Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Поэтому манекены и власть связаны друг с другом: «Войдет в правительство страны / Наш самый главный манекен» (АР-17-3 9), «Для начальства, говорят, / Мы ценнее платьев / И любимее, чем штат / Из живых собратьев» (АР-11-82). А Медведи тоже дороги своему начальству, поскольку «услаждают взоры их футболом» (АР-6114). Кроме того, и те, и другие — дьяволы: «А он — исчадье века — / Гляди, пустился в пляс» (АР-6-156) = «Мы — дьяволы азарта / Кошмарные» (АР-6-114). Манекены же прямо сравнивают себя с медведями: «Словно в зимней спячке, / Но из спячки выйдем» /3; 466/. А равнодушие манекенов: «Унеси весь магазин — / Мы не шелохнемся», — сродни равнодушию чиновников: «И наплевать — шум ли кругом, / треск ли, / Мне б усидеть лишь на таком / кресле» («Понятье “кресло” — интересно…», 1968).
Теперь обратимся к параллелям между «Балладой и манекенах» и стихотворением «Вооружен и очень опасен» (1976). Одну из них мы уже отмечали выше — сравнение власти с дьяволом: «А он — исчадье века…»/4; 370/ = «В аду с чертовкой обру-чась, / Он потешается сейчас» /5; 419/. Но на самом деле их гораздо больше: «А утром на местах стоят, / Но есть, которые как раз / Не возвращаются назад, / А остаются среди нас! <.. > А он — исчадье века — /
Если в «Балладе о манекенах» этот самый манекен пустился в пляс, то так же ведет себя и диктатор в «Пятнах на Солнце»: «Вот и другой пустился в пляс, / На солнечном кровоподтеке / Увидев щели узких глаз / И никотиновые щеки». Эти же пляски представителей власти упоминаются в «Мистерии хиппи»: «Добывайте деньги в раже, / А добыв, пускайтесь в пляс» (АР-14-125); в «Песне-сказке про нечисть»: «Танцевали на гробах — богохульники» (АР-11-6); и в «Набате»: «Всех нас зовут зазывалы из пекла / Выпить на празднике пыли и пепла, / Потанцевать с одноглазым циклопом, / Понаблюдать за Всемирным потопом» /3; 408/. Да и «пожары над страной» в песне «Пожары» тоже «танцуют»: «Их отблески плясали в два притопа, три прихлопа». Здесь — пожары, а в «Набате» — пыль и пепел (как следствие пожаров). Причем если в «Набате» «страх овладеет сестрою и братом», то и в «Пожарах» сказано: «Пожары над Землею — нету выше и страшней» (АР-10-198). А главные герои поседели: «Стал от ужаса седым звонарь» /3; 199/ = «И ветер злой со щек мне сдул румянец / И обесцветил волосы мои» /5; 519/. Также в обоих случаях говорится о смерти: «Смерть — это самый бесстрастный анатом» = «Доверчивую Смерть вкруг пальца обернули»; «Путь уступая гробам и солдатам» = «Убитых выносили на себе»; о всеобщем сумасшествии: «Нет! Звонарь в раздумьи, это мир в безумьи» (АР-4-72) = «И мир ударило в озноб / От этого галопа»; и о том, что вся земля объята огнем: «Нет! Огнем согрета мать-Земля» = «Пожары на земле — всё выше, злее, веселей» (АР-10-198).
Теперь продолжим разбор стихотворения «Вооружен и очень опасен»:
Кто там крадется вдоль стены,
Всегда в тени и со спины?
Его шаги едва слышны, —
Остерегитесь!
Он врал, что истина в вине.
Кто доверял ему вполне — Уже упал с ножом в спине, —
Поберегитесь!
Здесь сразу обращает на себя внимание мотив слежки: «Кто там крадется вдоль стены…», — который встречается и в других произведениях: «Словно фраер на бану, / Смерть крадется сзади — ну…» /5; 571/ (фраерами называли герои своих врагов и в черновиках песни «У нас вчера с позавчера…», 1967: «Шла неравная игра — одолели фраера» /2; 353/), «За друзьями крадется сквалыга / Просто так — ни за что, ни про что» /5; 330/, «Я чувствую, что на меня глядит соглядатай, / Но только не простой, а невидимка» /2; 76/, «Пока следят, пока грозят — / Мы это переносим» /1; 117/, «Он, если нападут на след, / Коня по гриве треплет нежно» /5; 89/, «А на вторые сутки / На след напали суки» /1; 50/, «Я где-то точно наследил — / Последствия предвижу» /5; 205/. Да и в самом стихотворении «Вооружен и очень опасен» (в первой редакции) появлялось сознание лирического героя — для того, чтобы более «лично» сказать об указанном мотиве: «Не приведи, господь, хвоста / За мною следом» (АР-6-184).
