Еретическое путешествие к точке невозврата
Шрифт:
Вольфгер взял кинжал за лезвие и поднёс рукоять к лицу Уты.
– Этот кинжал – наше родовое оружие, оно переходит от отца к старшему сыну, это очень старая сталь, на ней заговор от злых чар. Я воткну этот кинжал в изголовье кровати, вот так, и он будет отгонять ночные кошмары, а я буду держать тебя за руку…
Вольфгер знал, что прояви он сейчас хоть немного настойчивости, и он получит всё, что мужчина может получить от женщины, но это казалось ему недостойным, всё равно как отнять монету из рождественского пирога у ребёнка. Поэтому он осторожно взял Уту за руку и поцеловал в запястье, где билась синяя жилка. Девушка подсунула его руку себе под щеку, сонно улыбнулась и сразу же
Глава 4
18 октября 1524 г.
День св. Аббана Мурневинского, св. Абрахама Бедного, св. Винсента, Сабины и Христита, св. Гаудиосуса Африканского, св. Десидерия Ауксерского, св. Капитолины, св. Наматия, св. Одрана из Лона, св. Флорентия, св. Фрумента, св. Элисбаана.
На следующий день уехать не удалось. Ута заявила, что ей необходимо время для сборов. Карл, похоже, поразил в самое сердце Вилду, молоденькая служанка не отходила от него ни на шаг, и как только заходил разговор об отъезде, у неё на глаза наворачивались слёзы. Вольфгеру тоже не хотелось покидать уютный дом, поэтому под тем предлогом, что лошадям нужно дать как следует отдохнуть, решили задержаться ещё на день. Только отец Иона горел желанием выехать как можно скорее, но его удалось уговорить, соблазнив пивом, которое в доме Уты было превосходным.
Отец Иона посетил сельский храм и, не обнаружив на иконе Святого семейства кровавых слёз, немного успокоился.
Вольфгер наслаждался тишиной и домашним уютом, священник и староста не появлялись.
Иногда в его комнату заходил Кот, долго и внимательно рассматривал барона, но погладить себя не давал и вообще вольностей со стороны человека, всяких там «кис-кис», не признавал – фыркал и начинал демонстративно вылизываться, усевшись посреди комнаты. Вольфгер тайком перекрестил кота, надеясь, что он во что-нибудь превратится, но ничего не произошло, таинственный помощник Уты на крестное знамение не обратил никакого внимания.
Всё хорошее когда-нибудь кончается, и, отдохнув день, выросший отряд выехал за ворота дома Уты, сопровождаемый рыданиями служанок.
Ута, одетая в мужской костюм для верховой езды, в фетровой шапочке с пером, ловко сидела в седле своей небольшой лошадки. Она взяла с собой охотничий лук и колчан со стрелами, а на пояс повесила кинжал. Вольфгер опасался, что Ута, как любая уважающая себя женщина, потащит с собой кучу барахла, но дело ограничилось одним небольшим мешком, который Ута приторочила к седлу. Кот отправился вместе с ней. Часть пути он проводил, сидя на лошади перед хозяйкой, а когда надоедало, спрыгивал с седла и отправлялся исследовать придорожные заросли, но как-то умудрился ни разу не отстать. Ута совершенно не беспокоилась по поводу того, что её Кот может потеряться или стать добычей хищных зверей. Наверное, это было невозможно.
Вообще, Ута оказалась очень приятной спутницей – спокойной, непугливой и на удивление выносливой. Она не боялась чёрной работы и сразу взяла на себя приготовление еды на всех. Посуду решили мыть всё-таки по очереди.
Первый день пути прошёл без приключений, погода была сумрачной, но сухой и тёплой, ехали не быстро, несколько раз делали привалы, но, учитывая, что теперь с ними едет дама, ночевать решили по возможности на постоялых дворах. Карл сообщил, что он как раз знает один такой по дороге, и к концу дня они до этого постоялого двора доберутся, если его ещё не сожгли благодарные селяне за пристрастие хозяина к торговле прокисшим пивом.
