Энеолит СССР
Шрифт:
Таблица XCVII. Керамика с памятников культуры воронковидных кубков.
1–8, 5-10 — Зимно; 4 — Листвин; 11 — Малые Грибовичи; 12 — Лежница.
Таблица XCVIII. Инвентарь памятников волынского (1-12) и подольского (13–25) вариантов культуры шаровидных амфор.
1, 8, 12 — Колодяжное; 2, 5–7, 9 — Суемцы; 3 — Старый Мирополь; 4 — Колосовка; 10 — Каменный Брод; 11 — Киково; 13 — Увисла; 14, 18, 22 — Долгое; 15 —
Таблица XCVIII. (окончание).
Часть четвертая
Энеолит Юга СССР и евразийские степи
Основное внимание авторов предшествующих разделов настоящего тома посвящено трем главным центрам раннеземледельческих культур Юга нашей страны. Это совершенно закономерно, поскольку, признавая комплексный характер древнейшего производящего хозяйства, следует в то же время подчеркнуть ведущую роль земледелия в крупнейших экономических и культурных сдвигах, позволяющих говорить об особом, энеолитическом, периоде в процессе развития ряда конкретных территорий. Именно земледелие обусловило переход к прочной оседлости, появление и совершенствование новых отраслей производства, связанных с потребностями подготовки посевных площадей, уборки, транспортировки и обработки урожая; оно же определило развитие ирригации, домостроительства, возникновение нового, специфически раннеземледельческого искусства.
Все три рассмотренных выше центра отмечены преимущественно земледельческим характером производящей экономики. То же следует сказать и о древнейших ее центрах на Ближнем Востоке и Балканах, где скотоводство развивалось наряду с земледелием и в тесной связи с ним. В комплексном хозяйстве периода архаической экономики (Массон В.М., 1966, с. 155) оно играло весьма значительную роль. Более того, специфика природного окружения, даже в пределах единой зоны, с самого начала «неолитической революции» предопределяла формирование, с одной стороны, групп с преимущественным развитием земледелия, с другой — групп с преимущественным развитием скотоводства. Даже в пределах единых зон можно говорить о формировании и взаимодействии земледельческо-скотоводческих и скотоводческо-земледельческих групп (Массон В.М., 1966, с. 155; Flannery K.V., 1965, p. 1251). Но резкой дифференциации еще не было. Скотоводами осваивались прилегающие к раннеземледельческим областям участки степей и горные пастбища. И те, и другие группы находились в постоянном тесном взаимодействии, составляя единую хозяйственную систему. Говорить о специфической культуре скотоводческих групп периода архаической экономики пока нет оснований. Следует также иметь в виду, что скотоводство вообще оставляет значительно меньше свидетельств в материальной культуре, чем земледелие, а возможности использования таких свидетельств в общеисторических построениях весьма ограничены (особенно для древнейшего периода).
