Эмиль и трое близнецов
Шрифт:
Джекки оглянулся. Слева вдалеке вырисовывался темный силуэт рыбачьего катера, справа белела яхта.
– Один вопрос, капитан. Здесь есть песчаные косы? Мели? Маленькие острова? Короче, что-то в этом роде?
Старый моряк на секунду выпустил из рук руль. Лодку мгновенно подхватили волны, и она закружилась волчком. Но капитан тут же снова схватил штурвал, и моторка послушно запрыгала по волнам.
– Парень, - крикнул он в волнении, - это мысль! Если бы ты оказался прав!
Больше он ничего
Наши робинзоны проснулись очень-очень рано. Они жутко замерзли, вылезли из каюты и стали делать гимнастику, чтобы немножко согреться.
Потом каждый выпил несколько глотков воды и съел немного консервов. Это был их завтрак. Пустые консервные банки стояли на песке в ожидании дождя. Но дождем и не пахло. Напротив, впервые за много дней небо было ослепительно синее, без единого облачка.
– Я и не знал, что прекрасная погода может так огорчать, - сказал Густав.
– Век живи, век учись!
Но Профессор злился:
– Если бы у нас не было пустых консервных банок, дождь лил бы как из ведра. Так всегда бывает.
– Но во всем есть всегда и хорошее, - возразил Густав.
– Подумай, как было бы глупо, если бы ты уже написал сочинение про интересное летнее приключение! Теперь ничего не придется выдумывать. А то тебе пришлось бы сжечь сочинение.
– Я что-то не уверен, придется ли нам еще когда-либо писать сочинения, - буркнул Профессор.
– Это бы я уж как-нибудь пережил, - сказал Густав.
– Но как подумаю, что больше не увижу своей мотоциклетки, прямо выть готов.
И он стал что-то насвистывать.
Ганс снял свою белую рубашку и повесил ее на мачту вместо флага.
– Может, так нас легче найдут!
Потом они еще раз навалились на "Кунигунду" и попытались ее сдвинуть. Она по-прежнему не шелохнулась.
– За ночь она, видно, пустила корни. Нет смысла зря тратить силы.
Они легли на песок, и тогда Ганс сказал:
– Послушайте! Я виноват в том, что случилось. Воды у нас хватит до завтрашнего утра. Если нас за день не подберут, я надену спасательный круг и попытаюсь доплыть до берега. Может, где увижу катер или пароход.
– Ни за что!
– крикнул Густав.
– Если кому-нибудь из нас пускаться вплавь, то уж, конечно, мне!
– Я эту кашу заварил, - сказал Ганс, - мне ее и расхлебывать.
– Так нельзя рассуждать. Поплывет тот, кто лучше плавает, - сказал Густав.
– Ясно?..
– Значит, я, - сказал Ганс.
– Нет, я.
– Я поплыву.
– Нет, я!
Оба вскочили: они готовы были растерзать друг друга. Но Профессор кинул обоим по горсти песка в лицо. Они стали отплевываться и тереть глаза.
– Вы что, совсем рехнулись?
– спокойно осведомился Профессор. Ложитесь-ка лучше и поспите несколько часов. Во время сна не
Они послушно растянулись на песке и закрыли глаза. Профессор сел в лодку, прислонился к мачте и стал глядеть вдаль.
Моторка "Аргус" неслась по волнам. Когда ребята, забывшись на секунду, переставали держаться за борт, они тут же слетали со скамейки. У Вторника на лбу уже была большая шишка. А капитан сидел у руля неподвижно, как монумент.
– Вон там!
– крикнул он вдруг и показал куда-то вперед. Но они ничего не увидели.
– Белый флаг!
– крикнул он в восторге.
– Это они!
– Он кивнул Джекки. Твой вопрос стоил дорого, мой мальчик.
– Какой вопрос, капитан?
– Есть ли здесь остров. Ребята попали на остров с пальмой и сели на мель. Ну, уж я им задам перцу!
– Я знал, что ничего плохого не случилось, - сказал Джекки.
У капитана уже отлегло от сердца, он хохотал:
– Ну да, верно, у тебя ведь есть шестое чувство!
– Я тоже вижу что-то белое!
– воскликнул Эмиль.
– И мачту.
– И я!
– крикнул Джекки.
А Вторник все еще ничего не видел. Эмиль попытался ему объяснить, куда смотреть, и тут он заметил, что Вторник плачет. Слезы градом катились по его загорелым щекам.
– Что с тобой, малыш?
– Я так рад, так рад...
– прошептал Вторник.
– Но Густаву и Профессору лучше не рассказывай, что я ревел. Не то еще воображать начнут, погремушки!
И он засмеялся сквозь слезы.
– Я уже вижу три силуэта!
– крикнул капитан.
– И мою "Кунигунду" тоже. Ну, подождите, детки! Сейчас мы до вас доберемся!
Густав и Ганс прыгали и скакали по островку, как негры во время танца. Они махали руками и орали не своим голосом.
Профессор не сдвинулся с места; он чертил что-то пальцем по песку. Потом он все же встал, собрал пустые консервные банки и задумчиво стал швырять их одну за другой в воду.
Ганс забрался на мачту, снял свою рубашку и быстро ее надел. "Аргус" был уже совсем близко: капитан выключил мотор и бросил конец. Ганс его ловко поймал и привязал к корме парусника. Теперь лодки стояли рядом.
– Ура, погремушки!
– вопил Густав.
Капитан первым перепрыгнул с "Аргуса" на "Кунигунду IV".
Племянник подошел к нему и сказал:
– Дядя, я во всем виноват.
Капитан отвесил ему оглушительную пощечину и сказал:
– Слава богу, вы все живы и здоровы.
Глава тринадцатая
ПЕРВЫЕ ШАГИ
Возвращение огромного спасательного флота и прибытие потерпевших кораблекрушение вызвало всеобщее ликование. На причале, на набережной и даже в окрестных переулках толпились люди и приветственно махали руками.