Элоиза, дочь короля
Шрифт:
Гулья молча переваривала слова сестры, но ответить не успела, послышались шаги и через пару минут на их стоянку выбралась колоритная троица: женщина и мужчина с ребёнком на плечах.
— Я маг, — тут же перешёл к главному бородач, даже не поздоровавшись, — могу понимать животных. Меня зовут Михей Хьюстон, это жена моя — Елена, дочь — Нелли. И мы бы хотели отправиться с вами в Уолсолл.
Сёстры довольно переглянулись, и Медина шагнула к специально приготовленной для переезжающих вместительной карете, приглашающе поведя рукой:
— Прошу, располагайтесь. Через час выезжаем.
— Спасибо! — робко улыбнулась Елена
— Конечно, — кивнула Гулья, — как вам будет угодно.
Первые переселенцы приободрили девушек, да так, что они уверовали, что к ним присоединится ещё кто-нибудь. И они уже не подвели Её Высочество, выполнив часть наказа.
Глава 35
Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.
Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуёй;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
Так исчезают заблужденья
С измученной души моей,
И возникают в ней виденья
Первоначальных, чистых дней.
"Возрождение" Александр Пушкин.
Иннокентий Третий стоял на возвышении перед многочисленным войском, которое собрали для выступления в Уолсолл. Разведка донесла обо всех слухах и не только, также предоставили доказательства и привели очевидцев, как маги Уолсолла тушили пожар в городе.
Под рукой маленькой принцессы Элоизы собралось слишком много сильных колдунов. Эликсир от чёрной хвори также её рук дело. Что эта девчонка возомнила о себе?
— Её Высочество Элоиза Уэстлендская пошла против воли Церкви, а, значит, против воли Бога, — выкрикнул он в молчаливую толпу, — я не боюсь гнева её отца-короля, потому что на моей стороне правда. Ересь потребно искоренять в самом её зародыше. Вы отправитесь в Уолсолл и сметёте этот грязный городишко с лица земли во имя Всевышнего нашего. Благословляю!
Осенив святым знаком армию, состоящую не только из боевых отцов, но и уже обработанных колдунов, Иннокентий величественно махнул рукой, и главнокомандующий принялся отдавать распоряжения нижестоящим. Колонны солдат чётко развернулись и строевым шагом направились освобождать дальний регион от мерзости, коей являлись неочищенные колдуны и ведьмы испокон веков.
Толуй-хан вёл свою орду к границам Англосаксии.
В теле хана пелась песнь будущей победы, и он уже вовсю подсчитывал ожидаемую от вылазки прибыль.
— Батуй, — обратился он к мужчине, ехавшему рядом с ним, — не ожидает ли нас королевское войско? Они не могли проигнорировать слухи, которые всё же повсеместно распространились.
Главнокомандующий Батуй Чёрный равнодушно пожал широкими плечами и спокойно ответил:
— Нашему войску никто не сможет оказать достойного сопротивления. Мы, как ураган, всё сметём на своём пути, и песком развеемся в степи, забрав их жизни и имущество с собой.
— Как складно ты говоришь, — сладострастно улыбнулся Толуй, и даже прижмурился от удовольствия.
— Насколько мне известно, нас будут ждать небольшие королевские отряды, но все они будут сидеть за крепостными стенами, и выкурить их
— Ничего, — махнул рукой хан, нисколько не расстроившийся от такой новости, — не впервой, справимся. Нужно только не затягивать с осадой замков. У нас не так много времени, потом отец призывает меня к себе, у него планы на земли персов. Богатые у тех владения.
Войско Толуй-хана двигалось неспешно, неотвратимо приближаясь к первой крепости.
Король Вильгельм Первый не особо испугался грозных кочевников, разослал немногочисленные войска в приграничные замки, наказав в бои не ввязываться, ворота не открывать до последнего.
Хозяевам крепостей сие было далеко не в радость: ещё кормить лишние рты, которые только и будут, так это сидеть в их доме и ничего не делать. А если орда до них так и не дойдёт? Пустая растрата ресурсов. Но приказ короля, делать нечего, будут выполнять.
Толуй-хан разграбил все близлежащие сёла и пожёг дома. Батуй Чёрный смотрел на всё это с плохо скрываемым презрением, но вмешиваться не стал. Он вырос в этой среде, давно привык. Но в глубине души, воспитанный ласковой матерью, ему претило всё то, что творилось во время вот таких набегов.
— Не трогать детей, — единственное, что он приказал своим людям, — или вам не сносить головы. Это ясно? — запретить им насиловать женщин Батуй не мог — его просто не поймут, но оградить ни в чём не повинных малышей было ему вполне по силам.
Ослушаться главнокомандующего, слывущего непобедимым, никто не посмел.
— Ты мягок, — к нему подъехал Толуй и чуть насмешливо искривил тонкие губы, узкие глаза хищно сверкнули, — но отменный воин, оттого твой приказ отменять не буду.
Батуй Чёрный склонил голову и молча отъехал к большому дереву с изрезанной глубокими рытвинами корой. Явно зимой кто-то из крупных животных частенько чесали об него рога или точили длинные острые когти.
Так и началось их "покорение" мелких застав Англосаксии, иногда удавалось поймать зазевавшихся жителей крепостей, которые не успевали спрятаться за высокими, надёжными стенами и врываться в распахнутые ворота. Среди добычи чаще всего попадались серебряная посуда, гобелены и совсем немного, не самого отличного качества, оружие.
— Здесь нам ловить нечего, слишком мелкая добыча, — поморщился хан, откидывая нож из меди в сторону, — едем глубже. Или хочешь возразить? Вижу, что хочешь!
— Да, мой повелитель, — также спокойно, не изменяя себе ни на миг, ответил тумэнбаши, — дальше нам будет гораздо сложнее отбиваться от защитников, и король Англосаксии может разгневаться, мы не в том положении, чтобы затевать войну ещё и с этой страной.
— Есть в твоих словах резон, — кивнул Толуй-хан, — но мы ненадолго. Я не могу вернуться домой без золота и дорогих тканей. Меня засмеют мои же жёны. Отправляемся ещё до рассвета. Проследи, чтобы сегодня воины не напивались, — добавил он и, подхватив двух молодых зарёванных англосаксонок, поспешил с ними уединиться.
Войска Иннокентия и Толуй-хана встретились у Ланкастера самого близкого к Уолсоллу региону, хоть и не такому болотистому. Битва вышла ожесточённой. Обученные маги оказались не по зубам степным воинам, хотя те и бились с неизвестной силой, не жалея живота своего, таки потрепав святош, обломав им зубы, умирали сами, но продолжали резать противных им клириков.