Лишь позднее, уже в энеолитический период, и в прямой связи с обусловленными им прогрессивными сдвигами, когда рост народонаселения вызвал необходимость освоения значительных территорий, а навыки производящей экономики распространились далеко от первоначальных центров, положение заметно изменилось. Потребовалась выработка иных форм производящего хозяйства, соответствующих специфике осваиваемых областей. Так, в поймах рек и на кромке лесных массивов возникли новые формы земледелия: «полукочевое» (по В.Г. Чайлду), подсечно-огневое и пр. Но на ряде обширных территорий возможности любой доступной на том уровне формы земледелия были крайне ограниченными, тогда как перед скотоводством открывались значительные перспективы быстрого развития и выработки новых форм. Такие формы вырабатывало местное население этих территорий. Различные группы его, соприкасаясь с древними центрами производящего хозяйства и подвергаясь их влияниям, приспосабливали достижения последних к специфике естественных условий своего существования. В степных, горных, полупустынных областях появились коллективы, ведущей отраслью хозяйства которых было скотоводство в подвижных его формах (отгонное, полукочевое, а далее и кочевое), резко ограничивающих или даже исключающих возможности одновременной земледельческой практики. Дифференциация, лишь слабо намечавшаяся ранее, приняла четкие формы и получила определенное отражение в ряде сфер жизни и культуры. Выделились обширные зоны с преимущественным развитием скотоводства. Исторический процесс в них отмечен специфическими закономерностями. Экстенсивное в своей основе, подвижное скотоводство весьма продуктивно в первые периоды развития, оно быстрее и легче земледелия дает прибавочный продукт. Охотничье-рыболовческое население, воспринявшее скотоводство и придавшее ему подвижные формы, достаточно быстро осознало эффективность новой системы хозяйства. «За самкой дикого буйвола, — писал Ф. Энгельс, — нужно было охотиться, прирученная же она ежегодно приносила теленка и, кроме того, давала молоко» (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 21, с. 159). Коллективы подвижных скотоводов быстро росли. Соответственно росли и их стада, что требовало постоянного расширения «производственных площадей» — пастбищ. Расширение это шло значительно быстрее и в больших масштабах, чем у земледельцев. Иной характер и темп приняли и перемещения скотоводческих групп. Сегментации, постепенному и «прочному» распространению древних земледельцев (Массон В.М., 1964, с. 395) противостояли единовременные, иногда быстрые и далекие «броски» скотоводов по открытым пространствам в поисках новых пастбищ, водных ресурсов, сырья и областей соприкосновения с земледельцами. Такие «броски» достигали значительного масштаба, поскольку борьба за пастбища требовала создания больших объединений, которые быстро возникали, распространялись и столь же быстро распадались или деформировались. Выделение и особенности развития скотоводческих групп обусловили появление и культурного их своеобразия, причем как технические достижения, так и элементы материальной и духовной культуры распространялись в зонах преимущественного развития скотоводства с особой быстротой. Это определялось прямыми спонтанными «бросками» их носителей и особой оперативностью связей между подвижными группами в условиях открытых степных пространств. При этом создавались огромные культурные общности. Сохранявшийся
Значение отмеченных явлений для всего процесса древнейшей истории чрезвычайно велико. Они знаменовали новый этап в распространении производящего хозяйства, новую форму процесса, начатого «неолитической революцией». Ф. Энгельс специально подчеркнул выделение пастушеских племен из «остальной массы варваров» (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., т. 21, с. 160).
В этом аспекте особый интерес приобретают события, происходившие в бескрайней полосе евразийских степей. На территории нашей страны степи протянулись от крайних западных ее пределов — Поднестровья и Нижнего Подунавья — до Южной Сибири и границ Центральной Азии. Они связывали самые отдаленные области, глубоко различные по климатическим и ландшафтным особенностям, по характеру и уровню развития населения. Степная полоса непосредственно соприкасалась с тремя раннеземледельческими центрами, рассмотренными в предшествующих разделах, создавая возможность для определенного «фокусирования» и далекого распространения их культурных воздействий. То же касается и древнейших очагов металлургии и металлообработки, возникших на протяжении энеолита и бронзового века в Балкано-Дунайском районе, на Кавказе, Южном Урале, в Сибири.
Условия ковыльных и полынных степей, переходящих в крайних южных своих пределах в полупустыню, резко ограничивали возможности земледелия, которое могло практиковаться лишь на участках речных пойм, а позже — в лесостепи, у кромки лесных массивов. Необходимая же для развития скотоводства кормовая база была здесь практически беспредельной, причем особенно следует подчеркнуть потенциальные возможности удаленных от рек открытых степных пространств, где большая насыщенность солью придает кормам особую ценность. Однако использование этих ресурсов стало возможным лишь с началом широкого освоения степей. В предшествующий неолитический период охотничье-рыболовческие коллективы заселяли лишь поймы пересекавших степи рек, да и то крайне неравномерно. Основные территории степей — их внутренние открытые участки — не были практически заселены. Широкое их освоение могло начаться лишь с возникновением подвижных форм скотоводства, когда появились потребность в таком освоении и возможность осуществления его. С этого времени степные пространства из фактора разделяющего превратились в фактор соединяющий. Они способствовали значительным перемещениям больших групп скотоводов, сложным процессам смешения и ассимиляции, а также широкому и быстрому распространению экономических и культурных достижений как самих этих групп, так и населения разных районов, с которыми они соприкасались. И само заселение обширных степных участков носило в ряде случаев спонтанный характер, что было отмечено выше как одна из особенностей распространения скотоводческих групп.
