Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект
Шрифт:
Высоцкий с Влади интересовались насчет возможного захоронения какого-то своего умершего друга. Мы даже ходили присматривали место для могилы. Проходили и мимо того места, где теперь могила самого Высоцкого. Отчетливо помню его искрометный взгляд в ту сторону» [1277] .
Пытался Высоцкий заводить разговоры о религии и с врачом Михаилом Буяновым, возившим его из психиатрической клиники № 8 им. Соловьева на репетиции спектаклей Таганки, но натыкался на довольно примитивные ответы: «.. больница находилась возле Донского монастыря, и один раз, когда мы с ним садились в такси, он, глядя на монастырские стены, спросил меня: “Психиатры — верующие люди?”. Я сказал: “Конечно, верующие. Мы верим в то, что дважды два — четыре, что после лета бывает осень”. Он поморщился: “Да нет, я серьезно, а в Бога-то вы верите?”. Я и говорю: “В каком смысле — в Бога? В то, что Христос воскрес,
1277
Олег Устинсков: «Володя выбрал место под свою могилу сам!» // Кудрявов Б.П. Тайны жизни и смерти Высоцкого. М.: Алгоритм, 2017. С. 195 — 196. Впервые: «Высоцкого похоронили в чужую могилу!», 25.08.2010 // htty://www.eg.nyshowbusiness/21164
1278
Михаил Буянов: «При мне Высоцкий не пил!» / Беседовал Александр Витальев // Наша версия. М.,
2009. 27 июля — 2 авг. (№ 28). С. 18.
1279
ЬЦ>з://Ье1сЬепкои. и'ог<1ргезз. сот/2017/01/20/владимир-высоцкий-и-монах
1280
Первая известная запись сделана в декабре 1972 года на дому у Высоцкого для К. Мустафиди.
А в книге Юрия Бельченко «Бог даст день» (Одесса, 2014) приводится рассказ «Высоцкий и монах», посвященный знакомству Высоцкого в мае 1978 года (когда шли съемки фильма «Место встречи изменить нельзя») со схииеродиаконом Епифа-нием у входа в Свято-Успенский Одесский мужской монастырь. Тот провел его к себе в келью, и во время беседы-чаепития поэт произнес такую фразу: «.. я действительно верующим себя назвать не могу, хотя и неверующим тоже»1081.
С другой стороны, неверующий человек не будет просто так покупать иконы, если он, конечно, не коллекционер и не спекулянт. А Высоцкий ни тем, ни другим не был (единственное, что он коллекционировал, это зажигалки). И уж точно неверующий человек не напишет такие строки: «Вот уже очищают от копоти свечек иконы, / И душа и уста — и молитвы творят, и стихи» («Песня о конце войны», 1978).
Кстати, иконам и другим религиозным атрибутам посвящены многочисленные черновые варианты «Таможенного досмотра» (1974 — 1975), из которых следует важность для Высоцкого этой темы: «[У них на это — прямо зуд: / Им небо — всё в банкнотах, / А к нам евангельи везут, / А слово божье к нам везут / В дешевых переплетах.] <.. > Они на нефти сделали мильоны, / И для меня — загадка и секрет: / Зачем им православные иконы, / Когда у них Аллах и Магомет? <.. > У нас арабы егозят, / Пьют водочку с нарзаном, / Но по Корану пить нельзя / Несчастным мусульманам. / И вот зачем, а неспроста / (Задумайтесь об этом), / Увозят нашего Христа / На встречу с Магометом?» (БС-18-13, АР-17-103), «У меня, у щиколот, / Божий крестик выколот. / Я скажу, что это Красный Крест» (БС-18-23), «Святых увозят [но прут святые] далеко — навек, бесповоротно. / Угодники идут легко, [святые] пророки неохотно» (БС-18-26), «Нашли пониже живота — / Смешно, да не до смеха! — / Два необъявленных креста / Тринадцатого века» (БС-18-27), «Гляжу я, как шмонают [иностранца] уругвайца, / Который вез [икону] распятие в [рукаве] портмоне. / Еще пониже живота — смешно, да не до смеха, / Аж два серебряных креста тринадцатого века. / Они, должно быть, неспроста / (Задумайтесь об этом) / Увозят нашего Христа / На встречу с Магометом» (БС-18-30), «Мудреем мы, мужаем год от года: / Хватились мы — иконам нет цены, / Что это достояние народа / И также достояние страны», «Спокойно, как возможно осторожней, / Чтоб не царапать лики без цены [И чтобы не затронуть славы божьей, / А некоторым просто нет цены], / Иконы конфискуются таможней / Как памятники древней старины», «И мы — границы на замок. / Раскройте чемоданы! / Чтобы с распятий и гвоздок / Не сперли басурманы» (БС-18-28). Но наряду с этим в тех же черновиках лирический герой предстает в образе светского человека, далекого от религии, а заодно и от политики: «Я, кстати, в церковь не хочу — / Хожу в пивную с братом, / Да Киссинджера
***
Постоянные преследования («Мне дуют в спину, гонят к краю» /4; 80/) и запреты («Впереди — всё красный свет!» /2; 148/) всё больше обостряют отношения между лирическим героем и властью.
