Енот-потаскун
Шрифт:
И тут уж я не выдержал. Моментом поддел ее под бок и перекатил на себя.
– Привет! – Наташа провела пальцами по моей щеке. – Ежик!
Щетиной я обрастал катастрофически быстро, утром побрился – вечером извольте радоваться. А уж к следующему утру… Пытался бороду завести, но не понравилось, да и мороки с ней еще больше, чем с бритьем.
– Прямо сейчас побриться? – я поймал ее пальцы губами.
– Нет, - испугалась она. – Мне так нравится. Не надо.
– Нравится небритое колючее чучело?
– Не чучело. Тебе идет. Очень круто выглядит.
– Ну
– Не борода, - Наташа снова погладила щетину. – Небритость. Дня три-четыре, а потом триммер на два миллиметра и раз в два дня подравнивать.
– Подумаю, - пообещал я, пинком отшвырнув мысль о том, откуда ей известны все эти тонкости.
Ясень пень, откуда. Плевать. Мне тоже много чего о женщинах известно. У каждого свой багаж.
– Как спалось? – я положил руки ей на попу, маленькую, упругую, просто обалденную.
– Ммм… как принцессе на горошине. Что-то все время в ногу упиралось. Даже не знаю, что.
– И я не знаю. Хотя… догадываюсь.
Это был настоящий угар. Мы валялись по постели, возились, лапали друг друга, говорили жуткие пошлости и глупо хихикали. Пока в какой-то момент не замерли, глядя друг другу в глаза. Я вопросительно приподнял брови, она медленно опустила веки, дразняще улыбаясь.
– В кармане джинсов, - я продолжал смотреть на нее в упор.
На самом деле мне хотелось увидеть ее всю. В мельчайших подробностях. В ярком утреннем свете. И Наташа, похоже, это поняла. Каждое ее движение, когда она встала и пошла к стулу, было таким, что у меня в глазах темнело. Все правильно, кровь до мозга не доходила – вся ушла в подвал.
Никакой увертюры не понадобилось. Оба завелись так, что уже не могли терпеть. Опираясь на колени и крепко сжимая мои бедра пятками, Наташа медленно опустилась сверху, позволяя мне войти в теплую влажную глубину. Она то наклонялась ко мне, упираясь в плечи руками, то поднималась и выгибала спину. Я смотрел на ее запрокинутую голову, приоткрытые губы, на маленькую грудь с заостренными сосками, и приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не обогнать ее. Ее стоны отзывались во мне, еще больше подстегивая…
– С ума сойти, - сказал я, когда потом мы лежали, обнявшись. Наташа положила голову мне на грудь, ноги как-то сложно переплела с моими и разве что не мурлыкала. – Скажи мне одну вещь…
Она подняла голову, посмотрела настороженно.
– Ну?
– Мы… вместе?
– Ты… хочешь?
Вот и понимай как знаешь. То ли спросила, хочу ли я этого, то ли совсем другое имела в виду, тем более один в один скопировала интонацию моего вопроса ночью. Да еще сопровождая очень недвусмысленным прикосновением.
– Руки прочь, женщина! У меня было всего две резинки.
– Два раза – это твой суточный лимит? – невинным тоном поинтересовалась Наташа.
– Ах ты, змееныш маленький! – я стиснул ее так, что она пискнула. – Просто не ношу их с собой коробками.
– Значит, не думал, что так получится?
– Если б не думал, и две бы не взял… Ты не ответила, - я развернул ее к себе.
– Ты тоже! – Наташа не сдавалась.
– Я… да.
– И я…
Целовались
– Подъем! – Леха забарабанил в дверь. – Вставай пришел. Завтрак на столе.
– В жизни, как обычно, нет гармонии, - я поставил языком три точки и пояснил: - Это многоточие. To be continued. Запомни, на чем мы остановились, - и добавил еще две точки со скобкой снизу.
– А это смайлик, - угадала Наташа.
Когда мы спустились, все уже сидели за столом.
– Еще чуть-чуть, голубки, и ничего бы не осталось, - ехидно заметила Маринка.
По правде, она раздражала меня с самой первой встречи, но раз уж Леха ее выбрал, ничего не поделаешь. Я сильно подозревал, что с ее стороны это больше был брак по расчету. После Академии госслужбы Леха работал в городской администрации, в комитете по госзаказу. Плюс папа-генерал. А она – бухгалтер-фрилансер. Но это было их личное дело.
Меня без конца тянуло смотреть на Наташу, дотрагиваться до нее. Наверно, я не отказался бы на время превратиться в осьминога и всю ее обмотать щупальцами. Или чтобы она стала совсем маленькой и я носил бы ее в кармане. Ну, тоже на время, конечно.
После завтрака, когда девчонки убирали со стола, я присел на скамейку с очередной пачкой импотенции. Может, и правда бросить? Докурить последнюю – и все? Наташа молчала на этот счет, но вряд ли ей нравилось.
– Френдзона, говоришь? – подкрадываться вот так было Лехиной фишечкой, за что ему периодически хотелось как следует вломить. Еще со школы.
– Уже нет, - буркнул я, не желая развивать тему.
– А то ж! – усмехнулся в бороду Леха.
– На вас метровыми буквами написано, что всю ночь трахались. Ты теперь мой должник. И что?
– В смысле?
– Ну, ты с ней? Или это так, одноразово?
– Думаю, что да, - кивнул я.
– С ней.
– Эх, погиб Енот во цвете лет. Так чего доброго еще и женишься.
– Если ты помнишь, я никогда такой возможности для себя не отрицал. Просто не на ком было.
– А сейчас вдруг появилась? Возможность? – хмыкнул Леха.
– Настолько далеко вперед не заглядывал, - я с досадой убрал пачку в карман куртки. – Там видно будет.
– Смотри, - он снисходительно похлопал меня по плечу, словно выпускник первоклассника, - так-то они все милые, красивые, хорошие. А не успеешь оглянуться – и уже рядом с тобой злобный кит.
– Ну, кит – это все-таки временно, - я покосился на дорожку, по которой, придерживая живот рукой, шла Марина.
– Как знать? – Леха вздохнул и поспешил за ней.
Погода потихоньку начала портиться, и поэтому решили всей толпой сходить прогуляться к речке, пока не пошел дождь. Мы с Наташей отстали. Я обнимал ее за талию, пробираясь пальцами под куртку и свитер, поглаживая кусочек спины. И думал о том, как бы скорее все это закончилось. После обеда уже будем разъезжаться. Два часа в пути – и мы с ней останемся наконец вдвоем.