Эрелинги
Шрифт:
Эртер задумался и ответил:
– Одного безумца точно я знаю. Армондэ Форльдоку не хватает только плененной дамы. Что до меня, то я похитил бы прекраснейший цветок Бенна и…
– Не нужно. Ярчайший рубин короны всегда тебя примет в своем игрушечном замке.
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь мутные зеленоватые стекла, выкладывали на полу плетеный орнамент. Рисунок теней получался скучным, неинтересным, холодным. Почти серые шпалеры серебрились на стенах, и застывшие на них герои сказочного повествования казались призраками. Если распахнуть окно, то солнце вольется в комнату и своею жизнью напоит стены, ткани, мебель. Правда, оно разрушит все волшебство и удивительную прохладу покоев.
Туларо сидел на кровати, свесив ноги, и вертел
Размышления прервал паж герцога, который, подпрыгивая и напевая песенку, влетел в покои. Следом за мальчишкой вошла Обэли, покрасневшая при виде оруженосца. Зловредный паж вместо того, чтобы убраться, приплясывал возле ступенчатой горки и с нескрываемым интересом поглядывал то на оруженосца, то на служанку. Девушка принялась складывать в сундучок флакончики и статуэтки, мальчишка давал указания, кося глазом на Эльжена.
Туларо, не отрываясь, смотрел на смуглую шею служанки. «Если обернется, когда я досчитаю до десяти, тогда точно будет моей», – загадал юноша. Она обернулась раньше и улыбнулась.
– Меня зовут Эльженом Туларо. Запомнишь?
Девушка снова улыбнулась и кивнула.
– Запомню, господин рыцарь.
После ее слов стало гораздо веселее. Даже гримасы пажа, закатывающего глаза, хватающегося за сердце, не могли испортить настроения. Дождавшись, когда слуги вынесут оставшиеся сундуки и они с мальчишкой останутся наедине, Эльжен добродушно дал ему подзатыльник.
Посланники Эрвика V ожидали невесту Рэссимонда Артехейского перед замковой капеллой Бенна, поскольку маркиза изъявила желание помолиться наедине с дочерью. Шальдо Брейя, вышедший провожать гостей, пребывал в прекрасном расположении духа. Да, нелегкое это дело – быть тайным супругом такой женщины, как Эльсейда. Но красавчики приезжают, уезжают, а он остается. Ревнует, как без этого? – порой с ума сходит от ярости, однако муж-то – он. Вон – Лертэно Гвернский неотрывно наблюдает за дверью капеллы, нервно теребя перчатки, подлец. Как есть подлец! Спросить бы у Эльсейды, где синеглазый принц провел ночь, так не ответит. Взглянет недоуменно, пожмет плечами – и всё. Эртер коротко бросил смазливому оруженосцу, что поедет верхом. Подвели вороного жеребца. Герцог ловко вскочил в седло. Конь звонко перебирал копытами, фыркал. Переживает принц, ох как переживает, глаз с капеллы не сводит. Шальдо почувствовал, как тепло удовлетворения растекается по сердцу. Ведь как мало надо человеку, чтобы хоть на мгновение почувствовать себя счастливым!
Тем временем в капелле маркиза, молившаяся у алтаря, поднялась с колен.
– Пора, – промолвила она, и дочь послушно последовала за матерью.
Эльсейда с улыбкой погладила Анну по щеке и обняла. Девушка уткнулась носом в материнское плечо и судорожно вздохнула. Маркиза мягко оттолкнула дочь от себя и сказала:
– Иди.
Анна подняла на мать глаза, полные слез, и прошептала:
– Матушка, мой муж будет таким же, как…
– Как Лертэно Эртер? Нет, не будет, – Эльсейда отвечала сухо и устало. От этого стало горько, однако Анна все-таки сдержалась и не всхлипнула.
Маркиза подтолкнула дочь к выходу и твердо сказала:
– Иди.
Анна, даже не посмев оглянуться, быстро вышла из капеллы. Оттого-то она и не видела, как Эльсейда, закрыв лицо руками, заплакала.