В песне «Затяжной прыжок с парашютом» (19721082) эта тема реализуется в форме противостояния героя и воздушных потоков: «И обрывали крик мой, / И выбривали щеки / Холодной острой бритвой / Восходящие потоки. / И кровь вгоняли в печень мне, / Упруги и жестоки, / Невидимые встречные / Воздушные потоки».
Другой вариант рефрена — «И оборвали крик мой, / И обожгли мне щеки» — напоминает написанное в том же году стихотворение «Километры»: «И наши щеки жгут пощечинами ветры <„.> И вот нас бьют в лицо пощечинами ветры <…> Мне щеки обожгли пощечины и ветры». С таким же сопротивлением ветра сталкиваются лирическое мы в «Студенческой песне» (1974): «Песок в глазах, в одежде и в зубах — / Мы против ветра держим путь на тракте», — и лирический герой со своим напарником в черновиках «Побега на рывок» (1977), где у строки «Положен строй в порядке образцовом» имеется вариант: «Куда деваться — ветер бьет в лицо вам» (АР-4-12).
В «Затяжном прыжке», так же как и в «Горизонте» (1971), лирический герой прорывается сквозь препятствия, создаваемые властью на его пути: «Я голой грудью рву натянутый канат» = «Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму». Последняя цитата вызывает в памяти определение самим Высоцким его отношений с властью: «борьба с ватной стеной» [1281] .
В обеих песнях герой не видит своих врагов: в «Горизонте» они «из кустов стреляют по колесам», а в «Затяжном прыжке» названы невидимыми.
1281
влади м.: «Ему запрещали петь» / Бееедовал В. Дымарееий // Не дай Бог! М., 1996. 11 мая. № 4. С. 5.
Кроме того, враги направляются навстречу герою, препятствуя его движению к горизонту и к Земле: «Мой путь пересекут и скорость пресекут» (АР-3-114) = «Но нет — мешают встречные потоки / Свободному паденью моему» (АР-12-83), — и нацеливаются на его шею: «Завинчивают гайки. Побыстрее! — / Не то поднимут трос, как раз где шея» /3; 137/ = «У горла острой бритвой / Уже снуют потоки» (АР-9-133).
Неудивительно, что эти враги лживы: «Догадываюсь, в чем и как меня обманут» = «Ветер врет, обязательно врет\», — и циничны: «Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут» = «Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно».
Герой же полностью сконцентрирован на достижении своей цели: «Мой финиш — горизонт, а лента — край Земли» = «Я на цель устремлен…»; «Ядолжен первым быть на горизонте.» /3; 137/ = «Буду я на земле раньше, чем самолет, / Потому что прыжок — затяжной» /4; 281/.
В обоих случаях, помимо собственных усилий, ему помогает и удача: «Случайно я успел, но, как ни говори, / Я газа не бросал на поворотах» (АР-3-115) = «Первый раз я случайно в свободном паденье / Пролетел 18 секунд» (АР-9-131).
Между тем в «Горизонте» герой не смог достичь цели («Я горизонт промахиваю с хода!»), а в «Затяжном прыжке» он ее достигает. Правда, в черновиках последней песни герой тоже «промахивается»: «Я жив и спрячьте черные повязки. <…> Я горизонт проскакиваю с хода» (АР-3-113) = «Я жив, но приземлился за чертой» (АР-12-83) (а первоначальное его намерение было таким: «Я приземлюсь как можно ближе к центру»; АР-12-83).
Еще одной песней 1971 года, к которой восходят некоторые мотивы из «Затяжного пряжка», является «Штангист»: «Вот только ради этого мгновенья / Сегодня штангу выжму над собой» (АР-13-50) = «Вырву кольца над самой землей» (АР-9-133).
И штангу, и воздушные потоки лирический герой называет своими врагами: «Штанга, перегруженная штанга — / Мой партнер, мой враг и мой конек» (АР-13-50) = «Только воздух густеет, твердеет, проклятый, — / Воплощается он во врага» (АР-9131); и наделяет одинаковым эпитетом: «Вечный мой соперник и партнер» = «Бездушные и вечные / Воздушные потоки».
Себя же он чувствует неуютно: «Скован я, движенья стеснены / Штангой…» (АР-8-100) = «А теперь некрасив я, горбат с двух сторон», — поскольку штанга ему «мышцы рвет по швам», а воздушные потоки «мнут, швыряют».