Эпоха мертвых. Москва

Круз Андрей

Рванул дальше. По хрустящему гравию, разъезжаясь ногами, выскочил на насыпь, перескочил через рельсы, снова кювет. Опять прижались, огляделись. Нет никого, лишь серое пыльное здание завода ЖБИ таращится на нас темными стеклами цехов. Впереди административное здание, обшарпанное и тоже серое. И вообще, все серое вокруг, грязноватое – промзона.

Еще рывок, хоть вроде и смысла в нем нет. Но как-то плохо себя чувствуешь посреди открытого пространства, сразу свалить хочется как можно быстрее, поскольку не знаешь, что дальше ждет. На открытом месте мертвяков не боишься, по крайней мере, а что в тех складах творится, никто не знает. Впрочем… не думаю, что мертвяки затаились. Там и в мирное-то время полтора землекопа работало,

откуда мертвякам браться в такой глуши, да еще и за бетонным забором?

Вот и сам забор, но на бетонную дорожку сворачивать я не стал – не хочется на все окрестности сапогами стучать. Тишина стоит невероятная, где-то только вороны каркать продолжают. Остальные мои тоже на асфальт не рвутся, тишину берегут. Тишина сейчас тоже за нас. Нас не слышно, а мы услышим, случись здесь кто лишний. Пусть так и будет.

Проходная. Простенькая такая, с крошечной бытовкой вместо вахты. Заглянул внутрь через окно. Пустота. Дверь с той стороны распахнута. Тихо-тихо пошел вперед, показав жестом: всем, кроме Лехи, сидеть у ворот. Автомат к плечу, прислушиваюсь так, что уши вытягиваются. Тихо.

Повел стволом по двору, не нашел ничего, во что пальнуть надо, пошел вперед и… Я почувствовал запах табачного дыма, который понесло на меня ветерком. И замер, боясь вдохнуть. И руку вскинул, показывая Лехе: «Стой!» В статуи обратились. А затем за углом рация заговорила, захрипела со знакомым акцентом: «Мух ду обстановка?» [15]

И чей-то голос ответил:

– Обстановка дикду. [16]

И отключился, я слышал. И еще мне подумалось, что хрен он угадал, не «дикду» у него дела ни разу. И явно рядом сидит, прямо за бытовкой, скорей всего. Сколько их там? Не может быть много, иначе мы бы с крыши увидели. Оставили фишку те, на «Газели», там пятеро было… Человека два или три здесь, не больше. Не может быть больше. А почему так странно сидят? А боятся на себя приманить кого-то, и людей здесь не ждут, только мертвяков. Я бы и сам спрятался на их месте.

15

Как у тебя обстановка? (чеченск.)

16

Обстановка нормальная (чеченск.).

И ровно в этот момент услышал хруст камешков под ногами, приближающийся к нам, и единственное, что успел сделать, – вскинуть автомат, наведя на угол бытовки. И в тот же миг из-за него вышел средних лет кавказец, с короткой рыжеватой бородой, в шапке «чеченке», камуфляже и разгрузке, несущий автомат в опущенной руке. И замер, окаменел, как на стену наткнувшись, уставившись на косо срезанный компенсатор моего АКМ.

В глазах чеченца мелькнуло что-то такое, что я сразу понял – драка будет. Не бросит он ствол. И просто утопил спуск, ударив короткой очередью ему в грудь, над самым «лифчиком» с магазинами. Треснуло, словно доски сломали, язык пламени из дула ударил прямо в тело противника, метнулось эхо по замолкшей промзоне, отразившись многократно. И кто-то заголосил из-за угла: «Аллаху акба-а-ар!» Прямо у заваливающегося тела убитого мной я упал на колено, боком высунув ствол автомата за угол бытовки, пустил туда веером длинную, на весь оставшийся магазин, очередь, успев отскочить назад, когда щепа из раскрошенной ответным огнем стены посыпалась мне на голову. И перекинул рожок на второй, спаренный, рванув рукоятку затвора.

Рядом со мной темным силуэтом проскочил Леха, метнул РГД за поворот, я услышал, как со звоном отскочил предохранитель и хлопнул запал. А сам крикнул в рацию:

– Вика! Паша! Гранатами через забор огонь!

