Елка и терн. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна

И вот в государстве Моулорр вспыхнула Великая Подводная Революция. Но вышло не совсем так, как хотелось. Разжигая агрессию, господа коммерсанты были уверены, что она пойдет ИХ путем. То есть. Планировалось уничтожить часть аристократии, а оставшихся загнать… примерно как в мире техники. Чтобы сидели, пахали за копейки и не тявкали.

Куда там! Господа капиталисты (а как их еще назвать, коммунистами, что ли?) не учли одной простой вещи. У сиренид дворянство в принципе не было потомственным, как в мире техники. И дети дворян воспитывались по всей строгости. Потерять дворянство, можно было в пять минут – за бесчестный поступок. А вот заработать… А вы сами обучите хоть ОДНОГО ученика. Хотя бы азбуке. А тысячу? Даже если брать по десять сиренидов в год… Посчитайте сами – оцените! Одним словом – дворяне там не зажрались. И оказали такое сопротивление, что доблестные революционные войска (наполовину состоявшие из наемников, которых попросили взаймы за границей) мигом уполовинились. Но толпа – это такое дело, управлять ей легко. И аристократы отчетливо поняли, что либо они станут диктатурой, либо умрут, либо… уйдут. Уйти оказалось проще всего. Уйти сейчас чтобы потом вернуться. И вот уже с полгода сирениды

обживали этот океан. Они догадывались, что этот мир обитаем, но поговорить ни с кем не могли. Не так уж часто им попадались водоплавающие маги. То есть, вообще пока не попадались. И магии, как таковой, у сиренид тоже особенно не было. Эмпатия, телепатия, то, что мы можем назвать магией разума, а они скорее 'экстрасенсорными способностями, обусловленными подводной жизнью нашего народа'. Я оказалась первым магом, встреченным сиренидами. Более того, магом который сначала спас кого-то из сиренид, а потом пожелал договориться. И теперь Вашхлурр ар-Рулларрен тор Теулор сиял от радости. Общение с миром людей ему точно засчитают как одно открытие. Еще одно у него уже есть. Останется только три до получения личного дворянства. Красота? Не то слово! По дороге к нам присоединились еще пятеро сиренид. Двое – женского пола и трое – мужского. Все пятеро – довольно… взрослые. Я бы сказала, что в переводе на человеческую жизнь мира техники им лет по пятьдесят. А так… а сколько – так? Сирениды только пожали плечами. Они не особенно следили за временами года, предпочитая теплые моря. И могли сказать, что живут до ста семидесяти циклов. Но сколько составлял их цикл?

– Обалдеть! Универ обязательно пожелает направить к вам послов! – восторгалась я, плывя к конюшням. – И будет рад видеть ваших послов! Скажите, а в пресной воде вы жить можете?

– Если принимаем специальные солевые таблетки, – пожал плечами один из сиренид с хвостом сияющим красными огоньками. Он представился как Руалор мур Тоарлен тир Ревалорр. Насколько я поняла, он уже был дворянином. И когда я спросила его об этом – закивал головой.

– Да. Я из касты воинов и принимал участие больше чем в пятидесяти боях. Хоть это меня и не радует. Можно уничтожать чудовищ и монстров, но не стоит обращать оружие против себе подобных.

Я подмигнула сирениду.

– Расслабьтесь. Здесь моря пустуют… то есть никого, подобного вам в нашем мире нет и делить ничего и ни с кем не придется. Как молодежь воспитаете, так и будет. А воевать… все равно без работы не останетесь. Одни Ворота чего стоят.

– Ворота?

– Ну да. Такие же, как те, через которые вы прошли. Только ваши, наверное, постоянные, а эти – стихийные. И где, чего и как откроется – пока еще никому не известно. А уж что оттуда выползет – тем более. Так что первое время вам придется тяжело. Но Универ поможет и сигнальными системами, и телепортацией, и боевыми магами…

– Универ – это ваше королевство?

Минут пять у меня ушло на то, чтобы объяснить социальное устройство нашего мира. Сирениды внимательно слушали, не перебивая. А потом один из них задал вопрос.

– То есть вы – из такой же касты воинов, как и мы?

Я на миг задумалась. А потом слова пришли сами. Я, конечно, не националистка и за равенство и братство, но здесь и сейчас – это правда.

– Мы – бойцы. Щит и меч этого мира против всякой нечисти. Мы – меч. Те, кто лечит – щит, закрывающий от болезней. Кто-то из нас сильнее, кто-то слабее. Кто-то хуже, кто-то лучше. Неважно. Воин – не слуга. А защищать этот мир – не ботинки чистить. Рано или поздно, так или иначе, все мы отдадим свою жизнь за чью-нибудь еще – и уже за этот размен заслуживаем уважения. Именно поэтому короли всех стран прислушиваются к Универу. Они знают, что при любой опасности, при любой беде, первыми на ее пути всегда становимся мы. А уж потом – те, кому не дано нашего таланта.