А с песней «Невидимка» (1967) наблюдаются почти буквальные сходства: «Я не знаю, где он есть. / Ощущаю только — здесь» (АР-9-68) = «Он здесь, он слышит, он предаст» (АР-6-183); «Я чувствую, что на меня глядит соглядатай, / Но только не простой, а невидимка. <.. > Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем, / Ну, а что другое если — мы стесняемся при нем» /2; 76/ = «Всегда в тени и со спины. <…> Он ночью в окна вам глядит» /5; 418 — 419/ («на меня глядит» = «вам глядит»; «невидимка» = «в тени и со спины»; «ночью» = «ночью»). Причем в последнем стихотворении лирический герой тоже говорит о себе и о своей супруге: «Мы больше громко не поем, / И даже в комнате вдвоем / Мы света ночью не гасим» (АР-6-187).
Поэтому в «Невидимке» герой ведет с невестой безобидные разговоры про погоду, а в стихотворении «Вооружен и очень опасен» рекомендует: «Не говорите лишних слов» /5; 96/ (что восходит к стихотворению «Поздно говорить и смешно…», 1971: «Вслух не говори»). И если невидимка мешает герою и его невесте жить нормальной супружеской жизнью, то центральный персонаж стихотворения «Вооружен и очень опасен» охарактеризован как «враг мужей, растлитель жен» /5; 416/. Сравним также в «Песне про плотника Иосифа» (1967): «Вдруг в окно порхает кто-то / Из постели от жены». А в предыдущем случае: «Он ночью в окна к вам глядит» /5; 419/. Ранний персонаж назван «святым духом», а поздний — «вездесущим» /5; 419/ (что также является божественным атрибутом). Соответственно, в обоих случаях власть по своему всемогуществу приравнивается к богу. И формальная противоположность этих персонажей («Он, видно, с дьяволом на ты» /5; 417/, «Коль святой — так
Приведем еще некоторые сходства между стихотворением «Вооружен и очень опасен» и «Лукоморьем» (1967): «Он давно Людмилу спер — ох, хитер\» = «Он жаден, зол, хитер, труслив»; «…баб ворует, хнычь не хнычь» = «Он враг мужей, растлитель жен»; «С окружающими туп стал и груб <…> врун, болтун и хохотун <…> Ловко пользуется, тать, тем, что может он летать» = «Он глуп — он только ловкий враль» («туп» = «глуп»; «врун» = «враль»; «Ловко» = «ловкий»); «Раз напился он — кошмар — и удар» (АР-8-122) = «Когда он пьет, тогда слезлив» /5; 97/.
И доверять им, разумеется, нельзя: «А кое-кто поверил второпях, / Поверил без оглядки, бестолково. / Но разве это жизнь, когда в цепях?! / Но разве это выбор, если скован?!» («Приговоренные к жизни», 1973) = «Кто доверял ему вполне — / Уже упал с ножом в спине» («Вооружен и очень опасен», 1976). Однако и сам лирический герой, с одной стороны, никогда не доверял власти: «Я никогда не верил в миражи, / В грядущий рай не ладил чемодана» (1979). А с другой — будет мечтать о том, чтобы «упасть с ножом в спине»: «Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом» («Райские яблоки»). И именно это произойдет в стихотворении «Неужто здесь сошелся клином свет…»(1980): «И вдруг — ножом под нижнее ребро <.. > Обманут я улыбкой и добром» (подробнее о нем — на с. 600 — 607).