– Аллаху

акба-а-ар!

И снова режущая дерево очередь, уже ниже, и в ту же секунду взрыв, гулкий и резкий, звон осыпающихся стекол вахты. Потом тишина, сдавленный стон и неловкие шаги по гравию. И снова двойной звон предохранителей, щелчки запалов, и я услышал и словно даже увидел внутренним зрением, как две тяжелые гранатные тушки перелетели через бетонный забор, тяжело упали на гравий, которым был засыпан складской двор. И опять взрывы, один и второй, запах тротила в воздухе.

– Вперед! – заорал я, заскакивая за поворот с автоматом у плеча.

Тело в рваном камуфляже, кровь и рваное мясо видны через его прорехи, мелко дрожащие пальцы вцепились в цевье и рукоятку АКС, лежащего у головы. Выпускаю короткую очередь в него, норовя попасть в голову, и попадаю, естественно, разбрызгав мозги.

– Леха, за мной! – заорал я, побежав к ангарам. – Пашка, контроль! Вика, страхуешь!

Но больше на территории никого не нашлось. Сзади хлопнул одиночный выстрел из автомата – Пашка прервал возрождение к новой и неправильной жизни того бородатого, который нарвался на мою очередь.

– Что у вас? – запросили хором Шмель и Сергеич.

– Чехи фишку оставили, – сообщил я в микрофон. – Наверняка вернутся. Всем быть готовыми.

Схватил тяжелое, обмякшее тело за ручку на разгрузке, предназначенную для вытаскивания раненого, волоком потащил его по гравию за угол ангаров. Лучше убрать пока с глаз долой, не надо сразу себя обозначать. Те, на белой «Газели», обязательно вернутся, тут вопросов нет. Но их всего пятеро, на одном микроавтобусе. А нас больше, и позиция у нас лучше, так что с ними разберемся. Вопрос в другом – кого они там ждали? Не просто так ведь оставили здесь двоих, а сами укатили на мосту постоять? Там самая высокая точка на дороге, наверняка ведь высматривали кого-то.

– Что задумал? – спросил Сергеич.

– Склад потрошить задумал, – ответил я. – Без драки не обойдемся, но так хоть готовы будем. А если свалим, то черт знает, как все выйдет, может, еще сами на них напоремся.

– Сохраняем инициативу, короче, – подвел он итог моей речи. – Смена частоты.

Перескочили. Нечего давать пишу чужим ушам, если противник эфир сканирует. Мишка вон тоже у рации сидит слушает. Но пока вроде никакой обмен не обнаружили. Или плохо ищем, или чехи молчат. А вот на первом, «мародерском» канале время от времени какие-то фразы проскакивают, но явно издалека и «не по этим делам».

– Паша, двухсотых пошмонай! – скомандовал я парню.

Он вроде уже ко всему привычный после нашей солнечногорской эпопеи, но обыскивать трупы, пробитые пулями и осколками, ему впервые. Пусть привыкает, а то вон какой бледный. А раз к нам прибился, пусть на бойца учится, со всеми вытекающими и сопутствующими.

Рацию у убитого взял, а она пулей пробита. Когда я его достреливал, то угодил, наверное. А может, и раньше, когда вслепую из-за угла лупил. У второго радио не было, так что теперь по-любому жди гостей – фишка со связи пропала. Да и стрельбу с гранатами только глухой бы не услышал. Было бы времени на подготовку на минутку больше – бесшумными ПБ отработали бы, а теперь не выйдет, на всю Москву о себе объявили. Конечно, и без нас в городе постреливают, да очень уж вероятность низкая того, что вероятный противник так подумает.

– Пашка, что взял? – обернулся я к молодому.

– Два АКС, двадцать четыре рожка, в пачках куча патронов, два «макара», по магазину к ним, четыре «феньки» и четыре РГД-5, – быстро доложил он.

– Нормально, – кивнул я, кинув взгляд на разложенное оружие.

Автоматы новенькие, явно со склада недавно. На войну чехи собрались серьезно, я и сам уже забыл те времена, когда на себе больше десяти запасных магазинов таскал. Тоже пригодятся. Ну а гранатам вообще цены нет, мы их сразу по сумкам распихивать начали.