Эмансипированные женщины
Шрифт:
Около трех часов в коридоре поднялось движение: пансионерки вернулись с прогулки, а затем пошли обедать. По отголоскам, доносившимся до ее слуха, Мадзя поняла, что девочки идут парами и тихонько разговаривают. При пани Ляттер в такие минуты было много шума, смеха, беготни, а сегодня ничего похожего!
«Обо мне забыли!» — вдруг подумала Мадзя, сообразив, что ее никто не зовет обедать.
Кровь бросилась ей в голову, слезы навернулись на глаза, с непреодолимой силой ее потянуло домой.
«Домой, домой! Не надо мне ни панны
Так говорила себе Мадзя, в волнении расхаживая по комнате… на цыпочках. Она опасалась, как бы кто не услышал ее шагов и не вспомнил о ней. Ей хотелось, чтобы все о ней забыли, чтобы стены расступились и она незаметно смогла уйти из этого странного дома.
— Боже, боже, и зачем я сюда приехала? — шептала Мадзя, ломая руки.
Весь ужас ее положения представился Мадзе, когда она почувствовала вдруг, что хочет есть.
«У меня нет гордости, — думала она в отчаянии. — Как можно в такую минуту испытывать голод?»
Но тут она удивилась: наверху поднялось движение, раздался смех, беготня, звуки фортепьяно. Несколько пар, кажется, даже пустились танцевать.
— Что это значит? — сказала она себе. — Стало быть, и здесь можно веселиться?
В эту минуту послышался стук в дверь, и в комнату, улыбаясь, вошла панна Малиновская.
— Теперь наша очередь, — сказала она, — прошу!
Она взяла Мадзю под руку и повела в комнату своей матери, где был накрыт стол на три персоны и дымилась суповая чашка.
«Боже, я так никогда и не поумнею!» — подумала Мадзя, смеясь в душе над собой.
Мрачные мысли прошли, зато разыгрался аппетит.
— Ну, вот, как будто немножко отдохнула, — заметила панна Малиновская после жаркого. — Право, мне даже завидно, что вам не удалось открыть маленький пансион в этом вашем Иксинове.
— О, я вернусь и открою хотя бы два класса: приготовительный и первый, — ответила Мадзя, желая успокоить хозяйку дома.
— Два класса тоже дадут себя знать, особенно на первых порах. Нам-то это знакомо, правда, мама?
— Ах! — вздохнула старушка, хватаясь руками за голову. — Да тебе еще такой пансион достался! Не приведи бог! Знаете, панна Магдалена, — обратилась она к Мадзе, — сколько я слез пролила, сколько ночей не спала прошлую четверть! Но Фелюня железный человек. Да!
— Можно мне заходить изредка к вам, чтобы присмотреться к делу? — робко попросила Мадзя у начальницы.
— Пожалуйста, но что вы здесь увидите, дорогая? Надо раньше всех вставать, позже всех ложиться, за всем следить и, что самое главное, каждому сразу определить его обязанности, и никаких поблажек! Когда пани Ляттер не исключила первую пансионерку за то, что та с опозданием
— Девочек я знаю. А пани Коркович, кажется, как-то видала, — ответила Мадзя.
— Я ее тоже не знаю. Слыхала, что люди они богатые, выскочки, и пани Коркович заботится о воспитании дочерей. Разумеется, если вам будет у них плохо, мы найдем другое место, а может, даже у меня откроется вакансия.
— Ах, это было бы лучше всего! — сложив руки, воскликнула Мадзя.
Панна Малиновская покачала головой.
— Погодите, погодите! Спросите лучше у ваших подруг, в таком ли они восторге? — сказала начальница. — Ничего не поделаешь! Я не хочу идти по стопам пани Ляттер.
После обеда начальница поднялась наверх, где, несмотря на ее присутствие, пансионерки шумели по-прежнему. Без четверти пять она забежала к Мадзе.
— Одевайтесь, — сказала она, — едем. Дорожный сундук пришлют через час.
Когда Мадзя осталась одна, ее охватил страх. Как примет ее пани Коркович? Может, и у нее такие строгости, как у панны Малиновской? Бледная, она дрожащими руками надела пальто, а поскольку была одна в комнате, перекрестилась и, опустившись на колени, помолилась богу, прося благословения в такую важную минуту жизни.
Глава вторая
Дом с гувернанткой
Начальница приоткрыла дверь и позвала Мадзю. Они вышли на улицу, взяли извозчика и через несколько минут уже были в бельэтаже роскошного особняка. Панна Малиновская дернула хрустальную ручку звонка, и лакей в синем фраке и красном жилете отворил дверь.
— Как прикажете доложить? — спросил он.
— Мы должны были приехать в пять часов, — входя в прихожую, ответила панна Малиновская.
Не успели они снять пальто, как из гостиной выбежала низенькая, толстая, подвижная дама, в шелковом платье с длинным шлейфом и кружевным воротничком, с кружевным платочком в одной руке и веером слоновой кости в другой. В ушах ее сверкали два крупных брильянта.
— Ах, пани начальница, вы сами побеспокоились, как я вам благодарна! — воскликнула дама, пожимая руку панне Малиновской. — Как я счастлива, что наконец познакомилась с вами! — обратилась она к Мадзе. — Прошу в гостиную! Ян, скажите барышням, чтобы они сейчас же шли сюда. Прошу, покорнейше прошу, садитесь! Вот на эти креслица!
И она пододвинула два золоченых креслица, крытых малиновым шелком.
— Когда же приезжают Сольские? — спросила дама, глядя на Мадзю. — У пана Сольского по соседству с нами имение, и какое имение! Леса, луга, а земля какая! Шесть тысяч моргов! Муж говорит, что там за гроши можно построить сахарный завод и получать огромные доходы. Вы переписываетесь с панной Сольской? — снова спросила она у Мадзи.