Елизавета и Фридрих Великий

фон Захер-Мазох Леопольд

– Тебе ничего не приходит в голову, Лидвина? – заговорила монархиня, прервав затянувшуюся паузу.

– Ничего, ваше величество, – ответила графиня.

– Абсолютно ничего?

– Абсолютно ничего.

– Ты, видно, не очень стараешься, – рассердилась царица.

– Ах! У меня уже голова раскалывается от всех этих размышлений и раздумий, – быстро возразила фаворитка, – и все напрасно. Мы перебрали уже весь реестр удовольствий, и я не думаю, что в этом огромном мире есть еще что-то для меня новое.

– У меня

та же картина, – вздохнула Елизавета, – мне также ничего не приходит на ум и я многое отдала бы сейчас за оригинальную мысль; если дело пойдет так и дальше, мы, того гляди, помрем от скуки и меланхолии.

– А как ваше величество посмотрит на то, – внезапно предложила графиня, – если мы еще кого-нибудь привлечем к совещанию.

– Да кого же тут привлечешь? Разумовский слишком серьезен, чтобы придавать значение увеселениям нашего двора, твой муж стал слишком тяжелым на подъем, Воронцов занят только политикой...

– Нет, никто из них, разумеется, не подходит, – оживленно затараторила маленькая графиня, – это должен быть молодой человек, смышленый и остроумный, он должен быть не из нашего придворного круга, ибо все наши господа в том, что касается выдумок, совершенно исчерпали себя, либо с малолетства были слишком трезвы и тупы, чтобы изобрести что-то стоящее. Как вы полагаете, а не пригласить ли нам Волкова?

– Великолепная идея, – воскликнула Елизавета, радостно захлопав в ладоши. – Да, Волков поможет нам выпутаться из безвыходной ситуации, пусть тотчас же пошлют за ним, он должен быть здесь немедленно.

Графиня поспешила отправить придворного лакея с каретой, которому было поручено доставить молодого актера в императорский дворец. Две дамы между тем оставили все попытки выдумать развлечения для двора и играли в домино, пока не доложили о прибытии Волкова.

– Пусть войдет, – распорядилась Елизавета.

Дежурный камергер отворил двери и ожидаемый визитер вошел в кабинет. Такой уверенный и смелый на сцене, такой элегантный в общении в придворном кругу, куда был привлечен, сейчас, когда он впервые вступил в апартаменты богоподобной женщины, которой он поклонялся и которая одновременно была его неограниченной владычицей, молодой актер оказался крайне смущенным, даже неуклюжим, и отвечал на вопросы обеих дам с тем заиканием, которое у обычно столь красноречивого человека производило неподражаемо комичный эффект. В конце концов императрица громко расхохоталась ему прямо в лицо, а графиня безжалостно над ним подшутила, и все это лишь затем, чтобы привести его в еще большее замешательство.

Волков стоял посреди кабинета как провинившийся мальчик, в смертельном страхе вместо платка вытирал лоб старой театральной программой и только тогда уселся, когда язвительная фаворитка царицы энергично втолкнула его в кресло.

– Эдак мы вперед никогда не продвинемся, – наконец сказала Елизавета, – стало быть, к делу...

– Да,

к делу, – механически аукнулся Волков, который уже не соображал, что говорит.

Обе дамы снова звонко расхохотались.

– Мы пригласили вас, дорогой Волков...

Волков залился румянцем.

– Чтобы посоветоваться с вами в одном важном вопросе, – продолжала Елизавета.

– Но у меня напрочь отсутствует талант государственного деятеля, – запинаясь пролепетал актер, который под «важным вопросом» ничего менее значительного, чем политический акт, какой-нибудь договор или нечто тому подобное, представить себе не мог, однако улыбки обеих дам быстро его вразумили.

– Речь идет вовсе не о государственном процессе, – воскликнула графиня.

– Тогда конечно...

– Вы должны изобрести что-нибудь такое, Волков, – объяснила царица, – чего тут еще никогда не бывало, что-то совершенно оригинальное, какое-нибудь развлечение для двора и прежде всего для нас, но напрягите, пожалуйста, весь свой ум и фантазию, потому что нет ничего такого, чего бы у нас уже не осуществлялось.

– Но ведь это совсем непросто, – возразил Волков.

– Разумеется, – усмехнулась графиня, – но именно поэтому мы и пригласили такую тонко мыслящую голову как ваша, чтобы разрешить возникшую проблему.

– Итак, думайте, Волков, думайте, – предложила императрица.

– Здесь?..

– Не сходя с места.

– Это невозможно.

– Невозможно, когда этого хочу я? – воскликнула Елизавета.

– Я, конечно, попробую, однако... при этом дамы не должны смотреть на меня, – попросил Волков.

Царица шлепнула его веером по щеке:

– Смелее, – прошептала она, – смелее, мой дорогой.

– Он может устроиться там, в углу, – решила графиня.

– Да, в углу, – с облегчением согласился молодой актер.

Графиня поставила туда стул и предложила ему сесть на него лицом к стене. Волков охотно послушался.

Просидев некоторое время тихо и продержав обеих дам в напряженном ожидании хорошей выдумки, он внезапно сказал:

– Я прошу ваше величество не сосредотачивать на мне свое внимание, иначе я действительно не в состоянии...

– Тогда мы пока поболтаем, – ответила царица.

– Ни в коем случае, нет, – взмолился Волков, – ваш голос будет сбивать меня с мысли не меньше, чем ваш взгляд.

– Ладно, тогда мы поиграем в домино.

– Да... да.

– Да, да.

Обе дамы снова уселись за игру, и долго ничего не было слышно, кроме постукивания маленьких костяшек да тиканья массивных, выполненных в виде храма Дианы часов на камине.

Вдруг Волков повернулся к ним вместе со стулом и воскликнул:

– Придумал!

– Ну? – в один голос спросили обе женщины.

– Маскарад!

– Ах! – разочарованно выдохнула царица.

– Такое здесь уже тысячу раз бывало, – молвила в тон ей графиня.