– а бывает так, что к вам не прислушиваются? Оскорбляют? Хамят в лицо?

Я пожала плечами. Хамить в лицо волшебнику? Магу? Да еще и боевому? Это просто очень экзотический способ самоубийства. Да и любому другому магу… Дело даже не в том, что мы убить за оскорбление можем. Это все равно, что у нас в России под кучей телекамер посадить какого-нибудь ветерана Великой Отечественной на коврик у порога и предложить собачью миску. Откровенное хамство. Мы, волшебники, не обслуживающий персонал. Не подай – принеси – пошел вон. И не прислуга при королевских дворах. Мы – волнорез, который встречает любое цунами. Если хотите – заградотряд.

Именно поэтому меня так раздражал Буздюк. Нельзя превращать то, что тебе дано свыше для защиты слабых и помощи нуждающимся – в товар.

– Ничего. Доберемся до берега – я ему лично ноги вырву, – пообещал мне элвар, слушающий наш разговор с сиренидами через мое сознание.

– Не бывает, – честно ответила я сирениду. – Нас уважают. Тех, кто достоин уважения. А если не достоин, то, сколько не требуй уважать себя – все равно будет впустую.

– То есть по нашим меркам, вы – аристократия вашего мира?

– Здесь есть другие аристократы, – честно ответила я. – По меркам этого мира, аристократия – это наследственное звание. А мы… Магия у нас в крови. Мы просто делаем свой выбор. И мы благодарны этому миру за данную нам силу. Свободу. Счастье. Ведь это тоже счастье – жить полной, невероятно полноценной жизнью. Жизнью – для которой ты создан. Мы не аристократы, но мы не променяем нашу опасную, трудную, а временами и грязную работу ни на что другое.

Сирениды переглянулись.

– Нам надо будет это обдумать. И решить – с кем вести переговоры. С Универом или с местными властями… Кому принадлежат ваши моря?

– Никому, – пожала я плечами. – Ловить рыбу можно везде, пока это не нарушает природного равновесия. За этим строго следят друиды и эльфы. А море… Оно свободно. Мы можем жить только на суше. А здесь – исключительно на заклинаниях. А долго мы будем добираться до берега?

Вопрос был далеко не праздным. Мой накопитель был исчерпан – и мы расходовали тот, что был у Лютика. Этого хватит достаточно надолго, но все равно. Чем быстрее, тем лучше. Тем больше сил мы сбережем. Мы еще не знаем, что нас ждет в Милотане. Но сильно подозреваю, что придется кого-нибудь прибить.

– Часа два. Не больше. Наши лошади быстры, – произнес сиренид с лиловым хвостом. И завернул в заросли здоровущих водорослей.

А минутой спустя появился оттуда в сопровождении… Морских коньков? Да, это безусловно были они. Бледная пепельная окраска этих странных существ (словно их покрасили под металл) отливала то густо-синим, то зеленоватым цветом. Они держались в

