Энеолит СССР

Мерперт Николай Яковлевич

Аналогичное заключение можно сделать и в отношении скотоводства. В фауне Кавказа, и Закавказья в частности, представлены такие дикие виды животных, как закавказский тур, баран, коза, свинья, которые могли стать исходными формами в процессе доместикации крупного и мелкого рогатого скота и свиньи. В этой связи заслуживает внимания факт наличия в остеологическом материале Шенгавитского поселения эпохи ранней бронзы в Армении костей быков промежуточных форм, связанных рядом переходных признаков с исходной формой Bos primigenius Boj (одомашненный потомок закавказского тура) (Межлумян С.К., 1972, с. 44–50). Интересно также, что черепа быков с Шенгавитского поселения раннебронзового века имеют значительно больший процент признаков, сходных с дикой формой, чем черепа быков, происходящие с памятников эпохи развитой бронзы (II тысячелетие до н. э.). Приведенные факты свидетельствуют

о том, что крупный рогатый скот был доместицирован в самом Закавказье.

Таким образом, очевидно, что на Кавказе, и в особенности в Закавказье, налицо чрезвычайно благоприятная экологическая ситуация, которая могла привести к раннему возникновению производящего хозяйства, в частности земледелия и скотоводства. А если учесть при этом, что человеческое общество возникло и развивалось здесь с глубочайшей древности — с шелльско-ашельской эпохи, то возможность того, что эта область Старого Света могла стать одним из древнейших центров формирования земледелия и скотоводства, становится еще более реальной. Как будет показано ниже, в рассматриваемую эпоху, включающую завершающую фазу неолита и период энеолита и датируемую VI–IV тысячелетиями до н. э., в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе уже сформировались оседлые раннеземледельческие поселения, базировавшиеся исключительно на производящей экономике — земледелии и скотоводстве.

Если мы знаем, что по крайней мере во второй половине или в конце VI тысячелетия до н. э. на Южном Кавказе уже сложились важнейшие отрасли производящего хозяйства и началось развитие раннеземледельческих культур переднеазиатского типа, то вопрос о том, когда именно возникли здесь зачатки земледелия и скотоводства, остается еще далеко не выясненным. Другими словами, на Кавказе пока не изучены начальные этапы этого важнейшего процесса, приведшего к кардинальным сдвигам в развитии древнейшего человечества, который называют неолитической революцией. Начало ее принято определять временем первого появления культурных растений, а окончание относить ко времени, когда новые отрасли хозяйства стали господствовать в экономике (Массон В.М., 1971, с. 110). Закавказские материалы позволяют проследить развитие и особенно завершение неолитической революции, а вот начало процесса культивации растений и одомашнивания животных пока здесь не установлено. Это объясняется главным образом слабой и неравномерной изученностью неолита Кавказа.

Как известно, в Центральном Закавказье и срединной части Северного Кавказа до сих пор памятники неолита исследованы мало. Подавляющее большинство выявленных и изученных в настоящее время на Кавказе неолитических стоянок и местонахождений сконцентрировано в восточной части перешейка и главным образом в районах Кавказского Причерноморья. Тем не менее, известные памятники достаточно убедительно свидетельствуют о развитии на Кавказе (в Закавказье и на Северном Кавказе) неолитической культуры, связанной генетически с местными мезолитической и верхнепалеолитической культурами. Установлено, что в ранненеолитическую эпоху основой хозяйства местного населения продолжали оставаться охота и собирательство.

Большие сдвиги в культурно-историческом развитии Кавказа происходят в эпоху позднего неолита. В это время осваивается, вероятно, значительная часть территории Кавказа, причем как некоторые равнинные, так и отдельные предгорные и горные районы. Известные стоянки этого времени представляют собой открытые поселения, расположенные на берегах рек; некоторые группы населения обитали в пещерах. Повсеместно поселения носят оседлый характер. Открытие ряда погребальных комплексов в Восточном Закавказье позволяет говорить о сложившихся к тому времени обряде захоронения и погребальном культе. Дальнейшее развитие получает каменная индустрия, особенно макролитическая техника. Наряду с обычными микролитическими пластинками в поздненеолитических памятниках встречаются двусторонне обработанные геометрические орудия, многочисленные крупные ножевидные пластины и другие кремневые орудия. В комплексах позднего неолита широко распространяются каменные топоры, долота, стамески, пиковидные орудия, терочники, шлифовальники. Появляются каменные мотыги, ступки, песты, зернотерки. Большое развитие получает техника шлифования и полировки каменных орудий. О значительном прогрессе свидетельствуют также появление и распространение в эту эпоху на Кавказе керамического производства. Тщательное изучение керамики и сравнительный анализ ее, как и остальных категорий инвентаря, позволяет уже для этого времени установить определенные локальные особенности в развитии отдельных областей. Особо следует отметить факты ближайшего соседства Кавказа с областями древнейших развитых оседло-земледельческих

культур Передней Азии и, что более существенно, отчетливые свидетельства археологических данных об определенных контактах Кавказа с Ближним Востоком в неолитическую эпоху.