В строках «Кто доверял ему вполне — / Уже упал с ножом в спине» заключен мотив «власть атакует со спины», который в разных вариациях встречается во многих произведениях: «Рванулся к выходу — он слева, — / Но ветеран НКВД / (Эх, был бы рядом друг мой Сева!) / Встал за спиной моей. От гнева / Дрожали капли в бороде» («Прошу прощения заране…», 1971; С4Т-3-67), «Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей» («Черные бушлаты», 1972), «Затылок мой от взглядов не спасти, / И сзади так удобно нанести / Обиду или рану ножевую» («Песня про первые ряды», 1970), «И — нож в него, но счастлив он висеть на острие, / Зарезанный за то, что был опасен» («О поэтах и кликушах», 1971), «Но с ножом в лопатке / Мусора его нашли» («Несо-стоявшаяся свадьба», 1964), «И вдруг — как нож мне в спину — / Забрали Катерину» [1311] [1312] («Не уводите меня из Весны!», 1962), «Хорошо, если знаешь, откуда стрела. / Хуже, если по-подлому — из-за угла» («Баллада о времени», 1975), «Схлопотал под лопатку и сразу поник» («Охота с вертолетов», 1977; черновик /5; 535/), «То ль судьбе он влепит точку, / То ль судьба — в лопатки клин» (частушки к спектаклю «Живой», 1971), «В затылок, в поясницу вбили клин» («Побег на рывок», 1977; черновик — АР-4-14), «Я не люблю, когда острее клина / В затылок мне врага направлен взор» («Я не люблю», 1968; черновик /2; 442/), «Ко мне заходят со спины / И делают укол» («Ошибка вышла», 1976), «Вот он заходит со спины» («Вооружен и очень опасен», 1976; АР-6184), «Вот сзади заходит ко мне “мессершмитт”» («Песня самолета-истребителя», 1968), «Мне в хвост вышел “мессер”» («Песня летчика-истребителя», 1968).
1311
Сравнительный оборот как нож мне в спину восходит к стихотворению «Быстро-быстро проходят денечки» (1955), написанному еще во время учебы в МИСИ (Инженерно-строительном институте): «Будто срок пришел сдавать чертеж. / Эта весть пришла, как острый нож» (Высоцкий: исследования и материалы: в 4 т. Т. 2. Юность. М.: ГКЦМ В.С. Высоцкого, 2011. С. 20). Похожее сравнение встретится в «Охоте с вертолетов» и «Затяжном прыжке»: «Словно бритва, рассвет полоснул по глазам», «Холодной острой бритвой / Скребут по мне потоки».
1312
Вспомним еще раз песню «Невидимка» (1967).
Строка «Он врал, что истина в вине» говорит о том, что данный персонаж спаивает неугодных людей. Этот мотив находит аналогию в «Балладе о Кокильоне» и «Двух просьбах»: «Ему шептали в ухо, что истина в вине…», «Но вместо них я вижу виночерпия, / Он шепчет: “Выход есть, — к исходу дня — / Вина! И прекратится толкотня…”». А подобная вкрадчивость напоминает стихотворение «Палач» и песню «Вратарь»: «Вдруг сзади тихое шептанье раздалось», «Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул». Точно так же ведут себя «холуй с кнутом» в стихотворении «Парад-алле! Не видно кресел, мест» и ветер в «Затяжном прыжке»: «Я был неправ — с ним шел холуй с кнутом, / Кормил его, ласкал, лез целоваться / И на ухо шептал ему — о чем? / В слоне я сразу начал сомневаться», «Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно…». Поэтому ветер наделяется теми же характеристиками, что и центральный персонаж стихотворения «Вооружен и очень опасен»: «Ветер врет, обязательно врет!» = «Он врал, что истина в вине»; «И кровь вгоняли в печень мне, / Упруги и жестоки…» = «И злобой, завистью, ножом / Он до зубов вооружен»; «Невидимые встречные / Воздушные потоки»Ш5 = «Не доверяйте / Тому, кто держится в тени», «Посторонитесь, / Когда навстречу он идет» (АР-13-188) (последний мотив встречается во многих произведениях: «Я возвращался, / А он — навстречу. <.. > Конечно, лучше б / Нам не встречаться» /2; 177/, «Там ненужные встречи случаются» /2; 200/ и т. д.); «Бездушные и вечные / Воздушные потоки» = «Циничен он и не брезглив»; «Тупой холодной бритвой / Скребут по мне потоки» = «Ты доверял ему вполне / И вот упал с ножом в спине» (АР-13-190).