Эра Водолея
Шрифт:
– Так и есть. Помню, сам поначалу цеплялся за углы. Нога то привыкла к другим стандартам.
Мы поднялись на второй этаж и по мостику с ажурными балясинами прошли в первую комнату левого крыла. Помещение большое, примерно сорок метров на десять. Тут два окна, выходящие на дворцы Атлантиды и центральное озеро.
– Здесь, – указала Патриция.
– Кто решил войти сюда – вы или подруга?
– Альберта, как и обычно, шла впереди, если для вас имеет значение.
Я лишь улыбнулся, вспомнив прогулку с Таскани.
Место соответствует нарисованной схеме. Придраться не к чему. Но не давали покоя мысли:
– Как с фотографиями? – поинтересовался я. – Не пришла ли пора увидеть остальные?
– Вот, – Патриция отдала пачку. – Можете оставить себе.
– Благодарю.
– Я устала, – сказала девушка. Но, поглощённый разглядыванием картин, я не услышал слов. И лишь позже осознал, что полностью утратил контроль.
А Пепе уселась на подоконник и рассматривала город. Вид отсюда восхитителен.
– Что скажете о картинах? – спросила девушка, когда я подошёл к ней.
– Патриция, вы правы. Тут рассказ о преступлении. Я вижу две враждебно настроенные группы. Видимо, желая найти компромисс, лидеры уединились. Но, мне кажется, мужчина в серо-голубом заранее спланировал убийство. И, оказавшись наедине с оппонентом, хладнокровно с ним расправился. Альберта называла палача Энлилем, а жертву богом Эа. Но имена мне незнакомы. А на последней картине показано само преступление. Непонятно, чем нанесён роковой удар. Но предмет в руке убийцы похож на тот, что держит одна из девушек на втором полотне. И ещё я не могу понять, зачем информация пришла ко мне именно сейчас? Как вы думаете?
– Не знаю, – выдохнула девушка. – Но Альберта часто повторяет – события происходят не случайно.
– Патриция, вы давно знаете Таскани?
– Наверное, лет десять. Мы однажды встретились в Риме и с тех пор дружим. Хотя иногда мне кажется, что знакомы всю жизнь. Но я выросла в детдоме. Альберта в какой-то степени мне заменила маму. Я благодарна ей за помощь. Таскани удивительный человек, эрудированный. И порой, кажется, знает ответы на любые вопросы. Хотя и молода. А ещё талантливый художник. Пожалуй, больше мне нечего добавить…
Патриция замялась, будто подбирая слова.
– О таком не принято говорить. Таскани пережила трагедию. Пять лет назад муж Альберты скончался от инсульта, и она сильно горевала, поскольку любила супруга. Я видела его. Красивый, обаятельный, умный мужчина, но намного старше жены. От него семье осталось небольшое состояние. У них родилась дочь. Марии сейчас шесть лет.
Свесив ноги, Патриция встала, тут же оказавшись на голову выше меня.
– Ну, а теперь, лейтенант, если я ответила на вопросы, мне хотелось бы навестить подругу.
– Конечно, – согласился я, и мы направились к лестнице.
– Патриция, вы знаете этого человека? – включив планшет, я вывел на экран фотографию Новака.
– К сожалению, нет. Симпатичный мужчина. У меня отличная память на лица. Невольно приходится запоминать покупателей. Неудобно становится, когда путаешь с кем-то. Я убеждена, что не встречалась
– Не имеет значения.
– А вы невежливы, – капризно заметила девушка. – Я тут распинаюсь, наверное, целый час. А вы скрытничаете.
Я взглянул на циферблат и удивился. Десять вечера. Постоянный свет Атлантиды вводит меня в заблуждение.
– Думаю, нам пора к Альберте, – сказал я. – И, если хотите, что-нибудь расскажу о музее. Вы же не закончили экскурсионный маршрут.
Патриция не возражала, и я сопроводил девушку к медпункту, расположенному у шлюза. Но выбрал путь короче, через сектора. Зато Пепе увидела кварталы, недоступные для туристов. А я по ходу рассказывал, что неоднократно слышал от гидов.
У входа в Атлантиду напротив друг друга расположены два красивых трёхэтажных здания шарообразной формы. Глядя на них, кажется – сейчас покатятся. То, что справа от шлюза, задействовали под медпункт. Здесь я передал спутницу доктору Рино и осведомился о здоровье Альберты. Подполковник сказал, что Таскани оправилась и чувствует себя хорошо. И я вновь направился к сорок восьмому корпусу.
Глава 7.
Книга Ника Уралова
Едва покинув медпункт, я увидел начальника службы безопасности. Судя по направлению, Бренер идёт в казарму. Несмотря на позднее время – подтянут, опрятен и пышет здоровьем. Будто и не устал за такой напряжённый день. И где капитан черпает энергию?
– Как дела? – поинтересовался Генри.
– Опрашиваю девушек.
– И как?
– Увы. Ты же знаешь, экскурсионные группы с задержанными женщинами прибыли на ковчег во второй половине дня, а Новак погиб утром. Так что я провожу опрос для очистки совести.
– Ну-ну, – улыбнувшись, подмигнул капитан. – Не вешай носа, лейтенант. Когда бы ещё вот так пообщался здесь с женским полом? Мои вон ребята на взводе. Прямо рвались отнести девушкам ужин. Едва не передрались. Мне пришлось вмешаться, чтобы угомонить горячих жеребцов. Отсюда мораль – умей извлекать выгоду из того, с чем приходится иметь дело. Ну, желаю успехов.
Капитан повернулся и направился в сторону казармы. А я стоял и смотрел ему в след. Бренер удивительная личность. Создаётся впечатление, и ни у меня одного – начальник службы безопасности никогда не спит, и в курсе всех событий. Что в равной степени относится как к непосредственным обязанностям, так и к научным исследованиям.
Я видел капитана в различных ситуациях, и не припомню, чтобы кто-то отзывался о нём плохо. Конечно, Бренер требует от подчинённых чёткого выполнения служебных обязанностей. Что, кстати, воспринимается как должное, а не придирчивость командира. Люди понимают – лишь строгая дисциплина поддерживает жизнь в космосе.
Но сейчас, встретившись с капитаном, я ни на йоту не сомневался – вот кто изображён на полотнах Альберты. На последнем холсте в убийце я видел человека, похожего на Бренера. Случайность? Или пророческий дар художницы? Я всеми фибрами души ощущаю тайну. Интересно, почему именно сейчас, а не днём раньше или позже, в моей жизни появились картины Таскани? Я чувствую связь. Но, чтобы делать выводы, нужна информация. А пока я лишь фантазирую на темы, навеянные великолепными работами мастера.