Элли и арфист
Шрифт:
Я пересекаю площадь и вхожу в огромный сводчатый портик. Меня сразу окутывают чудесные звуки музыки, напоминающей далекий хор ангелов. Я толкаю тяжелую дверь и вхожу в основную часть базилики. Когда глаза привыкают к тусклому свету, я вижу, что в дальнем конце собрался хор, около пятидесяти или шестидесяти певцов. На них нет концертных костюмов, но они аккуратно расставлены: женщины впереди, мужчины сзади, самые высокие посередине. Их голоса поднимаются, эхом разносятся под сводами. Маленький, потный дирижер взмахивает палочкой и подпрыгивает. Я стою и слушаю.
– La musica e bella, no? [15] – произносит голос
– Si, bella, – отвечаю я. Это все, на что способен мой итальянский.
– Вы англичанка? – спрашивает голос. Он принадлежит высокому, элегантно одетому мужчине с блестящими глазами и изогнутым, как клюв, носом.
– Да. Неужели это так бросается в глаза?
– Для меня – да. В вас есть… как бы это сказать? Определенная свежесть, очень, очень характерная для англичан. – Я предполагаю, что это комплимент, поэтому вежливо улыбаюсь. Он указывает на хор. – Они репетируют перед сегодняшним концертом. Будет отличное выступление, как вы думаете?
15
Прекрасная музыка, не так ли? (итал.)
– Да, это прекрасная музыка.
– Вы придете сегодня вечером их послушать?
Я качаю головой.
– Думаю, нет.
Он стоит слишком близко.
– Откуда вы? Лондон? Бирмингем? Брайтон?
– Нет, – качаю головой я. – Эксмур.
Как только я произношу это слово, певцы берут невероятно высокую ноту.
– Ох, я не знаю, где это, – признается мужчина. – Вы совсем одна здесь, в Венеции? – Мне хочется, чтобы он замолчал. Я хочу послушать музыку. У меня такое чувство, что он пытается мне что-то сказать. – Вы замужем или нет? – Только итальянец может быть таким наглым.
– Замужем, – нетерпеливо отвечаю я, хотя так будет продолжаться недолго. И кольцо я уже не ношу.
Я замечаю, что мужчина ищет на моем лице признаки симпатии. Я их не показываю. Я неотрывно смотрю на хор.
– Ваш муж – счастливый человек, – помолчав, произносит он.
– Гм-м…
Наконец он уходит, и я все свое внимание уделяю музыке.
Мелодия чистая и роскошная, как и окрестности. Каждая нота отшлифована и доведена до совершенства совместными усилиями и мастерством дирижера и хора. Гармонии представляют собой мозаику, полную, богатую и сложную. Эффект ослепительный.
Я чувствую, как внутри меня что-то защемило. Эта боль не оставляет меня в покое, пока я стою здесь, под бескрайними сводами, и слушаю. Я обращаю свой взор внутрь себя и присматриваюсь к этому ощущению. Наконец я понимаю, что это такое. Это желание создавать свою, гораздо более простую музыку. Это страстное желание снова играть на арфе.
Свою арфу я оставила в маленькой комнатке Дэна в Амбаре «Арфа» в Эксмуре.
Зачем я так поступила? Я могла бы запросто взять ее с собой. Она не такая уж и тяжелая, и у меня не так уж и много другого багажа.
Я знаю ответ. Я цеплялась за последний, крошечный клочок надежды на то, что однажды я вернусь. Сущее безумие. Пришло время это отпустить. Отпусти, Элли. Я должна отпустить, и я отпущу.
Тяжелым шагом я выхожу из здания, прохожу через крыльцо и снова попадаю на залитую светом площадь. Рисунок Эда до сих пор лежит в моем кармане. Я достаю его и рассматриваю еще раз. Такая милая картина. Картина моей собственной утраченной мечты: такая простая, на ней всего две фигуры, я и Дэн, вместе. Если бы это была и его мечта…
Тут я понимаю, что на другой стороне листа написано несколько слов. Крупным, неровным детским почерком:
Если эта случица мой папа будит апять щаслив.
55
Дэн
Пришла
Финес часто исчезает, и его отлучки становятся все дольше. Я подозреваю, что теперь, весной, он решил, что ему нужна девушка, и отправляется на ее поиски. Томас говорит, что это чудо, что он до сих пор не угодил в чей-нибудь пирог. Я отвечаю, что больше не пойду с ним пить, если он будет произносить такие вещи. Он извиняется, что расстроил меня. Говорит, что шутит. Он добавляет, что вообще-то за последнее время стал добрее. И велел своей жене Линде больше не готовить фазанов на ужин. Из уважения к пернатым. Судя по всему, они с женой из-за этого поругались. Потом она сказала, что ей очень жаль, и подчеркнула, что у него, видимо, все-таки есть сердце, и она этому рада, после чего они вместе отправились в постель. С новой порцией пива мы поднимаем тост за это и за здоровье Финеса. Томас говорит: «Жаль, что у тебя ничего не вышло с Элли Джей, дружище». Я пью пиво и стараюсь об этом не думать. Но все равно об этом думаю. Все время.
Маленькие саженцы березы, которые мы с Элли посадили на ее день рождения, начали прорастать в лотке для семян. Они крошечные и хрупкие, и я держу их в укрытии. Среди них часто появляются сорняки, и я их пропалываю. В засушливые дни они испытывают жажду, и я их поливаю. Когда-нибудь придет время высадить их в открытый грунт, но пока они не готовы. Березы торопить нельзя.
Косуля приезжала в гости. Она сообщила, что жутко устала из-за того, что организовывала свое турне с арфой и была вынуждена отложить медовый месяц. Она сказала, что жизнь профессиональной арфистки делает ее необыкновенно занятой. Она добавила, что обсудила это со своими родителями и со своим новым мужем-гитаристом, и если Эд действительно хочет переехать в амбар и жить у меня, мы могли бы опробовать этот вариант в течение какого-то времени. В конце концов, я его отец. А ее родители, хотя и очень любят Эда, слишком старые и немощные, чтобы справляться с его кипучей энергией. Если я обещаю кормить его как следует (а не только бутербродами), следить, чтобы он добирался до школы (а школа далеко, поэтому нам придется вставать очень рано, и я буду отвозить его туда на «Ленд Ровере») и обустроить для него маленькую комнату, сделав ее подходящей для пятилетнего мальчика (и, разумеется, для игрушечной железной дороги), и все остальное в том же духе, то все в порядке. Но она и ее родители хотят регулярно его видеть. Возможно, он мог бы приезжать к ним домой в Тонтон на выходные, а на неделе оставаться у меня – то есть все стало бы наоборот. Я ответил, что это отличный план.
Я сделал маленькую комнату пригодной для поездов, и Эд переехал ко мне на следующей неделе. Его привезли бабушка и дедушка; машина была под завязку забита вещами. Вещей было так много, что они не поместились в маленькую комнатку, поэтому мы с Эдом прикинули и решили, как ему упростить свою жизнь, и он разрешил бабушке и дедушке забрать половину вещей обратно. Когда он будет навещать их по выходным, он будет купаться в изобилии вещей, а пока он со мной, у него для развлечений будут эксмурские деревья, поля, ручьи, фазаны, галька и не более. Его бабушка и дедушка фыркали на это и вскидывали брови, но Эду, похоже, эта идея понравилась не меньше, чем мне.