Следует подчеркнуть, что эти явления требовали уже достаточно высокого уровня развития как животноводства, так и общего технического. Им предшествовал длительный период нарастающих воздействий всех трех древнейших очагов производящего хозяйства нашей страны — среднеазиатского, кавказского и северопричерноморского — на обширную зону охотничье-рыболовческих культур и, прежде всего, — на пограничные со степью лесостепные области. В период энеолита здесь появились первые скотоводческо-земледельческие группы. Их создатели не только восприняли влияние указанных южных очагов, не только использовали выработанные там формы хозяйства, но и видоизменяли их, вырабатывали новые формы, соответствующие природным ресурсам, экологическим и историческим особенностям конкретных областей.
На древнейших ступенях этого процесса распространение производящего хозяйства носило комплексный характер и сочеталось с традиционными формами присваивающего хозяйства — охотой, рыболовством, собирательством. В лесной зоне, где ресурсы последних были практически неисчерпаемыми, они еще долго полностью сохраняли свое значение. В лесостепи же роль их стала заметно уменьшаться: здесь охотничье-рыболовческие ресурсы были меньше, а возможности и стимулы производящего хозяйства резко возрастали. Вместе с тем в комплексном хозяйстве ряда районов этой зоны естественные для того уровня технического развития трудности земледельческой практики предопределили ограниченные его масштабы и преобладание животноводства. Наиболее четко это выражено в южных пределах лесостепи и особенно в самих степях, куда стали проникать первые скотоводческие группы. В различных ландшафтных зонах скотоводство принимало разные формы. На отмеченных прочной оседлостью и наличием пусть ограниченного земледелия лесостепных поселениях оно носило явно придомный характер. В стаде соответственно преобладали крупные домашние животные и свинья. Южнее, в степях, наиболее продуктивным и приспособленным к специфике этой зоны животным была овца. Именно овцеводство явилось решающим экономическим фактором в освоении степных пространств.
Внедрение новой экономики и отмеченные выше особенности ее предопределили заметную перегруппировку населения лесостепной зоны, создание новой системы связей, формирование новых культур. В дальнейшем в процессе широкого заселения скотоводами открытых степей сочетание конвергентного развития (при особой оперативности связей между подвижными группами) с быстрым распространением культурных явлений и их носителей обусловило определенную культурную интеграцию на огромных пространствах. Здесь создавались большие культурные общности, каждая из которых охватывала ряд племенных групп и нашла отражение в соответствующих им археологических культурах. Наряду с признаками, объединявшими эти культуры, прежде всего, ритуальным единством, выраженным в единообразии погребальных обрядов, следует учитывать и их своеобразие, сохранявшееся внутри общностей. Это своеобразие в значительной мере определило различные формы дальнейшего культурного развития отдельных племенных групп, входивших в состав таких общностей, обусловило постепенно нараставшую культурную дифференциацию внутри последних. Подобные общности должны рассматриваться как сложные и многокомпонентные образования, объединявшие на определенном этапе ряд конкретных групп, судьбы которых были в дальнейшем отнюдь не идентичны. Они не могут рассматриваться как археологические культуры. Правильнее именовать их культурно-историческими областями.
Детальному рассмотрению культур и культурно-исторических областей степной и лесостепной зон нашей страны будет посвящен специальный том настоящего издания. Основной расцвет их и наиболее четкое проявление специфики развития относятся уже к бронзовому веку. Здесь же мы ограничимся самой общей характеристикой наиболее ранних из этих явлений. Особое внимание будет обращено на обусловившие их формирование экономические факторы, характерные для энеолитического периода, а также на соотношение и взаимодействие степных культур и культурно-исторических областей с основными энеолитическими центрами Юга СССР.