воде вертикально, как будто стояли на своих хвостах. Их головы и шеи были копией лошадиных голов, но мордочки были уморительно вытянуты в трубку, и посередине трубки, на бугорке, вроде большой бородавки, торчали кверху два длинных рожка, загнутых, как кабаньи клыки. На гордо изогнутой шее стояла дыбом растрепанная грива. Реденькая, тощенькая, но это была настоящая грива. Почти как у лошади! Шея плавно переходила, минуя грудь, в приятно округленное брюшко. А сразу за коротеньким брюшком начинался длинный гибкий хвост, скрученный спиралью вперед. Одним словом это были натуральные морские коньки. Только вот морской конек имел размер сантиметров двадцать. Ну, двадцать пять! А эти? Полтора метра – минимум! Я была не намного выше каждого конька! А парочка лошадок была и повыше меня. Самыми уморительными в облике морских коньков были их глаза. Большие, круглые, яркие, они вертелись в разные стороны независимо друг от друга. И это было так забавно, что я засмеялась. За что и получила. Забыла, что жизнь тоже любит повеселиться. *** Как это – плыть на морских коньках-переростках? Кошмарно! Эти животные в принципе не знают, что их назвали в честь лошадей. И плывут туда, куда им больше нравится. Сирениды для общения с 'лошадками' пользуются специальными амулетами, которые усиливают взаимопонимание человека и конька. Напоминают эти амулеты маленькие кожаные ладанки, висящие у каждого рыбохвоста на груди. Я хотела один приспособить к делу (то есть к себе), но куда там! Все равно, что после японских иероглифов перейти на китайские. Вроде бы иероглифы похожи. Но смысл разный. Одним словом – мне ужасно хотелось посидеть над учебниками сиренид. Но это потом. А пока мы пытались справиться с наглой морской скотиной. Сирениды управляют ими легким движением руки. А мы? Руками и ногами. Хотелось бы и добрым русским словом, но приходится направлять их в полной тишине. Не потому что тебе не хочется вспомнить всю родословную данного скота! А потому что при попытке обругать наглую животину, ты проглатываешь минимум литр воды. Она же не стоит на месте, пока ты ее ругаешь, а дергается во все стороны! С-собака морская! Хесс дгеморгреаз! Мало того. Если кто не помнит, у сиренид одна конечность – хвост. А у нас – две ноги. Поэтому седлами сирениды не пользуются. Им вообще подошло бы только дамское английское седло, то, где женщина сидит боком, свесив ноги. Но против этого восстал весь здравый смысл. В воде тоже падать не слишком приятно. Поэтому сирениды не ездят верхом в нашем понимании. На коньков надевают что-то вроде уздечки. А сиренид держится за нее и плывет рядом. Получается намного быстрее и свои силы не расходуются. Коньки отлично чувствуют под водой попутные течения. И встраиваются в них. Таким образом, до берега нас домчат всего за час. То есть домчали бы. Если бы мы могли ими управлять. Вдоволь (минут пятнадцать) посмеявшись над нашими попытками самостоятельно управлять коньками, носящими звонкое имя 'барловур', сирениды просто связали поводья наших скакунов с поводьями своих. Теперь нам оставалось только держаться за повод и беречь голову. И мы рванулись к берегу дружной кавалькадой. На острие клина находились наши проводники-сирениды (четыре… особи? Уж точно не человека.). В середине – мы, маги. В конце – шахтеры и двое сиренид. Мало ли кто отстанет? Особенно сложно приходилось гному. Ну не создан подгорный народ для моря. Он – подгорный, а не подводный. И бедного Вердера мотало, как репей у собаки на хвосте. Он ругался, шипел, возмущался, а потом обреченно замолчал и по-моему решил что – все. Пропадать, так пропадать. И все равно плыть на коньках неудобно. Да, я знаю, что воздух тоже имеет свою плотность. Знаю, как бьет в лицо встречный ветер. Но вода воспринимается более тяжелой. Она откидывает назад неприспособленное тело, треплет и крутит в объятиях течения, подбрасывает и роняет на подводные камни, походя облепляет водорослями и шлепает не успевшими удрать рыбешками. И ничего приятного в этом нет. Вовсе даже наоборот. А сиренидам все было нипочем. Они ловко вплетались в струи течений, проскальзывали между водорослями, один из них на ходу поймал рыбешку – и впился зубами прямо в чешую… я сначала поморщилась а потом перестала. Кое-кто и по доброй воле суши лопает. А у сиренид что – есть выбор? Под водой как-то сложновато поджарить или сварить пищу. Вот вымочить или отжать – другое дело… Сирениды конечно, могут дышать воздухом. В этом отношении они скорее амфибии, чем рыбы. Но вот двигаться на суше им неудобно. И пикник с шашлыками устроить – тоже. – Ёлка, чем у тебя только голова забита? – главное – ни обо что ей не треснуться, а то ценные мысли рассыплются. – а они там есть? – Определенно, есть. – Осталось стырить и принесть? – Откуда ты этого нахватался? А еще король называется? – На вашем факультете и не того нахватаешься. – Ну и ладно. У нас все лечится…. Ты главное, обследования вовремя проходи. Чтобы потом не было мучительно больно. Остановка была настолько внезапной, что я отцепилась от лошади, по инерции проплыла метра три вперед – и вписалась в спину одного из сиренид.

– что случилось?

Сирениды словно не слышали меня. Они чутко поводили головами, совсем как их морские коньки, вращали глазами, высовывали языки, словно пытаясь уловить что-то незаметное…

А потом тот сиренид, в которого я вписалась, произнес одно слово:

– Ворролоуррр….

А в мозгу вспыхнуло ослепительно тихое и безжалостное: – Они так называют гройнов. Я выдохнула – и забыла вдохнуть. Гройны – в бухте Милотана?! Нет! Я живо представила себе этот кошмар. Потопленные корабли. Отравленные воды. Разрушенные дома. Гибнущие люди. А рыбацкие кварталы? Им же теперь верная смерть! В море-то не выйти! Впрочем, выход был. Я дернула одного из сиренидов за плавник.