Эмиссар Амеронта
Шрифт:
Брайд послушно затих и постарался расслабиться и позволить жрецу войти в сознание. Да пусть хоть до дна влезет.
Собственная Сила протестующе колыхнулась, но лэт подавил попытки защититься чуть ли не с яростью. Словно ледяной конус стал вворачиваться в разум, делая его пустым и звенящим. И таким же невыносимо холодным. Исчезали чувства, замирал — замерзал — бег сумбурных мыслей. Открываться всегда страшно и болезненно. Но и страх и боль исчезли тоже очень быстро.
Брайд слышал и внимал теперь только голосу Видящего.
—
***
Он смотрел в лица тех, с кем предстояло разделить великую честь и величайшее испытание, и искал в этих лицах то, что подсказало бы ему что он должен сейчас чувствовать.
Потому что сам не ощущал в себе ровным счётом ничего, что соответствовало бы вопиющей торжественности этого момента. Усталость, раздражение и страх — да. И ничего более.
Ошима и Лим, в свою очередь, посматривали на него. Ошима насмешливо кривил тонкие губы, а Лим с безразличным видом поигрывала прядью своих светлых волос, накручивая её на пальцы.
И каждый из троих ждал кто же заговорит первым. Кто осмелится нарушить тишину, воцарившуюся в небольшом зале. Этот зал был пожалуй самым пригодным для такого вот торжественного молчания во всём огромном недостроенном дворце Нумы. Города, которого пока ещё и не было толком.
Будет. Всё будет. Потому что внизу пульсировало Сердце Нумы. А значит, вскоре и дворец достроят, и город вырастет вокруг него.
Он видел это отчётливо. Будущее величие Города Истин. Дворец-храм, роскошный и очень богатый город, с великолепием которого не сравнится ни один из существующих сейчас в мире. Мощнейший источник первородной Силы, дарованный Богами и трое Вечных. Немыслимое величие, невероятная власть.
И высочайшая цена. И трое заплатят, как будут платить и те, кому Боги позволят черпать из источника.
***
— Выходи! — голос Морхана угасал где-то далеко.
Возможно, он даже кричал, но Брайд слышал его как будто удаляющимся, растворяющимся в плотном тумане.
***
Они сделали это. Барьер стоял незыблемо, подрагивая сотканными из чистой магии множеством переплетённых сияющих нитей. Диковинное плетение, красивое и ужасающее своей мощью одновременно. За ним теперь надёжно сокрыты Оставленные города и уснувшие Владыки. За ним запечатан ужас и гибель мира. И за ним навеки остался Ошима.
Они сделали это втроём, по воле Богов. Они выиграли. Но теперь выигрыш надо делить на двоих.
Он усмехнулся. Усмешка осела едкой горечью на языке. Повернулся к Лим и наткнулся на её взгляд. Острый, как блик на лезвии топора палача. Лим заметила его маленькую хитрость с Ошимой, она видела что успел зачерпнуть из омута Владык её соратник. И Лим уже вынесла приговор.
Выигрыш делить не придётся. Всё достанется прекраснейшей беловолосой Лим. Как же чудесно всё складывается для неё, правда?
— Твоя неуёмная жадность, Тхонос, — сказала женщина, делая шаг к нему. — Ты слишком молод, чтобы осознать ценность
Он пытался бежать. Ну, разумеется, пытался. Он пытался и сопротивляться. Но Вечный велик только для людей. За хрупкими изящными плечами Лим стояли Боги. И признавали её право наказать предавшего.
Когда щупальца первородной Силы сжали его тело, выбили воздух из лёгких, он успел подумать, что его величие было лишь мигом… А что такое миг для вечности?
***
Кто бы мог подумать, что у жреца Дикса такой мощный удар?
Отплёвываясь кровью из разбитых губ, Брайд ощущал, как в голове бухает тяжёлым колоколом.
— У меня не было выхода, — пробурчал Морхан. — Я не был готов смотреть тебя далее. А ты очень хотел смотреть сам.
— Тхонос, — сказал Брайд отдышавшись. — В моих видениях Тхонос. Это какой-то древний маг?
Жрец ошалело глянул на него и сел рядом, вытянув ноги. Прикрыл глаза и, словно выдавливая из себя каждое слово, произнёс:
— Трое Вечных. Тхонос, Ошима и Лим. Эпоха Скитальцев. Люди, стоящие у самого зарождения магии, избранные Богами для защиты смертных от созданий Итхелу. Сумевшие возвести барьер и усыпить Владык. В награду получившие от Богов дар вечной жизни. Величайшие. Я не хочу пересказывать тебе историю, которой учат любого мага Тангаты ещё в школе.
— Значит эти воспоминания, — замялся Брайд, подбирая слова, — Они принадлежат некоему Тхоносу. Почему я вижу их? Почему, Предел побери, я вижу воспоминания и мысли мертвеца?! Которого, судя по всему, прикончила эта самая Лим.
Морхан определённо скрипнул зубами. Всё так же, не открывая глаз, медленно ответил:
— Почему… Откуда мне знать? Я вижу. Не меняю, не даю оценки, не дарю советов. Тем более, когда я вижу то, что пугает меня, как ничего из виденного ранее.
Он замолчал, потом добавил тихо:
— Ты не смог бы переживать память мертвеца, лэт. Это невозможно.
Брайд не слишком понимал, отчего жрец пребывает в таком вот благоговейном ужасе. Сам он по крайней мере узнал имя своего постояльца, а значит есть куда двигаться, есть информация о нём и наверняка не только в Тангате. Благо магов теперь в окружении эмиссара каждый второй. Ну и будет о чём потолковать с Серп-Легатом, в конце концов.
— Ну значит Лим не сумела убить Тхоноса, — сказал он. — Тем более, как мне кажется, я видел ещё и более поздние воспоминания. Видимо, этот маг жив. А раз жив, я найду его. И попрошу ответов у него.
— Хорошо, наверное, ничего не понимать в магии и не знать историю первородной Силы, — устало заметил жрец. — Хорошо быть слепцом. Как же это хорошо…
Брайд покосился на него. Лицо Видящего сейчас выглядело так, как по мнению эмиссара и должно было выглядеть лицо безумного жреца. Глаза подёргивались под тонкими веками, губы кривились, на лбу изломались глубокие морщины.