшие классы — правителей и стражей — живут общей жизнью, сообща питаются и т. д., но ничего не производят; они только потребляют то, что производят люди другого класса — работники, в руках которых сосредоточены орудия призводства». [305] Единственное, что мы возразили бы Асмусу, так это то, что «высшие классы» заняты производством духовных ценностей, а так как каждый человек должен быть «профи» и заниматься только тем, к чему он в наибольшей степени пригоден (Государство,370с), то производителям духовных ценностей вроде бы и не за чем, по логике Платона, думать о материальном производстве, как представителям последнего о труде духовном.
305
Асмус
«Евгеника» по Платону. В своих диалогах Платон упорно проводит одну из основополагающих аксиом своей элитологии — мысль о разности людей: «Не убеждался ли ты на собственном опыте, что один человек лучше, а другой хуже, или ты считаешь всех одинаковыми?» (Государство, 456d). Лучшие из граждан образуют в идеальном (т. е. тоже лучшем) государстве элиту — класс «стражей». Именно на этот класс, а не на все общество, Платон распространяет свою скандально известную доктрину об «общности жен и детей у стражей». Некоторые пытаются увидеть в этой идеологической конструкции ростки античного коммунизма. Если принять во внимание, что речь в тексте идет не обо всем обществе, а лишь об классе стражей, т. е. элиты, то и сама доктрина об общности жен и детей должна нами быть отнесена не к коммунистической утопии, а к элитологической идеологии. Платон вообще далеко от коммунизма. Он в большей степени элитарист (чем эгалитарист), а в данном случае он даже еще и… «расист», один из предтеч евгеники: главный тезис его евгенитической доктрины гласит, что «сословие стражей должно быть чистым» (Там же,460е).
Чтобы не быть голословным, обратимся с некоторыми комментариями непосредственно к самому первоисточнику.
Заявив о принципе общности жен и детей у элиты, Платон продолжает дальше моделировать «семейно-брачные» отношения этой привилегированной страты, в условиях полного отсутствия самого института семьи. Лучшие из граждан «лучшие» потому, что получают лучшее образование. Как было уже сказано, законодатели производят тщательный индивидуальный отбор в эту элитную касту. Отбирают они не только стражей-мужчин, но и «сходных с ними по своей природе женщин», которые и «вручаются» им. «Раз у них и жилища, и трапезы будут общими и никто не будет иметь этого в частном владении, раз они всегда будут общаться, встречаясь в гимнасиях и вообще одинаково воспитываясь, у них по необходимости… возникнет стремление соединиться друг с другом» (Государство,458d). [306]
306
См.: Roper A.G. Ancient eugenies // Mankind quart. — Melean (Va),1992.- Vol.32. № 4, P. 383–418.
Приведя пример из «зоо-элитологии» — о пользе разведения элитных пород животных, — Платон заключает, что «и с человеческим родом дело обстоит так же». Согласно его концепции, «лучшие мужчины должны большей частью соединяться с лучшими женщинами, а худшие, напротив, с самыми худшими и что потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших — нет, раз наше стадо должно быть самым отборным (т. е. элитным). Но что это так делается, — оговаривается автор, — никто не должен знать, кроме самих правителей, чтобы не вносить ни малейшего разлада в отряд стражей» (Там же,459с). По этой схеме наиболее отличившимся стражам («героям») предоставляются не только почести и награды, но и «более широкая возможность сходиться с женщинами, чтобы под благовидным предлогом ими было зачато как можно больше младенцев» (Там же,460b). «Все рождающееся потомство, — продолжает далее Платон, — сразу же поступает в распоряжение особо для этого поставленных должностных лиц, все равно мужчин или женщин или и тех и других, — ведь занятие должностей одинаково и для женщин, и для мужчин» (Там же.).
Весьма интересно здесь будет напомнить, как об одной из попыток практического воплощения платоновской утопии, о существовавших в нацистской Германии эсэсовских учреждениях под названием «Лебенсборн» («жизненный кладезь»), которые были созданы в 1936 году по приказу Гиммлера как некий «случной пункт»: в нем должно было происходить спаривание суперчистокровных эсэсовцев с не менее чистокровными девицами. Воспитание их потомства брал на себя тот же «Лебенсборн». В годы войны, когда мужское население Германии начало таять, солдатам всячески внушалось, что они должны оставить здоровое потомство. Пусть, мол, у законной жены уже трое детей. Соседка, чистокровная арийка, тоже хочет иметь ребенка… Акция с «Лебенсборном» была задумана с большим размахом. Достаточно сказать, что это учреждение подчинялось непосредственно штабу рейхсфюрера СС. Всю Германию предполагалось покрыть сетью приютов «Лебенсборна». Однако умственный уровень этих детей в большинстве случаев оказался ниже среднего и среди них было в четыре или в пять раз больше слабоумных, нежели среди других детей. Нацистские специалисты по евгенике не знали того, что знают психологи «декадентских» стран и «вырождающихся» рас: самое совершенное закрытое детское учебное учреждение уступает при «выращивании» детей родной матери, безразлично какой, даже весьма посредственной. [307]
307
См.: Мельников Д.Е., Черная Л.Б. Империя смерти: Аппарат насилия в нацистской Германии. 1933–1945. М., 1987. С. 155–156. См. так же: Поляков Л.Е. Арийский миф. Исследование истоков расизма. СПб., 1996.