Енот-потаскун
Шрифт:
– Наташ… Пока еще не поздно сказать: «извини, но нет». Я пойму… постараюсь по…
Это был совсем другой поцелуй, не как обычно. «Ничего не говори!» - вот что он значил.
Мне хотелось сейчас остаться одной. И не хотелось, чтобы Антон уходил. И он словно услышал меня.
– Знаешь, мне кажется, мы сейчас оба не в том настроении, чтобы куда-то идти. Если хочешь, я что-нибудь приготовлю на ужин, а ты приляг, отдохни. А потом можем кино посмотреть.
– Спасибо! – я вздохнула с облегчением. – Пойду в ванне полежу.
– Давай, - Антон подхватил
Я лежала в теплой воде, пахнущей бергамотом. Хотелось плакать, но слез не было. Только с душа иногда срывались капли и падали на лицо – как будто он делал это вместо меня. А еще хотелось, чтобы не было этого «до тебя». Но разве Антон мог что-то изменить? Как и я не могла вычеркнуть из своей жизни последние четыре года.
Он вошел, сел на край ванны.
– У тебя там рыба была какая-то мороженая. Я ее подтаял и на лимоне запек. Сейчас уже будет готова.
– Хорошо, - кивнула я.
– Спасибо тебе.
– За что? – удивилась я.
– За то, что выслушала. И попыталась понять… Во сколько у тебя суд завтра?
– В два.
– Мне с утра надо еще кое-что поделать, - Антон задумался, потом брызнул на меня водой.
– Прямо туда приеду.
– Зачем?
– Затем! Вылезай.
Я ухватила его мокрой рукой за рубашку, заставив наклониться, и поцеловала. И это тоже был совсем другой поцелуй…
23. Антон
– Ты знал? – спросила она.
– О чем?
Наташа сидела у меня на коленях, замотанная в полотенце. Я выбирал из рыбы косточки и клал кусочки ей в рот.
– О том, что рыбу в духовку надо было ставить полумороженой. Иначе она засохла бы. Или вообще сгорела.
– Ну… Не исключал такую возможность, - осторожно ответил я.
Наташа укусила меня за палец, а я дернул ее за ухо.
– Согласись, секс до рыбы лучше, чем после. Или вместо.
– Да, пожалуй, - кивнула она и дала кусочек Тошке, который тот сразу понес полоскать в своем тазу.
Напряжение спало, но… не совсем. Я прекрасно понимал: ни этот разговор, ни то, что было между нами потом, в ванной, тему не закрыли. Не могли закрыть – хотя бы уже только потому, что она из разряда незакрываемых. Нельзя взять и стереть мое енотское прошлое, словно карандашный рисунок. Это всегда будет – как червоточина в яблоке. Даже если червяк уже ушел. Можно повернуть яблоко целым боком, но все равно будешь знать, что она есть. Если Наташа поверит мне, то не безусловно, а только потому, что сама этого захочет. Волевым усилием.
Она встала и пошла к раковине мыть руки, едва не потеряв по пути полотенце.
– Знаешь, Антон… - стоя ко мне спиной, Наташа старательно вытирала каждый палец. – Если вдруг у тебя с кем-то что-то будет… не приходи и не говори мне. Я не хочу об этом слышать.
– Лучше промолчать?
– Нет. Просто не приходи. Или ты только со мной, или с кем угодно, но не со мной. А вот это «ничего, кроме правды»
– Наташ… - я с трудом проглотил комок в горле. Как будто рыбья кость застряла.
– Антон, все. Ты сказал, я сказала. Хватит.
Я подошел, уткнулся носом в ее шею под подобранными на затылок волосами. Сейчас нам обоим, пожалуй, лучше было побыть одним.
– Я поеду. Не обидишься?
– Нет, - она повернулась и обняла меня. – Точно хочешь завтра со мной пойти?
– Да. Заеду за тобой на работу. Утром на маршрутке поезжай.
– Почему? – удивилась Наташа.
– Да потому что будешь дерганная и нервная, не хватало еще снова в аварию попасть.
– Хорошо, - согласилась она.
По дороге домой я думал о… Валерии.
Я не соврал Наташе. Как только закончилась ломка и прошел этот морок, стало ясно, что подобного больше не хочу. Никогда. Валерия была похожа на ядовитый болотный цветок. Красивый, манящий – и опасный. Ни капли чувств. На моем месте мог быть кто угодно – лишь бы доставлял удовольствие и подчинялся. Всего однажды промелькнуло в ней что-то живое. Когда сказала о своем муже, а потом курила на кухне, глядя в окно. И на секунду стало ее жаль.
Если б не она – понял бы я, чего хочу на самом деле?
Чтобы меня любили. И любить самому.
То есть в теории-то я и раньше это понимал. Но думал, что не горит. Хорошо бы, но если нет – ладно, когда-нибудь. А пока и так сойдет. На один раз, на неделю, на месяц. И вдруг стало ясно: хочу этого не потом, а сейчас. Чтобы было как у родителей. На всю жизнь. Что там отец сказал?
«Чего стоят твои чувства, не поймешь, пока не пройдешь испытание другой бабой».
Уж если он смог пройти испытание Валерией… После двадцати семи лет брака! Есть чему позавидовать.
Впрочем, я мог сказать ей спасибо еще и за то, что она так не вовремя… или вовремя? За то, что появилась и увидела нас с Наташей. Был ли это для нее удар по самолюбию? Или просто насмешливое: «Так вот о ком ты думал, когда был со мной?» Так или иначе, Наташа догадалась. И получился этот разговор. Тяжелый, неприятный – но нужный. Как прививка. Потому что неизвестно, что еще может всплыть. Хотел бы я, чтобы не было этого самого «до тебя». Но теперь с этим уже ничего не поделаешь.
Остаток вечера я потратил на то, чтобы свести все свое досье воедино. Скомпоновал все, что мне рассказали и прислали, распечатал, сложил в файл. Информации набралось на несколько листов. И, вроде бы, ничего такого эдакого, большая часть вообще из свободного доступа в сети, но… У персональных данных есть такая любопытная особенность. Сам по себе номер банковской карты, домашний адрес или ИНН, попавшие в чужие руки, мало чем опасны. Но когда у другого человека оказывается вся подробная информация о тебе и твоих близких, появляется ощущение, что ты полностью в его власти. Даже если он ее никак не использует. Матросы на зебрах – психическая атака.