Эпоха альтернативно живых
Шрифт:
Детское счастье оборвалось неожиданно, когда мою машинку заметил Рихард. Вместо того, что бы подойти и попросить «Дай, пожалуйста, поиграть», или что-то вроде, он подбежал ко мне и попытался выхватить ее. Я и тогда был крепким парнем, так что машинку он не получил. А скорее даже, получил он машинкой по носу. И сразу кровь, сопли, слезы, шлепок и отправление в угол от воспитательницы. Вечером, пока шли с мамой домой, я умудрился выслушать столько нотаций о своем плохом поведении, что мне хватило на всю жизнь. Лишь только отец меня похвалил, сказал «молодец!»
Судьба
Пока я предавался воспоминаниям, часть моего мозга пыталась запомнить то количество поворотов, которое сделал фургон, но весь путь так и не выстраивался. Ладно, прорвемся, на место приедем и разберемся.
Наконец колонна остановилась, снаружи раздались голоса и крики, призывы разгружать. Вот и приехали. Тент распахнулся.
– Выходи, не думай тут чудить, понял? – В проеме показалась голова в фуражке.
Я кивнул, встал, как мог, и стал вылезать из фургона. Стоило мне только показаться снаружи, где остановилась колонна, так мне показалось, что я на съемках фильма про войну. «Фашистская» цитадель располагалась в типичном российском поселке, но все надписи на домах, которые мне бросались в глаза, были на двух языках. Немецком и русском, причём немецкий ломал глаза не только своей чужеродностью, но и готическими завитушками на буквах.
Колонна встала на площади перед комендатурой, о чем говорила вывеска «Komendatur». Красивое здание в стиле сталинского ренессанса, двухэтажное, с колоннами, было украшено фирменными знаменами «бронетанкистов». Скорее всего это было здание поселковой администрации. Напротив комендатуры было одноэтажное здание, типа вокзала, кирпичное, длинное, с трапециевидной крышей по крыльям, и двускатной, с маленьким круглым окошком в центре. И только одно вносило диссонанс в этот гитлеровский антураж – это памятник Ленину. Ухоженный, недавно покрашенный серебристой краской, памятник стоял в центре площади. Он сразу же притягивал и отталкивал. От него веяло чем-то, но чем я никак не мог понять.
За три или четыре дома от площади виднелся частокол, окружающий центр поселка. Видимо они не решились осваивать весь поселок, довольствуются лишь площадью у вокзала и администрации. Но и такая, с виду, небольшая территория внушал уважение перед бандой. Площадь не была пустой. Различный люд сновал по своим делам, туда-сюда. Атмосфера в поселке была мирной, а это говорило об их численности. Вот только, где же они технику размещают, я никак не мог понять.
– Что стоишь? Вперед! – Парень в фуражке ткнул меня автоматом в спину. Я покорно пошел.
С площади мы двинулись на северо-восток поселка, мимо здания вокзала, мимо ларька с надписью Apotheke, стационарного поста полиции. Обогнули вокзал и направились к железнодорожной линии. Там за линией
Тюрьма располагалась в обыкновенной избе-пятистенке. Тычками меня загнали в сени, где я встал пред светлыми очами дежурного. Тот оглядел меня с ног до головы, почесал затылок, пролистнул тетрадь, покачал головой.
– Это хто? – дежурный посмотрел на конвоира.
– Личный враг самого! Велено определить в одиночку. – Он подтолкнул меня к дверям во двор. – Seien Sie vorsichtig mit – er liebt es zu kДmpfen
– В одиночку? А места есть, кто меня спросил? Akzeptiert.
– Э. Ты тут не начинай. Мое дело привести и сдать. А дальше сам определяйся. – Конвоир склонил голову набок. – Только, эта, Сам еще обещался к нему прийтить сегодня.
– Ты меня не стращай, тут. Не вырос еще. Чай не боюсь.
– А я тебя и не стращаю. Говорю велено в одиночку.– Повторил конвоир и добавил. – Сам велел.
Дежурный закряхтел, стал что-то искать на столе. Нажал на какую-то кнопку, из избы появилось еще два ухарая. Наконец он достал журнал, ручку, и подал все это конвоиру, пробубнил – Распишись.
Пока конвоир расписывался, два ухаря ухватили меня под руки, поволокли меня куда-то во двор.
– В одиночку его! – Проворчал дежурный, принимая журнал из рук конвоира. – Хотя стой! Ремень, шнурки, сдать!
Ухари в два счета вытащили из моих брюк ремень, потянулись к ногам, но зря – в кирзачах шнурков нету. Сдав ремень, они продолжили волочь меня на новое место жительства.
Одиночка оказалась клетушкой, примерно полтора на два, в помещении бывшего то ли курятника, то ли крольчатника. Сейчас непонятно, но вонь стояла характерная. Как только дверь закрылась, я кинулся к единственному слуховому окну, глотнуть воздуха.
Надышавшись и наглядевшись на фабричные ворота, я вернулся в камеру. Будем думать, что делать дальше. Побег? Подождем, что сегодняшний день покажет, но долго я тут задерживаться не хочу. А пока ждем, надо придумать, чем тут заняться можно. Я в камерах гость новый, все мое знание про тюремную жизнь только из фильмов. По началу, думаю, надо измерить свою камеру шагами, а там поглядим.
Второй год Белого Дракона, конец апреля. Хауптбург (бывш. станция Пахомово Тульская обл.) Штаб «Бронетанкистов».
«Сам» ко мне не зашел, ни вечером после прибытия, ни утром следующего дня. Его визит откладывался на неопределенный срок. За то время пока я ждал его, я успел выучить расписание движения броне-колонн. По началу, мне казалось, что «кулаки» имеют в распоряжении одну колонну «парусных танков», но нет. Колонн было две, по три пародии на танки в каждой, две машины сопровождения, ремонтная одна точно, вторая для мародерки или что-то вроде того. Было у них три, но одну я прочно вывел из строя, хе-хе.