Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
Шрифт:
— Ну, ежик любопытный!
— Долго объяснял, что не всякую бабу стоит клеить в жены, нельзя тащить в дом первую встречную, нужно советоваться, чтобы она всем по душе пришлась, и жизнь под одною крышей с нею не стала наказанием.
— Мне сейчас не до сказок! Сазонов порученье дал разобраться с жалобами пенсионеров, а их куча! У кого крыша протекла, у других полы прогнили, двери из петель выскочили, надо жилищников за жабры брать. А как, если люди на халяву не хотят помочь старикам? Вон, Валька Торшина, там же
— А ты сумей убедить, подойти к жилищникам ни с требованием, а с просьбой.
— В таком деле Анискин нужен. Его послушают, меня пошлют подальше и ответят:
— Спасибо в тарелку не положишь. От него пузо не согреется. Я не уговорю мужиков. О том заранее знаю.
— А ты говори как о себе!
— Да я и не уламывал бы, выставил бы бутылку, и весь базар закончился бы!
— А без выпивки не сумеешь?
— Придется «бабки» отслюнивать, это дороже обойдется,— признался Яшка.
— Ладно, Яков, попробую жилищников на сухую уломать. Может, получится.
— И не пытайся! Я их знаю! Не уломаешь никого!
— Посмотрим. Авось повезет.
— Баб, может, уговорил бы, но в плотниках сплошь мужики.
— Тем более не безнадежно.
— Интересно, как уломаешь их?
— Давай вместе пойдем к ним, послушаешь, поучишься,— предложил Илья Иванович и утром вместе с сыном пошел к коммунальщикам.
Бригада плотников еще не собралась в полном составе. Мужики ждали опаздывающих, неспешно курили, переговаривались вполголоса. Завидев Терехиных, приумолкли. Но у кого-то сорвалось:
— Нешто оба козла к нам приперлись?
— Привет, мужики! — сделал вид, что не услышал реплику криминалист.
— Тебе, Иваныч, чего не спится? — подал руку бригадир, подвинулся, давая место рядом.
— Я всегда в семь утра встаю. Не залеживаюсь в постели. Вредно это в мои годы. И сына к тому приучил. Кто рано встает, тому Бог подает, так меня с детства учили.
— Эх, видать и на небе нас не видят. Как ни вставай! Уже три месяца получку не дают,— пожаловался пожилой сантехник.
— Ты, Гриш, хоть при мне не гундось! Я ли не знаю! Вчера возле пивной с Женьки Козыревой «навар» снял за свою работу. И неплохо отслюнила! Кто виноват, что ты все проссал тут же! Всех собутыльников угостил.
— Зато в другой раз они меня поят...
— Короче, на сухую не сидишь!
— Как можно? Моя работа вредная. Попробуй сам целый день в канализации покопаться. К концу работы глаза на лоб полезут от тошноты.
— А водка помогает?
— Конечно! Я после рюмашки мигом прихожу в себя, снова бодрый, свежий и зеленый, как огурчик!
— Хоть по новой в канализацию ныряй? — рассмеялся криминалист.
— Не надо! Я пью только после работы! В течение дня ни глотка! Такое правило!
— Ни ты один, все так-то,— отозвался плотник хмуро.
—
— Ладно тебе, Иванович! Нашел, что вспомнить,— покраснел сантехник.
— Да не обижайся, это я к слову,— ответил Илья Иванович и, подморгнув сыну, сказал:
— Ребята, выручайте! Мы с Яшей пришли попросить вас о помощи старикам нашим, поселковым пенсионерам. Помогите им! Совсем измучились люди! Крыша, полы, двери в полную негодность пришли. А у самих ни сил, ни денег.
— Пусть башляют, сделаем! Все на дармовщину рот разевают! А я им кто, Спаситель что ли? — отозвался коренастый, горластый столяр.
— Борис! Когда твой сын попал в неприятность, и я по вашей просьбе вытащил его из беды, разве взял у тебя деньги? Помог как своему, поселковому. Даже без адвоката обошлись.
— Так ты не для себя, за других просишь,— сконфузился человек.
— Они для меня такие же, как ты! В свое время мы об оплате за помощь постыдились бы даже подумать,— сказал Иваныч.
— А чего стыдиться, за свое требуем,— бурчал плотник Вася.
— Я твою дочь устроил на швейную фабрику. Разве она мне платила? — вставил Яшка.
— Это ваши с нею дела, как вы там рассчитывались!
— Еще чего придумал? Я ее с панели убрал, а ты городишь дурь! — вскипел участковый, но вовремя почувствовал на своем локте руку отца. Он сдавил локоть, велев остыть и остановиться.
— Борис! Поселок у нас небольшой, а потому все когда-то друг другу нужны бываем. Заранее не угадаешь, кто кому понадобится. А старики, это тоже чьи-то родители. Забыли их дети, перестали помогать. Что ж, давайте и мы бросим. Пусть мучаются от холода и сырости, зовут смерть среди нас живых. Чем мы лучше их детей? Такие же звери и отморозки! Никчемные людишки, меряющие свое тепло бутылками, не способные на доброе. А что было бы, если все вот так относились бы к людям? Прежде чем вытащить из канализации или из беды, поторговался бы об оплате?
— Ладно, Иваныч! Кончай вставлять фитили! Иди, говори с мастером, скажи ему, что нас уломал. Давай список и адреса своих дедов! — встал бригадир, давая понять мужикам, что отдых закончился, пора браться за работу.
А через три дня Яшка доложил Сазонову, что все ремонтные работы у стариков закончены, и у пенсионеров нет претензий к жилищникам.
Яков восторгался отцом. Тот ответил шутливо:
— И у тебя будет получаться, если к людям будешь подходить с уважением. Не унижай человека, если просишь о чем-то. Радуйся, когда помог. Не считай за подвиг. Ведь впереди жизнь, и кто знает, может к дочери Бориса со швейки еще придется обратиться. Не копи врагов. Этот багаж с годами тяжким становится. Пусть тебя уважают...