Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Корман Яков Ильич

Прообразом ситуации в «Моих похоронах», несомненно, является песня «О китайской проблеме» (1965).

В обоих случаях действие происходит у лирического героя дома: «Будто я — в дом, а на кухне сидят / Мао Цзедун с Ли Сын Маном» = «Гроб среди квартиры». А всё происходящее с собой герой видит во сне: «Сон мне тут снился неделю подряд» = «Сон мне снится — вот те на!»; «Сон с пробужденьем кошмарным» = «Страшный сон очень смелого человека». Кстати, в «Моих похоронах» он тоже будет говорить о «пробужденьи кошмарном»: «Что, сказать, чего боюсь? / (А сновиденья — тянутся). / Да того, что я проснусь, / А они останутся!» (позднее этот мотив повторится в «Песне Гогера-Могера», которая, как и первая песня, формально посвящена китайской теме: «Кошмарный сон я видел, что без научных знаний / Не соблазнишь

красоток — ни девочек, ни дам»).

И особенно героя тревожит тот факт, что сон может стать реальностью: «Но вспоминаю я жуткий свой сон: / Что, если сон будет в руку?]'» /1; 456/ = «Мне такая мысль страшна: / Что вот сейчас очнусь от сна — / И станут в руку сном мои / Многие знакомые» [2046] .

О китайцах сказано, что они «за несколько лет Землю лишат атмосферы», то есть выпьют весь воздух, а вампиры хотят выпить у лирического героя кровь.

Китайцам от героя нужна подпись на договоре: «Дайте, — читаю, — ваш Дальний Восток — / Он нам ужасно как нужен!..» /1; 456/, - а вампирам нужна его кровь…

2046

Москкв, у К. Мустафидд,07.01.1997.

Надо сказать, что мотив кровопийства уже возникал в повести «Дельфины и психи» (1968): «“Кровопивец ты и есть. Сволочь ты, и нет тебе моего снисхождения. Получай!” — говорит. Руку-то поднял, а ударить не может — ослаб!» /6; 28/. И точно так же лирический герой не сможет ударить вампиров в черновиках «Моих похорон»: «Я все мускулы напряг, но не сжимается кулак» /3; 318/; своих врагов в стихотворении «Дурацкий сон, как кистенем…» (1971): «Еще сжимал я кулаки / И бил с натугой, / Но мягкой кистию руки, / А не упругой»; и в песне «Случаи» (1973): «Но бьем расслабленной рукой, / Холодной, дряблой — никакой».

Что же касается песни «О китайской проблеме», то некоторые мотивы из нее перейдут и в «Жертву телевиденья» (1972).

В обеих песнях героя беспокоят проблемы всего мира: «Если историю мира открыть: / Войны, затишья, восстанья» /1; 456/ = «Я всею скорбью скорблю мировою». И он одинаково говорит о положении дел: «Сон с пробужденьем кошмарным» = «Ну а действительность еще кошмарней» (кстати, в «Жертве телевиденья» он тоже видит все события во сне: «Я и в бреду всё смотрел передачи», — поскольку находится к психбольнице: «Только сосед мне мой после сказал, / Что телевизора я не включал»; АР-4-107); «Дверь открываю, а в доме сидят / Лю Шаоци с Ли Сын Маном» (АР-4105) = «.. в квартиру зайду — / Глядь, дома Никсон и Жорж Помпиду».

В свою очередь, «Жертва телевиденья» является продолжением «Баллады о гипсе», где герой также находился в больнице: «И в новых интересных ощущениях своих / Я, к сожаленью, слабо разобрался. <…> Мне снятся драки, рифмы и коррида» /3; 185 — 186/ = «Ну а потом на Канатчиковой даче, / Где, к сожаленью, навязчивый сервис, / Я и в бреду всё смотрел передачи, / Всё заступался за Анжелу Дэвис».

Помимо песни «О китайской проблеме», существует еще одно произведение, связанное с китайским сюжетом и во многом перекликающееся с «Моими похоронами». Речь идет о стихотворении «Как-то раз, цитаты Мао прочитав…» (1969).

И отношение лирического героя к китайцам здесь полностью совпадает с его отношением к вампирам: «Рать китайская бежала на меня» = «На мои похорона съехались вампиры»; «Мне бы взять и убрать всю китайскую рать» (АР-8-108) = «Я б их мог прогнать давно / Выходкою смелою. / Мне бы взять пошевелиться, но… / Глупостей не делаю» /3; 84/; «Я лежал в защитной шкуре» (АР-8-108) = «Я лежу, а вурдалак…» /3; 84/; «Но нельзя воевать, есть приказ не стрелять» (АР-8-108) = «Слышать я всё слышу, но / Ничего не делаю» (АР-13-3 8). Как видим, в предпоследней цитате бездействие героя является вынужденным, поскольку вызвано приказом военного начальства, а в последней герой бездействует уже по своей воле.

