Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
Шрифт:
Увидев свет в окне зала, человек быстро поднялся на этаж, позвонил в дверь.
Ольга, открыв, не удивилась. Лишь спросила шутя:
— В темноте заблудился? Чего так поздно?
— Прости, Оля! Так хочется пообщаться. Вот и забежал на чашку кофе. Не прогонишь меня?
— Ну что с тобой поделаешь, раз пришел. Теперь уж так и быть, проходи,— указала на зал.
— А это в качестве презента!—достал духи.
— О-о! Да у тебя отменный вкус! Маженуар! Мои любимые духи! Откуда узнал, что их всем другим
— Потому что сам их люблю.
— Слушай, Яша, а с чего ради разорился на такой дорогой подарок? Теперь даже женам их не берут. А ты мне приволок! С какого праздника? Иль задумал что-то? Сразу говорю, бесполезно!
— Да я без всякой задней мысли! Чего придумываешь?
— Знаю вас! Все одинаковы! Стоит дверь открыть, через минуту уже на диван с газетой заваливаетесь, изображая хозяина. А от носков псиной за версту несет. Из подмышек, как от коня, дышать нечем. Так мало того, еще и закуривает, не спросив разрешенья. Вот деловые пошли!
— Это ты о ком? — насторожился гость.
— Все такие! Без исключения!
— Да я еще не присел, а ты уже бочку на меня катишь. Иль настроение испортили, или не во время пришел? Так скажи сразу. Уйду, чтоб не мешать.
— Сиди! Вечер длинный, время девать некуда, поболтаем! — варила кофе.
— У меня сегодня трудный день выдался. С самого утра не повезло. То с кляузами разбирался, то драки гасил. Потом малолеток гонял с чердаков и подвалов. Достали вконец. Пацанята еще в школу не ходят, а уже курят и пиво пьют. А приведи таких за уши к родителям, они знаешь, что говорят мне? Мол, какое имеешь право вторгаться в личную жизнь? Если подростки не хулиганили, никому не мешали, шурши мимо молча и не лезь к ним покуда самому не нашкондыляли! Вот так!
— А то, что эти детки слова без мата сказать не умеют, родители о том знают? — выглянула Ольга из кухни.
— Как дома говорят, так и на улице! Ладно бы пацаны! Девчонки тоже! Вот одну сегодня прихватил за шкирку, курила вместе с мальчишками. На меня так взъелась, послала по-мужицки и сказала:
— Отвали, козел! Чего прикипаешься как отморозок? Дома свой полудурок мозги сушит. Нечего нас доставать, если самих не трогают. А то как вломлю в промежность, шустро мозги сыщешь! Шурши отсюда, легавый геморрой, пока я добрая.
— И ты ушел?
— Вместе с этой оторвой. Доставил ее к родителям. Сказал, чем их дочь занимается, как со мною говорила. А ее мамаша свое кафе имеет и палатку на базаре. Так вот эта баба подбоченилась и говорит:
— Если она тебя пальцем не тронула, за что ты ее опозорил и привел домой как хулиганку.
— Она курила!
— Свои курила, не твои!
— Ей всего десять лет!
— И что? Кому она мешала? Если еще раз мою девку опозоришь, самого без лифта вниз спущу! Проваливай с глаз, козел!
— Мне так обидно
— Яша! Мы недавно набрали в магазин молодых девчонок. Все после окончания школы, красивые, как с картинки. Но послушал бы о чем они говорят меж собою в подсобке, ушам родным не поверил бы. Наша уборщица, пожилая женщина, чуть не окосела, уши в трубки свернулись. Ей стыдно было повторить. На такое у нее у старой язык не повернулся. А когда сделала я замечание за опоздание двоим из этих девиц, они мне ответили так, что обоим велела тут же покинуть магазин и закрыла за ними дверь на ключ.
— Борзеют люди! — подытожил Яшка.
— Моя мама, она сейчас у брата живет, хочу к себе ее забрать, как только чуть подрастит племянницу. Так вот, я ни от нее, ни от отца за все годы ни одного грубого слова не слышала. Знаешь, как она нас с братом учила: человек, какой ругается матом, не уважает ни собеседников, ни себя. Если нормально говорить не умеет, значит, круглый болван. Остерегайтесь таких. Их интеллект слишком куцый, убогий. И сами до этого уровня не падайте.
— Да ты и так ни с кем не общаешься и не дружишь. Не скучно одной? Уж пора бы семью заиметь, детей завести.
— С кем? Уж не с тобою ли?
— А почему бы нет? Чем не устраиваю?
— Ну, Яшка, рассмешил! Да как мог предположить, чтоб я, директор магазина, вышла замуж за банального участкового? Это же уму непостижимо! Потом, ты моложе меня на целых пять лет!
— Сущий пустяк! Ты выглядишь моложе своих лет, прекрасно смотришься.
— Я это знаю! Но наши положения в обществе слишком разные.
— В поселке общество? Где его здесь нашла?
— Ну, местный бомон имеется. Начальство, врачи, учителя, юристы, короче, вся интеллигенция.
— Я не вписываюсь в этот круг?
— Сам понимаешь, не получится ничего.
— А я и не рассчитываю ни на что и тоже не хочу влезать в хомут. Холостому куда как лучше. Никто не пилит, ничего не требует, не следит и не контролирует.
— Какой же холостой, если ребенка взял в семью! Говорят, даже усыновил. Это правда?
— Все верно! Мальчонку привез домой. Какая-то идиотка-мамашка отказалась, выкинула из машины на полпути. И это в ноябре. Шел последний дождь. Холодный, мерзкий, а малец в одной рубашонке и шортах...
— Господи! Что за зверюга его мать? Прости ты меня, я не знала. Конечно, ты настоящий мужик. Тебя за одно это надо уважать. Я своего не решаюсь завести, а ты чужого взять не побоялся. Я на твоем месте не знаю как поступила бы. Тоже вон посмотришь на муки моих женщин, им с родными тяжко приходится, куда уж чужого брать?
— Оль! А ты не знаешь, от чего попал в больницу сын вашего товароведа Малышевой? Целых десять дней в реанимации провалялся. Но пришел в себя и молчал. Ни слова о случившемся.