Черноволосый герцог, из-за которого невеста Рэссимонда не могла ночью уснуть, гарцуя на красивом жеребце, с удивлением спросил:
– Разве ваша матушка не будет провожать вас, графиня?
Анна покачала головой. Эртер с досадой передернул плечами и хлестнул себя перчатками по ноге. Любезный граф Вользуанский, стоявший ближе всего к капелле, подал девушке руку и подвел к повозке. Изящная придворная дама, следующая с Анной в Армалон, села рядом с госпожой и подала любимую левретку.
Герцог Гвернский отдал приказ отправляться.
Анна закрыла занавесь и обратилась к придворной даме:
– Анже, почитайте мне.
Молодая женщина достала небольшую книжечку. Ее голос зазвучал мелодично и напевно, под стать тем романсам, что слетали с ее губ. В воображении принцессы прекрасные слова любви сплетались с не менее прекрасными образами. Она положила головку на плечо придворной дамы и мечтательно вздохнула.
Маркиза Бенна наблюдала за удаляющейся процессией с одной из башен замка. Шальдо Брейя, все еще пребывая в прекрасном расположении духа, стоял позади Эльсейды, положив руку на ее плечо.
– Дорогая… – начал было он.
Но маркиза раздраженно сбросила его ладонь и резко сказала:
– Не сейчас, Шальдо.
– Что с тобой? – спросил Брейя, подозревая, что сегодня будет ночевать один.
– Дурные предчувствия, милый.
Глава 2
Король Мезеркиля Эрвик V неподвижно сидел в кресле, страдая под тяжестью одежд. Лицо государя еще хранило остатки былой красоты, однако недуг, некогда сожравший изнутри его отца, уже превращал самого короля в живые мощи. За физической слабостью следовала слабость ума, пугавшая гораздо больше, заставлявшая болезненно сжиматься и без того горящие внутренности. Незаметно для себя Эрвик привык к легкой брезгливости, мелькавшей во взгляде жены и приближенных, привык к безвкусному вареву, к запаху лекарств и даже боли. Однако до сего дня он чувствовал, что живет. Этим же утром пришло осознание конца, сопровождавшееся запахом тления.
Владетель едва ли не самого могущественного королевства Запада очень боялся смерти. Он, когда-то бесстрашно взиравший в ее оскаленную пасть на поле боя, понял, как жутко так умирать. Чувствовать, как капля за каплей из тебя уходит жизнь. Знать, что для Армакера и семьи твоя скорая кончина – событие почти случившееся, уже данность. Видеть напряженное лицо королевы, быть может, считающей дни до вожделенного траура. В конце концов, как обидно умирать среди такого великолепия! Полыхающие витражи с лиственным орнаментом, ажурная резьба мебели, гобелены с изображением, увы, чужих побед. Все это останется. И всполохи красок на потолке, и мраморный плющ на каминном портале. Брат-наследник будет касаться руками бархатного полога с сияющими солнцами, всматриваться в вытканные лица героев. А он, Эрвик, растворится в полном небытии, как только проветрят его покои.
Окруженный сплошными поражениями, король жаждал совершить что-то значимое, дабы немного облегчить привкус смерти. Многого, конечно, не успеть, а потому оставалось лелеять надежду, что удастся дожить до заключения крепкого мира с Рользатом. Полубезумными ночами, когда сон его покидал, Эрвик до мелочей продумывал план мирных переговоров. Но каждый раз перед ним вставало стоглавое чудовище – его двор. Молодые львы Мезеркиля жаждали войны. Если переговоры с Хэрдоком о Сьере закончатся не в лучшую сторону для Эрелингов, Рэссимонд, Крестоланд и Лертэно (уж в этом-то они были заодно) начнут вопить о чести и требовать войны, которую допустить нельзя, ибо они проиграют – королевство к ней не готово… Война… Война… Сейчас нужно было держаться мира даже в том случае, если понадобится отдать Сьер.