Эрелинги
Шрифт:
– А зачем нам, маленький господинчик? Мы вопрос со вшами быстро и просто решаем.
– Это как?
Солдат снял шапочку, обнажив абсолютно лысую голову.
– Нам ведь красоваться не надо.
Когда Эльжен вернулся к герцогу, горела всего одна свеча. Паж спал на сундуке, покрытом ковром. Лертэно, прикрывшись златотканым покрывалом, читал книгу. Так, как Эртер, никто не делал. Где это видано – читать в постели?! Туларо присел на скамью, на которой ему предстояло провести ночь, и спросил:
– Вашей светлости требуется еще что-нибудь?
Принц поднял голову и осторожно закрыл книгу.
– Нет,
Оруженосец вытянулся на скамье и прикрыл глаза. А все-таки странный замок у маркизы. Какой-то ненастоящий. Все здесь казалось хрупким, истонченным. Может быть, дело в мраморе, из которого построен дворец? Шпалеры на стенах бледненькие, покрытые паутинками золотых и серебряных нитей, и вроде бы серебра больше.
В дверь тихонечко поскребли. Туларо бесшумно вскочил и рывком распахнул дверь. Перед ним стояла Обэли, смущенно теребившая передник. Эльжен с опаской оглянулся на своего сюзерена. Лертэно поднял голову, оторвавшись от книги, и с удивлением взглянул на гостью. Оруженосец неожиданно для себя покраснел и пробормотал:
– Ваша светлость, ко мне… Она не знала… То есть знала, но не думала.
– Нет-нет, – торопливо перебила его девушка. – Я к его светлости. Прошу, впустите меня, господин рыцарь.
Эртер кивнул. Обэли осторожно вошла и, стараясь не скрипеть, закрыла дверь. Неловко поклонившись, она робко произнесла:
– Ваша светлость, моя госпожа пожелала видеть вас… сейчас.
Лертэно присвистнул и улыбнулся:
– И кто твоя госпожа, я слышал только о господине Брейя?
– Ее сиятельство, маркиза Эльсейда.
Лертэно поднялся, отложив книгу. Паж проснулся и недовольно осмотрелся по сторонам. Принц почти шепотом бросил:
– Спи.
Мальчишка удовлетворенно закрыл глаза и засопел, подложив руки под щеку. Эльжен накинул на плечи герцога упелянд и протянул пояс. Эртер приблизился к служанке и приподнял ее голову за подбородок.
– Смотри, Туларо, какие глаза – серые звезды! Милая, если я правильно понимаю, из этой комнаты есть тайный ход к спальне твоей госпожи?
Обэли кивнула. Лертэно ласково потрепал ее по щеке.
– Веди.
Спальня маркизы напомнила герцогу его любимую комнату в Тельсфоре. Только вместо шествия волхвов на стенах развертывались бытовые сценки из жизни семейства Бенна. Вот – охота, а вот – игра в шахматы. На одной из стен были изображены все члены семьи, включая герцога Ишара. Младшие дочери Эльсейды, совсем малютки, облаченные во взрослые платья, старательно придавали торжественный вид своим личикам. Юная Гамира, расположившаяся рядом с отцом, казалась задумчивой и печальной, немного напоминая Анну. Фрески были выполнены в нежной розово-зеленой гамме, удивительной для Мезеркиля, предпочитавшего яркие краски. Лертэно поднял глаза к потолку и поразился увиденному. Вместо обычных кессонов, над ним застыло удивительной синевы небо с беленькими витиеватыми облачками. По четырем углам изящные ангелы с золотистыми крыльями играли кто на лютне, кто на флейте. Завороженный росписями герцог не сразу обратился к Эльсейде, которая сидела на небольшом стульчике около окна.
Маркиза поднялась, зашелестело простое платье цвета морской волны. Жестом она приказала Обэли удалиться. Очень медленно Эльсейда
– А я думала, волосы у тебя сами вьются, – тихо сказала она.
– Совсем немного. А так это заслуга нагретых щипцов.
Эльсейда уверенно провела пальцем по его губам.
– Ну, красоты у тебя от этого не убавилось.
Ее рот едва изогнулся в полуулыбке. Морщинки на мгновение обрамили чуть сощурившиеся оценивающие глаза. И голос у нее был необыкновенный, женщины стараются говорить нежнее, выше.
– Я много о тебе слышала. И хотела узнать, правда ли то, что рассказывают.
Лертэно, поцеловав ее запястье, произнес:
– Главное, чтобы ты была готова узнать.
Аквамариновое платье соскользнуло с плеч. Маркиза тряхнула головой, шпильки бесшумно упали на пол, устланный оркальским шелковым ковром. Прежде чем поцеловать Эльсейду, герцог подумал, что у нее восхитительные плечи и что уезжать завтра совсем некстати.
Через три часа, когда мерцание свечей уступило место летнему сумраку, Лертэно гладил обнаженное тело Эльсейды, такое же молодое, как и лицо.
– Я могу часто приезжать, – сказал он.
Эльсейда лениво потянулась и ответила:
– Не нужно.
Герцог приподнялся на локте и свободной рукой притянул маркизу за волосы к себе.
– Почему? Ведь я люблю тебя.
Она лишь пожала плечами и спокойно произнесла:
– Я не люблю тебя.
Лертэно усмехнулся и отпустил ее темные пряди. Какая же у нее белая кожа, словно мрамор! А глаза в темноте совсем черные, огромные, как у дьяволицы. Он поцеловал ее в лоб. От тела, как и от волос, пахло мускусом. Ночь скрывала черты лица, четко очерченные губы, красные настолько, что они казались подкрашенными. Какого черта нужно возвращатся в Армалон! Рэссимонд как-нибудь проживет лишний день без своей бледной принцессы. Жаль, в темноте не разглядеть выражения ее лица.
– А я влюбился. И буду приезжать. Ты же не станешь прогонять меня?
Эльсейда рассмеялась. Смех у нее, как и голос, был низкий, немного хриплый.
– Ты не думал, что с каждым годом я не буду становиться моложе?
– Ну, кое-что у тебя до конца жизни останется… А если вдруг решишь меня прогнать, я возьму в осаду твой игрушечный замок, где вместо защитников – одни мазилы и виршеплеты.
Лертэно показалось, что маркиза наконец-то с удивлением на него взглянула, и он продолжил:
– Ты, наверное, думаешь, что на помощь бросятся Неверинг, Армалон и твой деверь? Пока они опомнятся, я уже буду в твоем дворце, и тебе ничего не останется, как вручить мне свое сердце. А потом я отвезу тебя в Кальярд… нет, лучше – в Тельсфор.
Эльсейда снова рассмеялась.
– Разве устраивают войны из-за женщин?
– Когда-то очень и очень давно великая война, погубившая царство, случилась из-за одной красавицы.
– Но это было очень и очень давно. Теперь лишь в рыцарских романах прекрасный герой бросает вызов королевствам, чтобы спасти возлюбленную, да и то не в каждом. Кто сейчас разрушит хотя бы город ради любви?