Что же касается его врагов, то китайцы прочитали «цитаты Мао», а вампиры «стали речи говорить — всё про долголетие», то есть в обоих случаях они пользуются заученными фразами. Кроме того, в стихотворении китайская «рота так и прет» (АР-8-106), а в песне «прет» уже «самый главный вурдалак», который лирического героя «втискивал и всовывал, а после утрамбовывал» (АР-13-36).

Коль

скоро зашел разговор о стихотворении «Как-то раз, цитаты Мао прочитав…», сопоставим его с «Марафоном» (1971), выявив при этом не менее удивительные совпадения между китайцами и гвинейцем: «Мины падают, и рота так и прет» = «Друг-гвинеец так и прет»; и одинаковым поведением лирического героя, который не хочет воевать с китайцами и соревноваться с гвинейцем: «Мне плевать на китайскую рать, / Мне б до дому — пить сгущенное какао» (АР-8-108), «Сидеть бы, пить сейчас сгущенное какао» (АР-8-108) = «Мне есть нельзя, мне пить нельзя, / Мне спать нельзя ни крошки. / А может, я гулять хочу / У Гурьева Тимошки? / Так нет — бегу, бегу, топчу / По гаревой дорожке». Кстати, в стихотворении он тоже говорил о занятиях бегом: «Я стрелял с колена, лёжа, на бегу, / Но ни разу в жизни — по живым мишеням».

И в обоих случаях герой с одинаковой иронией говорит о своих врагам: «Не взыщите, бывший наш товарищ Мао» = «Нужен мне такой друг… / Как его? Забыл… Сэм Брук, / Сэм — наш, гвинейский Брут!». Как известно, Брут был предателем, и именно так поступили китайцы в предыдущем тексте: «Наши братья залегли и дали залп. / Остальное вам известно по газетам».

Возвращаясь к «Моим похоронам», сопоставим их с «Песней-сказкой про нечисть» (1966): «Страшно, аж жуть!» /1; 257/ = «Страшный сон очень смелого человека» /3; 322/; «Ажно дрожу!» /1; 525/ = «Я от холода дрожу» (АР-3-38); «Танцевали на гробах — богохульники» (АР-11-6) = «Гроб среди квартиры <…> И пошли они водить / Хороводы-пляски» (АР-13-37); «Все взревели, как медведи» (АР-11-8) = «Вот завыл нестройный хор» /3; 316/; «…и слуга его — Вампир» = «На мои похорона / Съехались вампиры»; «Пили зелье в черепах» = «Тот, кто в зелье губы клал…»; «Пили кровь из черепов-подстаканников» (АР-11-6) = «Нате, пейте кровь мою…»; «Гнать в три шеи, ишь ты, клещ, — отоварился!» (АР-11-8) = «Я ж их мог прогнать давно / Выходкою смелою» [2047] ^{[2048] [2049] [2050]} .

2047

Кроме того, «Мои похорона» также написаны в жанре сказки: «Сказки я чего-то давно перестал писать. Вот из самых последних сказок вот только эта» (Ленинград, клуб «Восток», 28.02.1973).

2048

Киев, ДСК-3, у Г. Асташкевича, 21.09.1971.

2049

Москва, у К. Мустафиди, 07.01.1972.

2050

Москва, у Л. Делюсина, 10.12.1972.

Осенью 1967 года появляется «Антиклерикальная песня», в которой также предвосхищен ряд мотивов из «Моих похорон»: «Ох, я встречу того духа — / Ох, отмечу его в ухо!» = «В кости, в клык и в хряш ему! / Жаль, не по-настоящему…»/3; 319/; а также родственные конструкции: «Потому что, мне сдается, этот ангел — сатана]» = «Эй, постойте! Что за трюк?! / Ангел или черт выЪ> /3; 317/; и даже нецензурная лексика: «Ох, — говорю, — я встречу того духа, / Ох, я, бля, отвеч… отмечу его в ухо! <…> Вот родится он, бля, знаю — / Не пожалует Христос!»3⁹⁴ = «В гроб воткнули кое-как, / А самый сильный вурдалак / Всё втискивал, бля, всовывал…»3⁹⁵, «Вон, бля, со стаканом носится»3⁹⁶. Да и себя герой описывает похоже: «Я на выдумки мастак!» = «Я ж их мог прогнать давно / Выходкою смелою».

Между тем в ранней песне жена героя — Мария — оказывается на стороне «святого духа» и поэтому наделяется такими же негативными характеристиками, которые впоследствии будут применяться к вампирам: «Машка — красная паскуда» (АР-4-60) = «Мне два пальца на руке / Вывихнул паршивец» (АР-13-3 5). И даже обращается она со своим мужем так, как будто его уже нет в живым, что вновь напоминает действия вампиров по отношению к герою: «Ты — шутить с живым-то мужем\» = «Я же слышу, что вокруг, — / Значит, я не мертвый]».