Эмиль и трое близнецов
Шрифт:
Сыщики переглянулись, но благоразумно промолчали. Вторник взял свою пижаму, зубную щетку, поблагодарил за гостеприимство и отправился в пансион к родителям.
Потом Профессор рассказал отцу про их неудачную попытку заставить мистера Байрона вернуться и про их план помощи Джекки.
– Знаешь, Джекки ночевал сегодня у нас на раскладушке. Сейчас он пошел в гости к Гансу. Если вы с мамой не против, он пока поживет у нас.
Господин Хаберланд не возражал.
– Вы хорошо воспользовались своей самостоятельностью, -
Ребята, конечно, опять почувствовали себя неловко.
– Иногда взрослые все же нужны, - сказал Густав, как всегда, необдуманно.
Мальчики перепугались. Эмиль наступил Густаву на ногу. Густав охнул.
– Что с тобой?
– спросил советник.
– Живот заболел, - сказал Густав.
Советник тут же принес желудочные капли, и, хотя Густав был здоров как бык, ему пришлось, ни слова не говоря, выпить лекарство.
Ребята ехидно улыбались.
– Если тебе не станет лучше, я дам тебе через десять минут еще двадцать капель.
– Нет, нет!
– закричал Густав.
– Я уже в полном порядке.
– Это замечательное средство.
– Советник был доволен.
– Оно действует безотказно.
...После обеда пришел капитан. Все еще сидели за столом. Поздоровавшись, он вынул свежую газету и сказал:
– Ну, ребята, вот это размах! Ради этого Джекки вы подняли на ноги чуть ли не все побережье. Кстати, где он?
– У вашего племянника, - ответил Эмиль.
Все сгрудились над газетой. Только Профессор не двинулся с места, хотя ему до смерти хотелось посмотреть, как выглядит его призыв.
Потом капитан показал объявление, где говорилось, что Эмиль и сыщики будут в течение недели выступать в кино после каждого сеанса и что весь сбор первого дня пойдет в пользу Джекки Байрона.
Пони была в восторге.
– Какое мне надеть платье?
– спросила она взволнованно.
– А может, позвонить, чтобы прислали из Берлина мое новое?
– Неужели это может доставить тебе удовольствие?!
– изумленно воскликнул Густав.
– Какой ужас!
– сказал Профессор.
– Нас будут разглядывать, как колбасу на витрине.
– Ничего не поделаешь, - сказал Эмиль.
– Есть ради чего страдать.
Пони встала.
– Ты куда?
– спросила бабушка.
– Позвоню домой насчет платья.
– И не думай! Садись на место!
– приказала бабушка.
Она сокрушенно покачала головой.
– Как глупы женщины!
– Верно, - сказал Густав.
– Она уже считает себя великой артисткой. Гретой Гарбо!
– Идиот!
– буркнула Пони.
Он сделал вид, что не слышал, и сказал:
– Если бы я был девчонкой, я бы с горя ушел в монастырь.
– А если бы я была мальчишкой, - ответила Пони, - я бы дала тебе по шее.
...Капитан пошел в гостиницу, чтобы поговорить с Джекки.
– Привет, капитан!
– Привет, Джекки. Я хочу с тобой поговорить.
– К сожалению, сейчас никак не могу!
– крикнул Джекки, кидая игроку два мяча и подымая три других, укатившихся с корта.
– Я, как видите, работаю. Пятьдесят пфеннигов в час. Надо же зарабатывать на хлеб, верно? Я вообще не люблю болтаться без дела.
– Понятно, - сказал капитан.
– Когда ты освободишься?
– Ровно через час, если меня не задержат.
– Тогда приходи ко мне ровно через час, если тебя не задержат.
– Есть, капитан!
– крикнул Джекки и снова кинул игроку два мяча.
– Жду!
– крикнул в ответ капитан и зашагал домой.
Бабушка, Эмиль и Пони отправились погулять в лес.
Пони отстала - она собирала цветы.
– Ты регулярно пишешь маме?
– спросила бабушка Эмиля.
– Конечно. Она мне тоже пишет через день.
Они сели на траву. На ветке березы раскачивалась золотистая овсянка. По дорожке деловито расхаживала цапля.
– Я ей тоже написала. Из Копенгагена, - сказала бабушка, глядя на майского жука, который медленно расправил крылья и улетел.
– Скажи, тебе нравится старшина Йешке, мой мальчик?
Эмиль испуганно поднял глаза.
– Разве ты об этом знаешь?
– Ты, может быть, недоволен, что моя дочь спрашивает моего совета, выходить ли ей снова замуж?
– Уже давно решено, что они поженятся.
– Ничего не решено, - возразила бабушка.
– Ничего не решено.
Прибежала Пони, показала свой букет и крикнула:
– Я, кажется, хочу стать садовницей.
– Я согласна, я согласна, чтобы ты стала садовницей. На прошлой неделе ты хотела стать медсестрой. Две недели назад - фармацевтом. Продолжай в том же духе, продолжай в том же духе. Вот только если скажешь, что будешь пожарником, я тебе не поверю.
– Трудно найти себе профессию по душе, - сказала Пони.
– Если бы у меня было много денег, я купила бы самолет и стала летчицей.
– А если бы у твоей бабушки были колеса, она была бы автобусом, сказала бабушка.
– А теперь неси цветы домой и поставь их в воду. Иди, прекрасная садовница.
Пони не хотела уходить.
– Иди, иди, у нас с Эмилем серьезный разговор.
– Я обожаю серьезные разговоры, - сказала Пони.
Бабушка строго посмотрела на внучку. Пони пожала плечами, продекламировала: "Она исчезла, утопая в сиянии голубого дня" - и ушла. Эмиль довольно долго сидел молча. Все тише и тише звучала песня, которую напевала Пони. Наконец Эмиль спросил: