Эпоха альтернативно живых

Кабаг Едика

– Толян! – Уже стоя на крыше кабинки, зову напарника. – Открой дверку!

С секундной задержкой дверь распахивается, я совершаю незамысловатые акробатические трюки, ныряю в кабину, захлопываю дверь.

– Едем!? – А сам уже сжимаю в руке пистолет.

– Что прям счас? – Толя, вылупившись, смотрит на толпу кувыркающихся зомби, потом на меня. Киваю. Пряник откидывает крышку на панели, быстро щелкает тумблерам, потом жмет черную круглую кнопку. Раздается гул турбированого дизеля и по машине пробегает дрожь. Напарник дергает рычаг коробки скоростей, вжимает педаль в пол, в зеркало заднего вида вижу грязно-черный клуб выхлопного дыма, и многотонная машина начинает свой плавный ход. Гул турбины усиливается, что за ним не слышно мерного стука двигателя. Левой рукой Толя делает оборот руля, «мазай» поворачивает, выходит на точку меньшего скопления зомби, и набирает скорость.

Первый год Белого дракона, 28 марта. Московская область, Южное Бутово. 09:25

Вдоль дороги, убегающей в направлении столицы, уютно

расположилось несколько торговых павильончиков, торгующих всякой всячиной, начиная от горячительных напитков и заканчивая бытовой техникой системы «утюг» и родственных оной. Я, потирая затёкшую за время сна спину, удивлённо воззрился на снующих туда-сюда людей, перетягивающих кучу баулов от ларьков к машинам и снова бегущих обратно. Торговцы, родом с Юга, затеяли запоздалую эвакуацию, попутно вывозя свой капитал, ныне воплощённый в готовых к реализации материальных ценностях. Буквально метрах в двухстах вперёд встала поперёк дороги фура. Вроде бы и оттолкнуть её можно, но за ней виднеются колёса второй, лежащей на боку – только краном, или танком теперь. Танка же в веренице машин, проглядывающейся за грузовиками, не наблюдается, есть лишь цепочка людей с сумками и детьми на руках. Бегут из города, буквально за пару дней ставшего смертельной ловушкой для жителей. Мне же теперь бежать некуда, точнее – именно бежать не надо, спешить, так сказать. А вот обдумать пути достижения цели просто необходимо. Два дня я пытался прорваться в сторону Москвы, но покидающие негостеприимную столицу автомобили, сплошным потоком заполонившие все более-менее пригодные для передвижения дороги, дорожки и тротуары, помешали это сделать. Позавчера так вообще, пришлось ночевать на балконе какого-то дома, хорошо – этаж был третий, и спальник я с собой захватил. Бес меня дёрнул заходить в подъёзд, водички попросить. Зашёл, вроде нормально, всё тихо, поднялся до первого этажа – и из-за двери, закрывая её спиной выскочил чёртик. Буквально, так и подумалось – рожа и руки красные, это потом уже понял, что в крови, а в первое мгновение чуть ума не лишился. И пришлось бить все рекорды по скоростному взбеганию по лестнице, повезло – на третьем этаже дверь открытая оказалась. Железная, добротная и с замком-защёлкой, толкнул её и захлопнулась. А в квартире, похоже, гнездо «чёртика» и оказалось – три обглоданных костяка, два взрослых и один детский, всё в засохшей крови и осколках стекла. Жуть, в общем. Выходить на улицу на ночь глядя уже не хотелось, но и ночевать в логове Му-шубуна не было никакого желания. Я вам не Гэсэр, блин, который небесный воин и победитель нечисти. Я курсант, вернее бывший курсант, нормальный парень, и мне хочется спать. И я один. Тоска по покинутому, вечно хохочущему и зубоскалящему, коллективу в курсантских погонах навалилась бетонной стеной. Тяжело одному. Сил нет. И Андрей погиб глупо. Я почувствовал обиду, – вот с кем было бы надёжно как в танке. А он – так глупо… «Э-ээ батенька! да вы раскисли!» насмешливый голос «тактика» всплыл в сознании. Тот всегда говорил, что «нормальный боец – отдохнувший боец». А я – вымотан. Спать. Надо спать. Отдохну, и подумаю, что делать. Вот и убрёл на лоджию, благо что застеклённую.

Город был необычно тих. Нет, не было тишины. Долетали звуки выстрелов, крики, какие-то шумы, распознать которые я был не в силах, дело в другом. Не было извечного и мощного фона – шума работающих двигателей. Не хватало чего-то – чего именно, я и не знал, может быть – никогда, но чьё отсутствие в шумовой составляющей заметил сразу. Словно шумел сейчас не город, а большая деревня, пущенная на поток и разграбленье мёртвым войском.

Место для сна я оборудовал медленно, словно через силу. Веки налились тяжестью, а движения стали тягучими, как остывающая смола. Расстеленный пенополиуретановый коврик не хотел лежать ровно и всё стремился свернуться в рулон, я же, словно в забытьи разглаживал его рукой, прекрасно понимая бесполезность сего действа. Лишь встряхнувшись, после того как клюнул носом совсем уж откровенно, я взялся за спальник и разложил его поверх коврика. Кинул под голову кучу тряпья и уселся на спальник, тяжело размышляя о преимуществах различных способов ночёвки. С одной стороны – спать логично одетым. В любое время можно вскочить и начать действовать. Это в теории. Опыт училищных нарядов говорил, что одетым спать – не выспишься полноценно, как ни старайся. В лесу же всегда ночевали раздевшись, в любой мороз. Накинешь на себя сверху, всё что снял, и что не нуждается в просушке, и вполне нормально отдыхаешь. Немного поколебавшись с выбором, я мысленно махнул рукой на все опасности и принялся раздеваться. Чего бояться, в самом деле? Доступ ко мне – через квартиру, квартира закрыта. К чёрту всё. Спать.

Улёгшись, я облегченно вздохнул предвкушая сон, однако не тут-то было. Сон бежал от меня как от зачумлённого, минута, текла за минутой, я начал считать баранов прыгающих через канаву, потом прочие глупости, помогающие заснуть, но – тщетно. Беспредельная усталость рождала бессонницу, а бессонница рождала тоску. С этим надо было что-то делать, и я принялся вспоминать прошедший день в деталях, снова проигрывать свои диалоги с встречными, меняя реплики и пытаясь представить дальнейшее развитие разговора. Тоска отступила.

Постепенно мысли мои свернули на того «чёртика», спасаясь от которого я залетел в эту квартиру. Потом мысли перекинулись на сказочных людоедов, и в голове размеренно зажурчал голос прабабки – шаманки.

– Вокруг нас всегда есть

духи-людоеды, которые едят человеческое мясо и пьют человеческую кровь, как простое питьё. Таких духов-людоедов много. Есть Ада, которые едят новорожденных детей до года. Взрослых и детей старше года эти духи не трогают. Если не хочешь впустить худых ада в дом, то будь осторожен. Не впускай никого из посторонних или незнакомых, чтобы худые ада с ними не вошли в дом незамеченными. Это называется «хорюр» – запрещение. Если наложить «хорюр», тогда обыкновенно никого не впускают и даже дверь держат постоянно запертою, и ты должен следить за этим строго. Можно поставить возле двери чугунный кувшин или горшок с палкою. Каждый входящий должен постучать палкой в горшок, чтобы худой ада не вошел вместе с ним. Можешь сделать «хахюхан» – оберег. Хахюхан или заян, от имени которого сделан оберег, должен беречь новорожденного ребенка от худого ада и от прочих злых духов.

Я усмехнулся. Забавно. Слышу бабушку как в детстве, будто сидит она рядом у изголовья и неспешно рассказывает вещи, которые должен знать её внук, и от которых у маленького меня сердечко замирало в ужасе. Где те ада, которые не едят взрослых… По улицам бродит многоглавый ужас пожирающий всех, без различий. А прабабкин голос, между тем всё журчал, не прерываясь, дальше.

Кроме «ада», есть еще другой дух, которого называют Му-шубун. Он живет в лесах. Му-шубун гораздо опаснее и сильнее, чем ада. Му-шубуны едят взрослых людей, одиноко кочующих в лесах. Му-шубун убивает людей своим длинным красным клювом, наподобие клюва птицы, словно из железа. Он подходит к спящему человеку, ударяет его клювом по голове и пробивает ее, а затем, убив таким образом человека, съедает его мозг, потом печень и почки.

