Енох
Шрифт:
- Когда твой сын Мафусаил посетил дом Адама и сообщил о твоем возвращении (Сиф посмотрел Еноху в глаза и подумал: "Это глаза Адама - добрые, умные, глубокие"), я подумал, что именно ты с твоим знанием пророческого прошлого укажешь мне дорогу в потерянный рай.
- Ты не найдешь рая, Сиф, - сказал Енох, протягивая патриарху стакан с водой и вытирая ладонью донышко.
– Ты не найдешь рая, Сиф, потому что рай упразднен Господом. Ты можешь найти четыре реки, о которых говорила Ева, но ты не найдешь их общего истока, потому что он пакибытийный, а ты, Сиф, - уже земля, и в лучшем случае отыщешь исток каждой из этих рек.
– Рая нет, и человеку - и праведнику, и злодею, - по нашим беззакониям остался только ад. И так будет до тех пор, пока Господь не вочеловечится.
- Бог станет человеком?
– переспросил Сиф и вспомнил слова Сепфоры: "Иногда мне кажется, что Енох болен".
- Да, Он примет зрак раба и будет распят на кресте, спустится в ад и выведет всех праведников, которые жили на земле до его вочеловечивания. А потом он упразднит ад.
Сиф чувствовал идущую от Еноха силу, силу добрую, которая питала и оживляла разговор, но слова Сепфоры настойчиво стучались в сознание патриарха: "Иногда мне кажется, что Енох болен".
- Я понимаю твое недоумение, Сиф. В это трудно поверить. Дева родит своего Создателя.
- Господь будет жить среди людей человеком?
– осторожно переспросил Сиф, и голос Сепфоры снова ожил в его сознании: "Мне иногда кажется, что Енох болен".
- Да, и продолжать творить мир невидимый, мир духовный... Адам стар и болен, но умрет он еще не скоро. Он умрет до потопа, и Ева после него не проживет и шести дней. - О шести днях Енох упомянул, чтобы Сиф верил ему, ибо сам Сиф думал о шести днях, оставшихся Еве после смерти Адама.
– А что касается елея жизни, то Адаму было видение. Он видел человека, которого ангелы помазывали благостным елеем пакибытия. Это был я, Сиф. И я уразумел, что Адам смотрит на меня, я даже как бы видел, что Адам смотрит на меня. Так захотел Господь, чтобы праотец наш не подумал, что меня постигла та же участь, что и кроткого Авеля. Господь очистил Адама болезнью, чтобы он снова стал созерцателем горнего мира и после своего ниспадения.
- В то, что ты говоришь, Енох, очень трудно поверить, но говоришь ты не от себя. Если верить твоим словам, Енох, мы снова можем надеяться на вечность. Какими мы будем там, в пакибытийных небесах?
- Для каинитов это будет сокрыто всегда, но и для нас, сынов Божиих, сокрыто и долго еще не откроется. Мы можем только гадать, но надо ли? Это интересно, но разум и сердце будут гадать во тьме. Я видел толику, но нет слов, чтобы сказать. А раз пока не обнаруживается, в том - воля Божия. Придет время - откроется. Откроется то, что в нас самих. А пока я принес блаженства и оставляю их для сынов Божиих. В вечности мы будем в чем-то подобны Ему. И увидим Господа, увидим не через гадательную тьму.
-Те, кто предстанет пред Господом, предстанут в равном достоинстве?
- Одна звезда ярче, свет другой едва различим.
- Но, Енох, вон та гора кажется меньше той, что напротив, но если мы подойдем к ней поближе, поймем, что ее вершина самая высокая в гряде.
-Ты сам знаешь, праведный Сиф, Бог смотрит в сердце человека, зачем спрашиваешь?
Когда Енох пересказал мне свой разговор с праведным Сифом, - писала на папирусе Мелхиседека, - я спросила:
- Енох, разве нельзя уместить горсть звезд на ладони?
Енох думал о своем. Он сказал, точно извиняясь:
-
32.
– Тебе лучше переждать непогоду, Сиф, - еще раз повторил Енох на прощание, понимая, что патриарх не послушает его.
Cиф глянул в безоблачное голубое небо, чуть вопрошающе - в голубые глаза Еноха и молча оседлал осла.
- После потопа погода не будет меняться так резко и неожиданно, - точно оправдываясь, проговорил Енох.
– Бог сам скажет об этом людям.
– И сложил ладони для благословения. Сиф благословил Еноха.
- Я знаю, Сиф, что ты остался при своем мнении, но... рая нет. Он упразднен Господом.
Сиф ничего не ответил, только резко дернул осла за узду.
Глядя вслед патриарху, Енох взмолился:
- Господи, не дай Сифу замерзнуть в снегах!
33. Ангел явился патриарху и сказал:
- Встань, праведный Сиф, ибо ты можешь замерзнуть и умереть.
Просквоженный ветром Сиф очнулся и открыл глаза. Вокруг не было ничего, кроме снега. Сильно мело.
Сиф с трудом поднялся и пошел, утопая в сугробах. Густейший снег застилал глаза, забивался в складки тюрбана, за ворот. И таял. Тут в глубоких снегах Сиф увидел черную дыру. Побрел к ней и... провалился в пещеру.
Усталый, разбитый завалился головой навзничь. Тут же заснул и сквозь сон услышал рычание. Сырые стены гулко ответили: р-ры-ы. Сиф подумал, что рычание принадлежит его беспокойному сну, но тут же вскочил и увидел перед собой тигра с невероятно огромной головой. Сифа охватил страх, хотя еще оставалась надежда, что зверь принадлежит сну. Тигр рычал и саблезубым клыком вспахивал землю. Развязался влажный тюрбан. Обмотав шею, он душил Сифа. Он прижал подбородок к груди и стиснул зубы.
"Не трогай меня, - мысленно говорил Сиф.
– Господом нашим прошу, отцом моим Адамом, который повелевал животными, умоляю тебя: не трогай меня! Здесь хватит места для нас обоих. А если не хочешь быть со мной в одной пещере, иди в снег!" - Засыпая, Сиф опустился на колени и повалился к лапам тигра...
Когда проснулся, почувствовал на себе влажное тепло одежды. Вход в пещеру казался просторным. Снег снаружи мощно сиял, сильно капало. Тигра в пещере не было. Сиф взмолился:
- Господи! Ты спас меня от зверя, послал ангела, но у меня нет силы идти, а осел мой пал. И я умираю.
И вот стал пред ним ангел, имея в руках хлеб и тростниковый стакан воды. И сказал:
- Встань и ешь!
– Сиф поднялся и ел. И когда он закончил трапезу, ангел сказал: - Ступай за мной!
– И Сиф побрел за ангелом. Солнце сушило одежду на спине. Снег под ногами превращался в грязную жижу. Шли долго, очень долго. Когда уже стало темнеть, ангел сказал Сифу:
- Вот шатры каинитов-скотоводов.
Сиф поднял голову и в сумерках увидел одинокую линию шатров вдоль реки. За ними тянулись унылые пастбища. Среди стад - несколько перемещающихся огоньков. Должно быть, шли с факелами. Протяжно затрубил рог пастуха, и ему вторило нестройное мычание и блеяние скота.
- Они ушли из города, когда Ламех убил Каина, - напомнил патриарху ангел.
Шатер Иавала был выше других, но обтянут таким же черным войлоком, как и другие шатры. .
34. Иавал возлежал в шатре своем.