Постоялый двор оказался на старом месте, и с тех пор, как его в последний раз видел Карл, казалось, совершенно не изменился –
– Комнат для проезжающих тут отродясь не было, – сообщил оборотень, – будем спать на сеновале, да оно и лучше, там кусачих насекомых нет, а будет холодно – в сено зароемся.
Карл отправился устраивать на ночь лошадей, а Вольфгер, отец Иона и Ута вошли в общий зал, чтобы заказать ужин.
Переступив порог, они увидели большое, скупо освещённое помещение с очень низким, провисшим в центре потолком, грязноватые дубовые столы с тяжёлыми лавками, расставленными вокруг столов, и сложенный из камня очаг. В очаге на крючьях виднелись закопчённые, покрытые застывшим жиром вертела. Пахло прокисшим пивом, подгоревшей едой, холодным дымом, затхлым тряпьём.
В углу зала размещалась грубо сколоченная стойка, за стойкой угрюмый трактирщик, такой же грязный и запущенный, как и его заведение, протирал полотенцем щербатые глиняные кружки. За стойкой виднелась низкая дверь в подсобное помещение.
Ута сморщила нос, но промолчала. Путешественники выбрали стол в углу, так, чтобы видеть входную дверь и весь зал. Ута забралась в дальний угол, монах сел на лавку посередине, а Вольфгер пододвинул табурет и сел с краю.
Подошёл трактирщик и что-то буркнул себе в бороду. Вольфгер заказал для всех большое блюдо тушёной баранины с капустой, жареную рыбу, хлеб и пиво. Поймав брошенную Вольфгером золотую монету, трактирщик опять что-то буркнул и пошаркал к стойке.
– Эй, – крикнул ему в спину Вольфгер, – пиво принеси сразу! Да смотри, чтобы не кислое было!
Трактирщик приволок три глиняных кружки с шапками желтоватой пены, плюхнул их на стол и ушёл.
Ута выбрала кружку почище, незаметно вытерла её ободок платком и осторожно отпила. Вольфгер последовал её примеру. Пиво было жидковатым, но свежим, и пить его, в принципе, было можно, тем более, что после долгой дороги желания привередничать не было.
Потягивая пиво, Вольфгер исподтишка разглядывал посетителей заведения, по виду крестьян и мелких торговцев. Они пили своё пиво, вели себя очень тихо и явно чего-то боялись. Вольфгеру это показалось подозрительным.
Бухнула входная дверь, и в трактир ввалилась четвёрка посетителей. Это были здоровенные мужики, каждый – как минимум на голову выше Вольфгера. Вели себя они нагло и по-хозяйски. Расталкивая посетителей, они прошли через зал и заняли лучший стол, вышвырнув из-за него каких-то ремесленников, и сразу стали орать на трактирщика, требуя мяса, брентена [22] и пива. Трактирщик, подобострастно кланяясь, бросился их обслуживать. В тот вечер он отпустил прислугу, и вынужден был всё делать сам.
22
Брентен(нем. brenten) – разговорная форма слова brantewein, сорт старинной немецкой водки.
Мужики были давно и тяжело пьяны и явно искали, на ком бы выместить злобу. Посетители это быстро поняли, связываться с опасной компанией не хотел никто, и трактир начал быстро пустеть. Люди поскорей допивали своё пиво и уходили, а самые робкие оставляли на столах недопитые кружки. Вскоре в трактире, кроме путешественников, пьяной компании и трактирщика, не осталось ни души. Мужики бросали на Уту откровенные взгляды и зубоскалили. Вольфгер понял, что драки не избежать, но соотношение сил ему не нравилось: четверо на одного в кабацкой драке, где меч, главное оружие рыцаря, ему не поможет – расклад явно неудачный. Он уже хотел сказать монаху, чтобы тот незаметно сходил за Карлом, но не успел.