Общий прогресс в культурно-историческом развитии Кавказа в эпоху позднего неолита, убедительно документируемый археологическими памятниками, был вызван главным образом начавшимся здесь становлением производящего земледельческо-скотоводческого хозяйства и развитием оседло-земледельческой культуры. В настоящее время ряд исследованных в Закавказье поселений, основу хозяйства которых составляли земледелие и скотоводство и которые характеризуют начальные этапы выделяемой на Южном Кавказе древнейшей земледельческой культуры, не без основания относят к позднему неолиту.

Суммируя изложенное, мы можем констатировать, что исключительно благоприятные экологические условия, весь ход культурно-исторического развития Кавказа в предшествующую эпоху и, наконец, такой важный и стимулирующий фактор, как соседство и постоянно усиливавшиеся связи с Ближним Востоком, в конечном итоге и способствовали тому, что по крайней мере к началу V тысячелетия до н. э. в Закавказье окончательно сложилось производящее хозяйство (земледелие и скотоводство) и на его основе возникла и получила развитие самобытная раннеземледельческая культура. Последняя представлена в настоящее время значительной группой памятников на территории Армении, Грузии и Азербайджана, характеризующих позднейший неолит и энеолит Закавказья. Их открытие и исследование представляют собой поистине важнейшее достижение в изучении археологии Кавказа и в целом СССР за минувшее двадцатилетие.

Остановимся кратко на истории изучения энеолита Кавказа, в частности древнейшей раннеземледельческой культуры Закавказья (подробный обзор истории изучения древнейших земледельческо-скотоводческих культур Кавказа см.: Мунчаев Р.М., 1975, с. 13–54). Это по существу совершенно новая тема в археологии СССР. Еще совсем недавно, менее 20 лет назад, к энеолиту Кавказа относили культуру так называемого куро-аракского энеолита (Закавказье) и майкопскую культуру (Северный Кавказ). Культура «куро-аракского энеолита» была выделена в начале 40-х годов Б.А. Куфтиным. Исследовав памятники южнокавказского двуречья III тысячелетия до н. э., Б.А. Куфтин пришел к заключению, что в Закавказье обособляется самобытная культура зольных холмов с прекрасной керамикой особого стиля, относящаяся к эпохе раннего металла (Куфтин Б.А., 1941, с. 123). Он охарактеризовал эти памятники как представляющие древнейшую земледельческо-скотоводческую культуру Закавказья, резко отличную от синхронных культур Ближнего Востока с расписной керамикой. Учитывая, что в рассмотренных им комплексах металл представлен в крайне ограниченном количестве и архаическими формами, Б.А. Куфтин осмыслил данную культуру как энеолитическую (Куфтин Б.А., 1944, с. 126). Назвав ее культурой «куро-аракского энеолита», поскольку все известные ему тогда памятники этой культуры концентрировались в междуречье Куры и Аракса, он установил определенную связь ее с малоазийским и всем восточносредиземноморским культурным миром, наметил хронологию «куро-аракского энеолита».

В дальнейшем исследованиями самого Б.А. Куфтина и других кавказоведов были значительно уточнены, расширены и углублены многие важные выводы, связанные с интерпретацией «куро-аракского энеолита». Они касались таких существенных вопросов, как хронология и ареал культуры, уровень экономического и социального развития ее носителей и др. Более того, новейшие исследования заставили принципиально изменить наши представления о периодизации культурно-исторического развития древнейшего Закавказья и частично Северо-Восточного Кавказа.

Начало переосмыслению уровня культурно-исторического развития и периодизации Закавказья в III тысячелетии до н. э. и в предшествующую эпоху было положено работами совместной Азербайджанской экспедиции Института археологии АН СССР и Института истории Азербайджанской ССР под руководством А.А. Иессена, с одной стороны, и специальными исследованиями древнейшего металла Кавказа, предпринятыми И.Р. Селимхановым, — с другой. В частности, спектральный анализ металлических предметов с памятников «куро-аракского энеолита» показал, что они изготовлены не из чистой (самородной) меди, как предполагали, а из искусственного сплава меди и мышьяка — мышьяковистой бронзы (Селимханов И.Р., 1960). Таким образом стало очевидно, что эти памятники характеризуют не время первого появления металла на Южном Кавказе, а сравнительно развитый этап металлопроизводства и что они, следовательно, относятся не к энеолиту, а к эпохе ранней бронзы.