Элоиза, дочь короля
Шрифт:
— Топливо, горящее в очагах замка — это обработанный особым образом болотный торф. А вот новый фасон обуви я уже придумала сама. Мне показалось, что если сапожки будут с короткими носами, чем у привычных тебе пулен, то это упростит жизнь. Я же не в столице, мне работать надо, много ходить и ездить по городу и близлежащим сёлам. К тому же, заметь, для полного удобства их пошили на разные ноги: левую и правую, — добавила я, видя скептическое выражение на лице принца, — если хочешь, тебе сделают пару, поносишь, оценишь.
Робби не стал отказываться, как показал дальнейший наш диалог, он вообще готов
— Давно я так безмятежно не спал, — качая головой восхвалял он хвойный настой. По его словам, сон после ванны с такой добавкой был невероятно полноценен.
— Всё благодаря мой травнице, — спрятав усмешку, ещё раз заметила я. — Также как и лекарство от чёрной хвори. Она давно изучала больных, и ей пришло озарение, как помочь людям. Я просто помогла ей, выделив ресурсы для проведения необходимых исследований.
— Какие ты слова употребляешь, малышка Лои, — изумление на лице Роберта Бонэма и не думало сходить с лица.
— Учусь, — скромно потупилась я, — я ещё только учусь, дорогой брат.
Мы помолчали, каждый думая о своём.
— Робби, а надолго ли ты ко мне в гости приехал?
Роберт хитро прищурился и задал встречный вопрос:
— Боишься, что могу узнать что-то ещё?
Я спокойно пожала плечами:
— Мне скрывать нечего, — а в душе усмехнулась: про магов он не узнает. По крайней мере сейчас для него это лишнее знание.
— Так что там насчёт эликсира от чёрной хвои? Ты ведь не дашь мне рецепт?
— Нет, — покачала я головой, — не дам. Но вот готовое лекарство отправлю вместе с тобой в достаточном количестве. Но оно будет немного другое, чем то, что принял ты. Это будет средство, защищающее человека от этой болезни. Раздашь всем, кто не болел. Пусть примут и чёрная хворь будет вам уже не так страшна.
Я видела, что Роберт силится не показать своё изумление, но у него, откровенно говоря, получалось не очень.
— Таак, — протянул он, — обратно в Бирмингем я собираюсь через три дня, путь не близок и опасен, к тому же никто не отменял моих обязанностей. А теперь давай ещё раз по порядку. Ты столько всего на меня сейчас вылила, что, боюсь, как бы не утонуть.
Я вздохнула терпеливо и предложила:
— Может перекусим? Я ещё не обедала.
Женщина, разогнув ноющую поясницу, кинула постиранное бельё в пустое ведро и, попрощавшись ещё с двумя такими же страдалицами — стирка на таком морозе у единственного на всю деревню колодца [9] — тяжёлый труд, отправилась в сторону дома.
9
В средние века стирали в основном щелоком (получаемом из золы лиственных пород) и/или мочой (это тоже щелочная вещь). Стирка была редкая, раз в месяц или около того. Так как весь процесс довольно трудоёмкий, а в обычные дни у женщин и без того хватало забот. Поэтому на стирку выделялся
Натруженные руки, стали красными и слабочувствительными. Стоило поспешить, чтобы скорее оказаться в доме у тёплой печки.
Войдя в калитку она, сделав пару шагов, остановилась, прислушиваясь. За домом кто-то колол дрова.
Поставив ведро на крыльцо, она поспешила обогнуть жилище, и, потирая ладонью болящую спину, вскорости подошла к мужу.
— Питер, — позвала она его.
Тот тут же отложил топор и обернулся к ней:
— Что?
Мария как-то печально вздохнула и сказала:
— Не ко времени я тебя тревожу, но сил больше нет бояться каждого шороха, — тут она понизила голос, — идут слухи, что в Уолсолле, после появления в нём принцессы Элоизы, стали привечать, — и ещё тише, буквально одними губами, — колдунов.
Питер нахмурился, переваривая.
— Ты уверена? — также тихо спросил он, быстро оглядывая очищенный от снега двор. Даже не поленился, вышел и осмотрел цепким взглядом улицу за низким забором, которая была столь же пустынна. Люди сидели по домам и пытались согреться.
У колодца тоже уже никого не было.
— Может, отведём к ней нашего сына? — одними губами спросила Мария, задержав дыхание.
Супруг молчал, обдумывая предложение.
Их деревня относилась к городу Ланкастер. Регион Ланкастер являлся соседом региону Уолсолл.
— Я съезжу сам, — решил он, погладив чёрную, лопатообразную бороду широкой ладонью. — Слухи слухами, но я хочу узнать всё сам. Отправлюсь завтра поутру, дорога неблизкая, так что собери перекус.
Сыну Питера — Лиаму год назад исполнилось четырнадцать и магия, до этого времени, дремавшая в теле ребёнка, проснулась. Инициация прошла хорошо, тогда Питер работал лесничим и поблизости не было ни одной живой души, кроме его семьи.
Лиам стал колдуном, способным подчинять себе молнии. Это и пугало и восхищало обоих родителей. Церкви отдавать родную кровинушки никто из них и не подумал.
Сам Питер был слабым колдуном, мог зажечь спичку от пальца, но не более. Всю жизнь он подавлял свои способности, стараясь быть обычным человеком. Быть как все. Также учил и сына, но тот был слишком своеволен и Питер боялся, что однажды тот натворит дел.
Оттого они с супругой Марией очень часто переезжали из одного места в другое, долго нигде не задерживаясь. И вот в этой деревушке жили уже год. Сыну требовалось общение со сверстниками, отец не хотел, чтобы Лиам стал нелюдимым отшельником.
Бывший лесничий и слабый маг хотел лучшей жизни своему ребёнку. И, если для этого ему придётся 'oтправиться в Уолсолл и пасть на колени перед самой принцессой, он это сделает.
Глава 29
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру, как споткнусь.
Земле прокричу:
«Я ливнем вернусь!»
"Жизнь" Роберт Рождественский.