Эра людей. Дьявол
Шрифт:
— Вот тут немного не понял, — сказал я. — Как так — нити в равновесие? На весах их, что ли, взвешивать?
Наутро воинство двинулось в путь. Бешеной скачки не было — кентавры тогда, как выяснилось, просто спешили на стыковку, потому что их бы никто ждать не стал, как изгоев с наложенной епитимьёй. Но им посчастливилось найти меня. Минус — Наар, минус — епитимья… Одни минусы от меня, в общем.
Люди ехали на конях, многие шли рядом с конями. А Клинтиана ехала по-особенному. Она полувозлежала на носилках, которые тащили на плечах четверо мускулистых кентавров-мужиков, ошалевших от такой чести. Одним из них был Тон, остальных я по именам не знал.
Я
Клинтиана подняла посох и будто коснулась им чего-то в воздухе. Между нами засветилась картинка. Ну, такая себе картинка, откровенно говоря. Комок спутанных нитей.
— Так можно схематически представить себе нашу мать-вселенную, — сказала Клинтиана.
Я непроизвольно зевнул. Очень уж она напомнила интонациями школьную училку. Переодеть во что-то приличное, дать указку вместо посоха и — полное сходство.
Зевок от Клинтианы не укрылся, она нахмурилась, и тон её стал холоднее:
— Ты хочешь вытянуть определённую нить, — сказала она, и одна из нитей стала вытягиваться. Это, само собой, привело к тому, что весь комок утянулся ещё плотнее, и нитка остановилась. — Так поступает несведущий. Так поступили маги-стихийники. Они затянули узел, распутать который было уже невозможно. Так им казалось. Но вдруг появился ты.
Одна из безжизненно висевших петель дёрнулась и поползла. Ещё один кончик высвободился, распрямился. Вся конструкция как будто «расслабилась», растянулась. И та нить, которую невидимая сила пыталась вытянуть изначально, поползла себе дальше.
— Понимаешь? — с надеждой спросила Клинтиана.
— Похоже на то. Не нужно тянуть за ту нить, которая тебе нужна, так?
— Ну… — Судя по выражению лица Клинтианы, с такого ракурса она на проблему не смотрела. — Ну, пожалуй, можно сказать и так. Да, определённо можно, Мортегар, ты очень хорошо сказал! — воодушевилась она и заёрзала на носилках, заставив кентавров с беспокойством оглядываться. — К примеру, ты хочешь есть. Глупо было бы просто двигать челюстями, еда от этого во рту не появится. Тебе нужно определить, за какую ниточку потянуть. Что потратить — время? силы? Может быть, для того чтобы получить еду, тебе придётся потянуть за три или четыре нити. Умение вычислять эти нити и есть магия!
— Так, стоп, — не сдавался я в попытках поразить женщину своим невероятным интеллектом. — А вот, например, тот Купол Бессмертия, который вы раскинули над ареной — это как?
Название Купол Бессмертия придумалось спонтанно, мне кажется, Юи одобрила бы. Вот только разблокировывать это заклинание мне пока не представляется разумным. Пока что я бы попрокачивал какие-нибудь боевые навыки. Хочешь мира — готовься к войне.
— Этого не объяснить словами, — задумчиво изрекла Клинтиана и согнула в колене правую ногу так, что прикрывающий её лоскут соскользнул к бедренному суставу. — Мы живём в резонансе с матерью-вселенной, сознаём свою природу. И когда мы действуем, мы… как бы это сказать… Мы — сами нити, определяющие себя. К примеру, я установила то, что ты назвал Куполом Бессмертия, просто пожелав этого. Это стоило мне сил. Я употребила пищу, которой не стала бы употреблять в другой ситуации. Узлы стали затягиваться. Однако сегодня утром я подняла воинство и повела его в путь, следующий за одной из нитей, и
— Море впереди! — раздался крик издалека.
Я резко повернул голову и прищурился на горизонт. Эх, острота зрения у меня чуть-чуть не орлиная. Слишком много времени за компом, ещё больше — за смартфоном. Маленькие буковки, в лучшем случае — маленькие картиночки. Возникает вопрос: сумеет ли магия прокачать мне зрение, если я захочу? Эх, неправильно рассуждаю, не по-людски… Ну так я ж не «человек», я — дьявол. Меня назначили, документ наверху подписан, всё чин-чином.
Ну да, кажется, что-то там такое синеется… Наверное, ещё часика три-четыре — и доберёмся. Кентавры всхрапнули хором — им не терпелось рвануть галопом, но они сдерживались.
— Превосходно! — обрадовалась Клинтиана. — Да исполнится воля матери-вселенной!
— Так что же, — вернул я разговор в интересующее меня русло, — мать-вселенная вот просто так захотела, чтобы вы переплыли океан и устроили там кровавую бойню? Вот прям вот так? По-моему, как-то это не по-матерински. Те, маги-стихийники, они, конечно, накосячили, но ведь стихийной магии больше нет. И они ведь тоже часть матери-вселенной! С чего бы ей хотеть их уничтожить? Вы не подумайте, я их, конечно, ненавижу, аж кушать не могу, руки чешутся всех поперерезать. Но мне бы принцип понять…
Клинтиана долго молчала, глядя туда, где обещали море. Потом, видимо, подобрала подходящую для меня аналогию и тихо сказала:
— Рука — часть тебя. Но если твоя рука застряла, а тебе нужно бежать, ты её отсечёшь. Как бы ни было больно, это — необходимость. Убрать старое, отжившее, тянущее назад, чтобы дать дорогу новому.
Я промолчал. Просто не нашёлся, что сказать, потому что вспомнил, как в подводной пещере отрубил сам себе руку. Потому что знал, что должен спасти Натсэ, которая осталась одна. Может быть, это и было тем, о чём говорит Клинтиана. Я хотел спасти ту, что любил, но мог бы вечность дёргать за эту нить, рыдая и умоляя ожившего мертвеца отпустить меня. Но я потянул другую нить — и победил. Интуитивно, как и всегда.
Мои прогнозы про три-четыре часа не выдержали критики. К заходу солнца уже хорошо было видно море, но войско встало на привал.
— Ночуем здесь, — сказала Клинтиана, сойдя с носилок. — Мортегар, мой шатёр…
— Он великолепен, — с чувством сказал я.
На лице Клинтианы промелькнуло выражение досады.
— Поступай, как знаешь, — буркнула она. — Пока…
Это зловещее «пока» мне отнюдь не понравилось. Накормив Половника, я ушёл к кентаврам, но для разнообразия предпочёл мужское общество.
— Тон, — сказал я. — Здорово. Как дела?
— Превосходно, Мортегар Настар-Танда, и с каждым мигом становятся всё лучше, — обрадовался мне кентавр. — Хочешь разделить с нами пищу?
— Конечно! — с энтузиазмом отозвался я.
Мужики варили в котелках что-то ароматное. Кашеварил кентавр, которого Тон представил, как Мона.
— Почему у вас имена такие странные? — не выдержал я.
— Когда нас отправили в изгнание, то запретили брать имена больше трёх букв, — объяснил Тон. — Кроме домодос. Домодос имеет право на четыре буквы. Кон уже сменила имя, теперь её зовут Коон.