Кроме ада и му-шубун, питающихся человеческим мясом, есть и другие духи-людоеды, которые еще сильнее, чем ада и му-шубун. Эти духи-людоеды принадлежат к числу сильных и больших черных заянов. Для таких заянов люди, в прежнее время, приносили в жертву человеков для умилостивления этих духов-людоедов.

А ведь и в самом деле, головы костяков в комнате были проломлены, как будто молотком. Вот тебе и совпадение, назвал его первым пришедшим в голову словом, и оказалось – в точку. Или почти в точку.

– «…Хунн мяхая хунхэн, хуни шухан ундан, хуни мяха шуханда обтохыма…» – Всплыла вдруг в памяти часть призывания чёрного заяна, которого никогда нельзя произносить вслух. Если не хочешь накликать неисчислимые бедствия. «…Желающий человеческого мяса и крови, так ему хочется человеческого мяса и крови…». Сон покинул меня окончательно. Я замер, боясь спугнуть ощущение мысли, что вот-вот придёт, окончательно увяжет все обрывки смыслов и даст понимание картины происходящего, осветит какой-то сакральный глубинный смысл картины. Тщетно. Как чаще всего бывает в подобных случаях, мысль покрутилась вокруг, метнулась в сторону вспугнутой рыбкой и исчезла окончательно. Ладно. Будем мыслить логически. Как там говорил Андрей? «…Ничего страшного не происходит, если вдуматься. Если не быть дураком, вертеть головой и напролом не лезть, как полоумному, то всё в порядке, угроза минимальна. Ты же видишь, что эти трупы или полутрупы бешеные совсем вялые….». Поняв, что заснуть не удастся, я полез в вещмешок. Сникерсы – не еда, конечно же, но энергию восполняют. И зажевать сладеньким все кошмары сегодняшнего дня не помешает. Кроме того – сладкое способствует работе мозга. Мысля логически – как раз то, что мне нужно сейчас. Раз уж всё равно заснуть не могу, то хоть использую время для размышлений. Или, может, поесть полноценно? Пару мгновений я раздумывал над возможностью приготовить себе горячую пищу. Свет ещё был. В квартире наверняка есть запас продуктов, достаточный для насыщения одного человека. Но, при мысли о том, что нужно будет входить в тёмный зев квартиры, где валяются обглоданные костяки её прежних хозяев, желание приготовить себе горячую пищу улетучилось бесследно. Нет уж. Лучше я здесь как-нибудь. Сникерсну. Запью водой. Буду хвост держать трубой, блин. Да, лучше здесь.

Я принялся жевать вязкую сладкую массу сникерса, изредка делая глоток – другой воды из фляжки, которую хотел когда-то привезти домой и подарить двоюродному брату. Из головы не уходил речитатив прабабки и слова Андрея, они сплетались в странном хороводе, кружились в сознании, повторяясь вновь и вновь, но никак не соединялись в единое целое. Что их объединяло, но я не мог понять, не мог начать логическую цепочку, и только когда я отвлёкся, засмотревшись на ночное небо, протянулась первая ниточка понимания. Ада – это те, кто ожил, но ещё медленный и вялый… Додумать я не успел. Провалился в сон без всякого перехода, как будто кто-то щёлкнул выключателем. Хлоп! и темнота.

… гигантский овраг. Он появился в поле зрения постепенно, словно тьму плавно просветлили компьютерными спецэффектами, и – я осознал себя во сне. Необычное чувство – я знаю, что я сейчас сплю и вижу все со стороны. В то же самое время – я где-то там, внизу. Целенаправленно бреду меж гигантских глиняных стен в поисках промоин и закутков с гусиными гнёздами. Да, это излюбленное место гнездования гусей. По какой причине гусиные яйца являются предметов высокой ценности, мне во сне не объяснили. Периодически, гнёзда попадаются, и я начинаю лихорадочно соображать, где приготовить тайник для яиц, как их туда перенести. То есть – по какому маршруту, сколько ходок потребуется, и какие меры маскировки предпринять при встрече с компанией конкурентов. Ясное ощущение безопасности от встречи с соперниками, ведущими индивидуальный поиск, позволяло не беспокоиться на их счёт. Хотя – почему так?