Эра Огня 5. Мятежное пламя
Шрифт:
— Я разгадал твою загадку, Мортегар! — прогремел голос Старика.
Он шагнул с крыши, и воздух осторожно опустил его, поставил на землю. Старик неспешно пошёл ко мне.
— Загадку? — произнёс я, не в силах заставить голову хоть что-то соображать.
— Ты назвал меня «роялем». Я долго размышлял, пока меня не осенило. Подобно роялю, я был всего лишь инструментом Анемуруда, на котором он сочинил свою мелодию и оставил меня вспоминать её. Таким же инструментом был Мелаирим, таким же был и ты. Но вы оба перестали играть чужие мелодии. Вы теперь — сами творите
Он поклонился, остановившись, и резко развернулся. Как раз вовремя — Дракон рванулся вниз, к нему.
— Нет! — заорал я. — Идиот!!!
Старик встретил Дракона поднятым посохом. Ослепительно полыхнула белая вспышка, однако теперь, когда солнце было скрыто за чёрными тучами, Дракон даже не дёрнулся.
Запоздало до меня дошло, как я ошибся, подумав, что днём Мелаирим «заряжается» от солнца. Всё было с точностью до наоборот. Солнце оставалось настоящим Огнём этого мира, а Мелаирим был мятежным Пламенем. И Солнце наверняка причиняло ему страдания, вот и всё.
Я побежал. Прыгнул и полетел, на ходу расправляя огненные крылья, но не успел.
Пламя окутало Старика. От него остался лишь силуэт, чёрный и тонкий. Но вот в пламени забрезжило белое свечение, сделалось сильнее, ярче, и Дракон, зарычав, отпрянул.
Старику тяжело далось это, и он не мог скрыть усталости. Плечи поникли, рука, державшая посох, тряслась.
— Таков мой выбор! — чуть слышно произнёс Старик, и с конца посоха сорвалась белая молния, ударив Дракона в грудь.
Молния не исчезла, сверкнув, как подобало молнии. Нет, она продолжала дёргаться, ослепляя, соединяя в единое целое Старика, посох и Дракона.
В тот миг, когда я поравнялся со Стариком, грянул взрыв. Ещё одна буря огня пополам с белой энергией.
Меня отшвырнуло назад. Я ударился спиной о землю, меня вмяло на метр в глубину, но то ли Пятая Стихия вовремя сжалилась, то ли Натсэ успела подсуетиться, а может, Маленькая Талли — не знаю, но я ничего не сломал и даже не сильно ушибся. Тут же вскочил на ноги, тяжело дыша.
На лицо упали робкие капли дождя. Они быстро обрели уверенность, и хлынул ливень, скрыв всё в радиусе больше полутора метров. Но я успел заметить, что, во-первых, Дракона и стихиалей больше нет, а во-вторых, Старик лежит в десятке шагов от меня, рядом со сломанным в трёх местах посохом.
Я бросился к нему. Раскисшая земля скользила, будто не хотела пускать. Дождь лупил по коже и, казалось, вот-вот начнёт её резать, но я даже не подумал унять его магией. Почему-то казалось правильным, что — дождь. Он лился и будто приносил какое-то очищение.
Упав на колени возле Старика, я наклонился к нему, услышал судорожное дыхание.
— Куда ж ты полез? — простонал я. — Сам же говорил — вы не воины!
— Никто не воин, пока не начнётся война, Мортегар, — сипло ответил Старик, и я едва слышал его за шумом дождя. — Хотя бы я прогнал
— Ты был прав, — обречённо сказал я.
Дождь внезапно перестал литься, остался лишь звук. Я поднял голову. Они подошли все втроём. Авелла сотворила воздушный «зонтик» над нами. Я не стал с ней спорить. Все молча, с изумлением смотрели на умирающего старика. Они-то все видели его впервые в жизни.
— Корабль, — шепнул он.
— Что? — Я наклонился ближе. Расслышать слова Старика было уже почти невозможно. Глаза его начали закатываться.
— Ты просил... корабль... Сиектян... Он там, где будет его сердце, Мортегар.
— Что?! Какое ещё сердце у корабля? Неужели хоть сейчас нельзя без загадок?!
Но я кричал на мертвеца. Последний выдох Старика растворился в воздухе. На миг его тело окутало белое сияние. Потом оно отделилось — бесформенное, яркое — и полетело вверх. Легко преодолело «зонтик» Авеллы и устремилось в небо. Мы все провожали его взглядами.
Когда сияние достигло туч, кажется, произошло столкновение. По тучам разбежались белые разряды, и тучи начали расходиться. Так быстро, как будто в разные стороны одновременно начали дуть целые ураганы.
Дождь прекратился. Мы стояли и смотрели на чистое, будто свежевымытое солнце, которое всё это время спокойно светило, не ведая, должно быть, что произошло под покровом туч.
— Куда он исчез? — спросила Авелла. — Яргар?
— Вряд ли, — сказала Натсэ. — Готова поставить дилс против сундука с солсами — он уже на Материке.
Её слова тут же обрели подтверждение. Перед глазами вспыхнуло телеграфное сообщение от Лореотиса:
ЛОРЕОТИС: Главный здесь. Защиты нет. Прощай.
Глава 62
Ниитлис держала Алмосаю за левую руку и считала пульс, пока с правой руки текла кровь в подставленный Боргентой таз. Казалось, это длится уже целую вечность. Казалось, Алмосая уже должна умереть. Логика подсказывала, что на самом деле прошло, наверное, меньше минуты, и крови вылилось не так много, просто это — кровь, и потому страшно. Но логика сидела где-то глубоко и не могла докричаться до колотящегося в панике сердца.
— Лёд, — сказала Ниитлис.
— Что? — Боргента сама едва услышала свой голос.
— Лёд, снег — что-то холодное. Быстрее. Нужно сбить ей жар.
Боргента вновь выбежала из спальни. Выскочив на улицу, огляделась. Небо, как назло, было чистейшим, и на остров не упало ни снежинки. Казалось злой насмешкой: такой холод, а снега — нет! Вернее, он есть, но там, внизу, далеко и недостижимо. Вукт бы легко доставил его сюда. Любой Воздушный маг — тоже. Но все, кто мог что-то делать, либо сражались в других местах, либо лежали при смерти. Оставалась только она.
Вспомнив про ледяную дорогу, Боргента побежала вокруг дома. «Горка», по которой уехали Вукт и Моингран, никуда не делась, всё так же тянулась, соединяя остров с землёй. Упав перед ней на колени, Боргента сотворила из земли камень и ударила прозрачный лёд.